К Достоевскому во многом восходит и поэтическая генеалогия А.А.Ахматовой, в творчестве которой особенно явственно обнаруживается феномен «компенсаторной эстетики», под которой мы понимаем такую художественную систему, которая позволяет автору выразить в образе лирического героя те характерологические черты, которыми сам автор как личность не обладает, но которые почитает сущностными и отсутствие которых в своем собственном характере переживает как нарушение гармонии. В жизни Ахматова не позволяла себе быть, как лирическая героиня ее ранних сборников, «истинной женщиной» — нежной, ранимой, готовой к самопожертвованию, страдающей, без остатка отдающейся своим любовным переживаниям. Всеми этими качествами она наделяет лирическую героиню своих ранних стихов.
Феномен «компенсаторной эстетики» во многом восходит именно к Достоевскому, который, как известно, наделял героев своим личным биографическим и духовным опытом, зачастую сублимируя в их образах не только свои реальные черты и переживания в действительности происходивших с ним событий, но и преодолевая через них пороки, которые видел или подозревал в себе. Поэтическому воплощению этого феномена в творчестве Ахматовой помогала «скоробормотка Достоевского, открывающая именно современную эру художественной речи, с ее нервной выразительностью и предельной обнаженностью, с ее стремительным темпом развития и максимальным соответствием трагедийности развертывающегося сюжета» [34, 77].
Вяч.Иванов признавался, что именно Достоевский и Вл.Соловьев «властительно обратили мысли» нового поколения «к вопросам веры»: «Пророческий жар и бред Достоевского впервые потрясли нашу душу родным ее глубочайшей стихии трепетом тех иррациональных переживаний, которые сам Достоевский называл «восторгом и исступлением». Это была проповедь о касаниях миров иных; о вине всех перед всеми и перед всем; о живой Земле и союзе с нею…» [6, 337]. С символистов начался важнейший процесс в духовной жизни русской интеллигенции — ее вхождение в Церковь, возвращение к Богу, который, как это зачастую происходит в России, был насильственно прерван в 1917 году, но свое логическое завершение нашел в истории и судьбе великого русского исхода — в культуре Русского Зарубежья. Русская интеллигенция начала века прошла тот же сложнейший путь духовного становления, «перерождения убеждений», который прошел вначале Достоевский, а потом и его младший друг Вл.Соловьев. «Я скажу вам про себя, что я — дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных» [XXVIII/1, 176].
* * *
Свойственный творчеству Достоевского пафос преобразования жизни и человека стал определяющим фактором воздействия его идей и образов на национальное сознание, склонное к радикальным изменениям и нигилизму во всех его проявлениях. Духовная направленность молодого поколения начала ХХ века на преображение «старого мира» и возможность сотворения «нового мира» и «нового человека» стала основой создания нового теургического искусства, не «созерцательного», а «действенного», искусства, захотевшего быть не «иконотворчеством», а «жизнетворчеством», искусства, последние цели которого «совпадают с последними целями человечества» (Вяч.Иванов). О необыкновенной восприимчивости и чувствительности русской интеллигенции, отразившейся в русской мысли ХХ столетия, о ее направленности на преображение действительности писал Н.А.Бердяев, характеризующий творческий порыв русской интеллигенции как поиск не только совершенных произведений, но «совершенной жизни».
