На редколлегии "Нового мира" вместе с высокой оценкой романа прозвучали сомнения в его "проходимости" через цензуру. Было высказано предложение "подумать о концовке, об эпилоге". В результате появился сочиненный "оптимистический привесок" - "Вместо эпилога", датированный 20ноября 1967 годе. Он был только в журнальном варианте, при первом же переиздании автор снял его.
К этому времени шли переговоры об издании "Двух зим..." в "Роман-газете". Несмотря на невероятный успех у читателя, редакция отклонила роман: "Не можем рекомендовать двухмиллионному читателю, потому что идут споры вокруг, нет единодушия". Тогда "Новый мир", подчеркивая значение романа, выдвинул его на соискание Государственной премии СССР. В защиту романа выступил критик Б.Панкин, бывший тогда главным редактором "Комсомольской правды", где 14 сентября 1969 года в рубрике "Обсуждаем произведения, выдвинутые на соискание Государственной премии СССР" появилась его большая статья "Живут Пряслины!". Твардовский сразу откликнулся на статью благодарным письмом критику. Обрадован был и Абрамов: статья придала ему "огромные силы" в пору молчания и наскоков.
Однако Государственную премию СССР он все-таки тогда не получил.
Прошло более четверти века со времени споров о произведении. Отошли в прошлое страшные беды послевоенного лихолетья. Новые беды и трагедии
нашей истории открылись нам. Не затмили ли они суровую правду абрамовского романа? Выдерживает ли книга писателя сопоставление с произведениями А. Платонова, Б. Пастернака. В. Гроссмана, пролежавшими под гнетом цензуры десятилетия? Подлинное искусство не стареет. Напротив,оно обогащается, оживает со временем, открывая те потаенные глубины,которые нередко ускользали от современников, оглушенных бьющей правдой верхнего слоя. Проза Абрамова еще ждет глубоких исследований и прочтений.
В одной из заметок ("Психология руководителя района") писатель объясняет, почему в каждом районе обязательно появлялись показательные колхозы,- с их помощью пытались теоретически оправдать, на что способен колхозный строй, и практически защитить себя: "Не зря хлебы ели".
"Отдельные работники района даже понимают, что в нынешних условиях можно иметь только один показательный колхоз. Это разъясняют Лукашину:
ты захотел поднять колхоз, подъем которого не запланирован райцентром.
Вопреки всем и вся".
Вставал перед Абрамовым вопрос о герое времени. Выступая против плакатной фигуры бездумного энтузиаста, он хотел ввести думающего героя,начинающего самостоятельно мыслить. Таким дол жен был стать Лукашин.
"Нынешний герой - человек противоречивый, рефлектирующий, сомневающийся, начинающий думать, освобождаться от тяжкого груза догм, которые насаждались в нем в течение многих лет. Да и как может быть иначе? Мой Лукашин - думающий человек. Он-то и есть герой современности. Герой еще не тот человек, который умеет только размахивать кувалдой. Но думающий человек пока обречен".
Наиболее глубоко проблема думающего человека прозвучит в cледующих книгах - "Пути-перепутья" и "Дом". Но и в романе "Две зимы и три лета"она затронута. Лукашин заставляет людей думать о своих правах и самостоятельности, когда возвращает кузнеца Илью Нетесова из леса, когда сам отправляется в лес и оставляет руководителем Михаила Пряслина,когда начинает спорить с Подрезовым, с Ганичевым. Начинают размышлять о жизни и спорить друг с другом Михаил, Егорша, Евсей Мошкин, Илья Нетесов, Петр Житов.
Не все задуманное мог реализовать писатель сполна. Он понимал, какие цензурные и редакторские преграды встанут на его пути.
Наряду с заострением социальных проблем Абрамов много думал о личных отношениях людей - о семье, любви, дружбе, взаимопомощи, взаимопонимании. Он намеренно уходил от прямолинейности в отношениях Михаила и Егорши, Анфисы и Варвары, Варвары и Михаила.
Собирался писатель рассказать подробнее, как прибегал Михаил с дальнего сенокоса за шесть километров на свидание с Варварой, как возвращался обратно и думал: "Никто, конечно, не ездил с Синельги на свидание. Ну и что? Разве был в Синельге такой парень, как он, Мишка? А Варвара? Была такая красивая, такая жаркая молодка?".
Многочисленные авторские наброски-добавления свидетельствуют об огромной творческой работе художника, о его постоянном стремлении "докопаться до истины", понять "что такое человек", что мешает нам жить по-человечески, разумно, радостно, справедливо. Он раздвигал горизонты нашего мышления, учил думать над сложными проблемами века - социальными, философскими, психологическими.
Романы "Пути-перепутья" и "Дом",завершают тетралогию "Братья и сестры".
