Абельтин Э.А., Литвинова В.И., Хакасский государственный университет им. Н.Ф. Катанова
Абакан, 1999
Действие "Преступления и наказания" происходит, когда волна "шестидесятников" уже обессилела. Разумихин говорит о трех годах надоевшей ему "прогрессивной" трескотни, скорее всего, речь идет о крушении революционной ситуации - с 1859 по 1862 год. "Приметы времени", разбросанные по страницам романа, все отнесены к этому трехлетию: это и ссылка на коммуны "нигилистов", и упоминание о полемике, разгоревшейся по поводу публичного исполнения отрывка из "Египетских ночей". Следователь Порфирий говорит о судебной реформе, которая еще идет. В трактирной сцене с Заметовым обыгрывается тема пожаров 1862 года.
Исторические сроки, социальная точность нужны были Достоевскому потому, что он писал не детективный, а историко-философский и социально-нравственный роман. Раскольников и окружающие его персонажи обсуждают те самые проблемы, над которыми бились русские мыслители.
У больного Раскольникова Разумихин, Зосимов, Лужин спорят о смысле движения шестидесятых годов: о реформах, о молодом поколении, о прогрессе, материальном и духовном, о морали, о религии, атеизме, о будущем человечества. Каждый из них индивидуален, со своим собственным пониманием исторического момента, своим характером. Они мнят себя независимыми от хода истории, на самом же деле они все, каждый своим особым образом, отражают надежды и устремления сословий, классов, народов. В споре сталкиваются мнения о положении народа, роли масс, о значении и правах личности, о политической экономии, о социализме, о власти, о нравственном и философском идеале.
Россия вступила в переломную эпоху. Никто ни во что не верит, а вместе с тем общество продолжает жить по тем же еще принципам, которым уже не верит. Надежды, сформулированные в романе Чернышевского "Что делать?", казались зыбкими в мире социальной несправедливости. В такой ситуации муки усилились, обиды умножились, малоимущие оказались еще в более горестном положении. На неустраненные беспорядки крепостнического порядка наслоились противоречия капиталистического характера. Большинство людей не было подготовлено к таким испытаниям. Перед Достоевским встала задача: как изобразить мир, чтобы возбудить сострадание к погибающим и отвращение к процветающим?
"Средние люди", "маленький человек", пришедшие в роман из социальных низов, гибнут под поступью капиталистической цивилизации: несчастный носитель бесхребетной и студенисто-сладкой фамилии был нещадно раздавлен на мостовой "щегольской и барской" коляской, социально раздавлена вся семья Мармеладовых, несмотря на безрезультативную жертвенность Сони. Такие люди особо остро чувствуют несправедливость отношения к ним "чистых", сытых, благополучных ровно на столько, на сколько можно не навредить себе: "...один господин в вицмундире и в шинели, солидный чиновник лет 50, с орденом на шее... приблизился и молча подал Катерине Ивановне трехрублевую зелененькую кредитку". Символическая плата за катастрофу в семье Мармеладовых является образным аналогом политических и социальных событий 1862-1863 годов.
Не все погибали в ожесточенной борьбе за выживание. На смену дворянству из ничтожества прорастала новая сила - богатеющая и наглеющая чичиковщина. Не смущаясь ни грязью, ни позором, уверенная, что капиталистическая позолота прикроет ее любой грех, она действует жестоко, беззастенчиво и с размахом. Дворяне-интеллигенты болели страданиями человечества и были Гамлетами и Дон Кихотами. Новые интеллигенты-мещане, уверовавшие, что деньги не пахнут, выживали, побеждали и преуспевали. Таков в романе Петр Петрович Лужин. Пробившись из ничтожества, он "привык любоваться собой, высоко ценил свой ум и способности и даже иногда, наедине любовался своим лицом в зеркале. Но более всего на свете он любил и ценил добытые трудом и всякими средствами, свои деньги: они равняли его со всем, что было выше его". Чем не Чичиков?
Страшный мир продажности и жестокости не может быть объяснен без этого героя. Торжество Лужиных создает еще более ужасный фон, чем гибель Мармеладовых. Они питаются соками беззащитных и несчастных.
Лужин - самый ненавистный Достоевскому образ в романе. Он жил в провинции, скопил там значительную сумму денег. Лужин подсчитал, что в пореформенной России адвокатура даст жирный кусок и пропуск в элиту: "...он решил наконец окончательно переменить карьеру и вступить в более обширный круг деятельности, а с тем вместе, мало-помалу, перейти в более высшее общество, о котором он давно уже с сладострастием подумывал...Одним словом, он решился попробовать Петербурга".