«Идею восстановления» Достоевский полагал «исторической необходимостью девятнадцатого столетия», ее унаследовал и век двадцатый. «Эта мысль христианская и высоконравственная, — утверждал писатель, — формула ее — восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств, застоя веков и общественных предрассудков. Эта мысль — оправдание униженных и всеми отринутых парий общества» [XX, 28]. Эта идея, главная в творчестве Достоевского, поистине определила все философско-этические, социологические и художнические устремления интеллигенции ХХ столетия. Особенно явственно это сказалось в творчестве символистов, унаследовавших от Достоевского главный вопрос, которым великий писатель мучился всю жизнь — «вопрос о существовании Божием». Духовным завещанием Достоевского Серебряному веку стало его религиозно-нравственное мировоззрение, воспринятое символистами от Достоевского во многом через философское учение Вл.Соловьева. Достоевский был убежден, что в основе общественности, гражданственности лежит идея личного самосовершенствования, так как именно она «несет в себе все, все стремления, все жажды», из нее же исходят и все гражданские идеалы: «При начале всякого народа, всякой национальности, идея нравственная всегда предшествовала зарождению национальности, ибо она же и создавала ее». Но нравственная идея не может не быть сакральной, религиозной: она исходит из идей мистических, из убеждения, что человек вечен, что он не простое земное животное, а тесно связан с мирами иными. Эти убеждения, как полагал Достоевский, формируются в религию, рождающую новые национальности. Стало быть, «самосовершенствование в духе религиозном» в жизни народов есть основание всему и «гражданские идеалы» сами без этого стремления к самосовершенствованию никогда не приходят, да и зародиться не могут. Особое место в эйдологии Достоевского занимает идея соответствия высоты личности художника и прокламируемых им идей: «В литературе (в наше время) надо высоко держать знамя чести. Представить себе, что было бы, если б Лев Толстой, Гончаров оказались бы бесчестными? Какой соблазн, какой цинизм и как многие бы соблазнились. Скажут: «Если уж эти, то…» и т.д. Тоже наука». Эта идея становится основой жизнетворческих исканий русских художников начала ХХ века.
Жизнетворческие устремления были свойственны всем художникам начала ХХ века, но не все из них соответствовали формуле, предложенной художникам Достоевским. Сам писатель всю свою жизнь работал над собой, порой мучительно преодолевая в себе истинные и лишь подозреваемые пороки и несовершенства души. Как пишет П.Е.Фокин, «Литература для Достоевского, в большей степени, чем для кого-либо из русских писателей — его современников, была делом его жизни, сутью его личности. И нет биографии Достоевского вне его литературной деятельности, как нет «творческого пути» Достоевского вне его человеческого существования. Каждый факт биографии становился предметом художественного осмысления, каждая книга писателя оказывала решительное влияние на его быт и бытие. Особая сила и действенность произведений Достоевского во многом объясняется тем, что литературное творчество было для него не профессией, не увлечением, а самой жизнью: каждое слово Достоевский рассматривал как поступок, совершаемый на виду у людей и у Бога и отдаваемый на суд людям и Богу» [35, 369]. Этот пафос слияния биографической и творческой жизни Достоевского стал определяющим в жизнетворческих исканиях русских художников начала ХХ столетия.
Список литературы
1. Минц З.Г. Блок и Достоевский // Достоевский и его время. М., 1971.
2. Максимов В.Е. Духовной жаждою томим… // Русские эмигранты о Достоевском. СПб., 1994.
3. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. О русских классиках. М.,1993.
4. Минералов Ю.И. Мимесис и индивидуальный стиль // Минералов Ю.И. Теория художественной словесности (поэтика и индивидуальность). М., 1999.
5. Булгаков С.Н. Иван Карамазов (в романе Достоевского «Братья Карамазовы» как философский тип // Булгаков С.Н. Сочинения: В 2 т. Избранные статьи. М.,1993. Т.2.
6. Иванов Вяч. Лик и личины России: К исследованию идеологии Достоевского // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994.
7. Булгаков С.Н. Природа религиозного сознания // Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994.
8. Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.,1994.
9. Волошин М.А. Достоевский и русская трагедия // Волошин М.А. Лики творчества. Л., 1988.
10. Исупов К.Г. Компетентное присутствие (Достоевский и «Серебряный век») // Достоевский: Материалы и исследования. СПб., 2000. Сб. 15.
11. Бердяев Н.А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993.
12. Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала ХХ века // О России и русской философской культуре: Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990.
13. Минералов Ю.И. История русской литературы: 90-е годы ХХ века: Учеб.пособие для студ.высш.учеб.заведений. — М., 2002.
14. Овсянико-Куликовский Д.Н. Собр.соч.: В 13 т. СПб., 1914. Т. VII–VIII.
15. Хализев В.Е. Иван Карамазов как русский миф начала ХХ века // Русская словесность. 1997. № 1.
16. Кузьмина-Караваева Е.Ю. О Достоевском // Достоевский и его время. М., 1971.
17. Иванов Вяч. Достоевский и роман-трагедия // О Достоевском: Творчество Достоевского в русской мысли 1881–1931 годов: Сб.статей. М., 1990.