Создавались они в 1968-1978 годы, в тяжкий застойный период, пришедший на смену хрущевской "оттепели". Но Абрамов оставался верен себе, продолжал сражаться за свободу, человеческое достоинство,за необходимость коренных изменений в стране и в первую очередь в деревне. Он вглядывался в прошлое и настоящее, искал ответы на самые больные вопросы. В чем причина наших бед? Куда мы идем? Что делать, чтобы вывести страну из тупика? Остались ли здоровые силы в стране, в жизни, в народе?
Он исследовал сложные социально-исторические, политические, нравственные и психологические проблемы, поведение народа и отдельной личности.
Рисуя драмы и трагедии народной жизни, показывая, как под влиянием сложившихся условий разрушались, искажались человеческие судьбы и характеры, он одновременно выявлял те здоровые силы нации, те непреходящие нравственные устои, которые помогают человеку всегда, при любых условиях оставаться человеком. Слова Лизы Пряслиной: "Лучше уж совсем на свете не жить, чем без совести" - выражают глубинный смысл всех произведений Федора Абрамова.
В пору работы над романами создавались и лучшие повести и рассказы писателя: "Деревянные кони", "Пелагея", "Алька", "Поездка в прошлое","Старухи", "О чем плачут лошади". Это было время расцвета дарования художника, когда набирала силу его социально-философская мысль, его личность, подвергавшаяся многим испытаниям. Он выдержал схватку со временем, хотя победа давалась нелегко. Выбор пути и поведения сопровождался немалыми сомнениями, муками, терзаниями.
Становление личности Абрамова, художника и гражданина, - предмет будущих исследований. Да и романы "Пути-перепутья" и "Дом", лучшие повести и рассказы писателя остались во многом еще непрочитанными, неосмысленными. Абрамов опережал время, ставил уже в те годы такие вопросы и проблемы, о которых всерьез заговорили только сегодня.
Глубина проблематики и характеров в книгах Абрамова связана не только с достоверным знанием жизни русской деревни, социально-экономического и политического состояния страны, но в не меньшей степени - с личным поведением художника, с его позицией, с его реакцией на обстановку в стране, на проблемы экономической, политической, литературной жизни.
Об этом свидетельствуют дневниковые записи писателя. Их публикация -дело будущего. Сейчас важно подчеркнуть, что мысль и душа его откликались на все сложнейшие вопросы времени. Его тревожили события в Венгрии, Чехословакии, Польше, позднее - введение наших войск в Афганистан. Он восхищался выступлением академика А.Д. Сахарова ("глубочайший анализ современного состояния человечества"), ему близок был призыв ученого "преодолеть разобщенность".
Он не перестает возмущаться нашей бесхозяйственностью, бюрократизмом,бездумным планированием, бессмысленным вложением огромных средств в сельское хозяйство, рабской покорностью тружеников, самодовольством чиновников, бесталанностью правящих кругов ("Везде - серость, бездарность, равнодушие", "Нами правит посредственность. Да и вообще - возможна ли яркая личность в правящих инстанциях?").
Любые проявления бестолковщины заставляли его думать обо всей стране.
"И так по всей России. Из года в год. Да что же это такое? Да, немцы нас не разбили, а бюрократизм, может быть, и разобьет". "Неужели
бестолковщина в крови у русского человека?"
Трагически переживая спад общественного самосознания, отмечая всеобщую усталость и разочарование, Абрамов одновременно жадно следит за любым проявлением свободолюбия, духовного здоровья, социальной и нравственной активности - будь это отдельные события, книги, разговоры, поступки рядовых или выдающихся личностей. Тогда появляются в иные, радостные, интонации: "Процесс, начатый XX съездом, не остановить". "Живая вода везде. Не только в деревне, но и в городе".
Глубина постижения времени и вечности доказывается и проверяется поведением художника - его книгами, словом, гражданской позицией. Писатель, как и все прочие люди, подвергается испытанию на человечность,на подлинность социального и гуманного самосознания. В такие минуты происходит или утверждение, победа духа или разрушение его. В такой сложной ситуации оказался Абрамов, как и другие деятели культуры, в пору разгрома "Нового мира", в пору исключения Солженицына из Союза писателей.
Поведение Абрамова тех лет, его мучительные сомнения и решительные действия обогатили его как художника, обусловили социально-нравственную, духовную атмосферу его книг, тот свет человечности, который делает произведения долговечными.
ПУТИ-ПЕРЕПУТЬЯ
"Пути-перепутья" - пожалуй, самый социально острый роман Абрамова. И не в том ли причина, что в критике он не нашел должного осмысления?
Даже доброжелательные авторы не столько раскрывали глубину содержания книги, сколько "защищали", "спасали" роман от разносно-проработочных статей и рецензий.