Лужину сорок пять, он не очень грамотен, но служит в двух местах. Путь в высшее общество он тщательно рассчитал: нужно жениться на умной, образованной, умеющей держать себя в обществе бедной дворянке. Спасшаяся от нищеты жена-дворянка должна будет вечно ему за это быть благодарной: "...не зная Дуни, он положил взять девушку честную, но без приданого, и непременно такую, которая уже испытала бедственное положение; потому, как объяснил он, что муж ничем не должен быть обязан своей жене, а гораздо лучше, если жена считает мужа за своего благодетеля".
Расчетливость Лужина замыкается в природном сквалыжничестве: невесту с матерью он отправил в Петербург по-нищенски, в городе поместил их в "подозрительных номерах", рассчитывая на безропотность беззащитных женщин. Ему не дано оценить бескорыстную честность и благородство Дуни. Он привык видеть, что в этом мире все можно продать и купить, изгнанный Дуней, он усмотрел свой промах в том, что не давал Раскольниковым денег: "Я думал их в черном теле попридержать и довести их, чтоб они на меня как на провидение смотрели, а они вон! Тьфу! Нет, если бы я выдал им за все это время, например, тысячи полторы на приданое, да на подарки...так было бы дело почище...и покрепче!"
Лужин причислил себя к "новым людям" и хотел оправдать свою грязную практику современными теориями. В старой России с ее дворянскими нормами чести и благородства ему не было места. В новом времени он вполне мог стать преуспевающим адвокатом. У Лужина нет совести, он уверен, что идеи молодого поколения складываются для таких, как он. Лужин, приглядываясь к происходящим переменам, вел себя так, чтобы при всех поворотах колеса быть в выигрыше. Боялся он только разоблачений демократической гласности, поэтому искал безобидных связей:
"Слышал он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч. и проч., но подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до нелепого. Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства..."
Лужин писал кляузным слогом, но понимал, что надо искать "идеологию" в современной науке, в политической экономии, утилитарной философии, которые каждый употреблял с позиций разменной монеты: "Наука же говорит: возлюби, прежде всего, одного себя, ибо все на свете на личном интересе основано. Возлюбишь одного себя, но и дела свои обделаешь как следует и кафтан твой останется цел. Экономическая же правда прибавляет, что чем более в обществе устроенных частных дел и, так сказать, целых кафтанов, тем более для него твердых оснований и тем более устраивается в нем и общее дело. Стало быть, приобретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем..."
Теорию разумного эгоизма Чернышевского Лужин знал понаслышке и воспринимал на свой лад. Он согласен был освободить себя от законов религии, морали, в войне всех против всех Лужин встанет на сторону победителей, восторженные мечтатели для него - глупцы. Из истории общественого движения он усвоил призыв: обогащайтесь!
Правы Раскольников и Разумихин, когда рассудили, что убийство из-за денег и "покупка" жены в нравственном отношении - явления одного порядка. На протяжении романа Лужина три раза выгоняют, три раза открещиваются, но он - луженый. С него взятки гладки, он знает, как выйти сухим из воды. Продираясь сквозь рассерженную толпу, изобличенный в подлости, Лужин говорит: "Позвольте, господа, позвольте, не теснитесь, дайте пройти! И сделайте одолжение, не угрожайте, уверяю вас, что ничего не будет, ничего не сделаете, не робкого десятка-с, а напротив, вы же, господа, ответите, что насилием прикрыли уголовное дело... В суде не так слепы и...не поверят двум отъявленным безбожникам, ...обвиняющим меня..."
Таким образом, Лужин - ключ к пониманию современности на почве начавшихся буржуазных реформ. По замыслу Достоевского, он показывает, во что обернулись мечты Чернышевского о новых людях. Изумленный наглостью Лужина, Раскольников получает возможность увидеть Россию не только настоящую, но и в перспективе. Лужин не только может, но и "право имеет" быть злым и жестоким, потому что он и есть владыка современной Чернышевскому и Достоевскому России.
Аркадий Иванович Свидригайлов - герой иного плана. В черновиках Достоевский делает об этом герое запись: "N3. Главное - Свидригайлов знает за собой таинственные ужасы, которых никому не рассказывает, но в которых проговаривается фактами: это судорожных, звериных потребностей терзать и убивать. Холодно-страстен. Зверь. Тигр".
Но рядом стоит и другая: "N3. Иногда разговоры с Соней об хороших идеалах. Признается, что с ней было бы ему лучше. Говорит об этом Авдотье Романовне и хвалит Соню, но после, судя сам себя по бестиальным и звериным наклонностям...говорит, что я неспособен".
Свидригайлов с самого начала был задуман как человек раздвоенный, знающий цену идеалам и красоте, но погрязший в разврате. В окончательном тексте романа имя его появляется как синоним сытого и распутного франта. Скрывающиеся в нем противоречия и величина загубленных в нем сил проявляются постепенно.