Вслед за А.С. Янушкевичем связывает стихотворение «Четыре сына Франции» с поэмой «Агасвер, или Странствующий жид» И.Ю. Виницкий в книге «Дом толкователя. Поэтическая семантика и историческое воображение В.А. Жуковского», обращая при этом внимание не только на общую наполеоновскую тему, но и на созвучный поэме религиозный финала этого стихотворения[xlv]. Нам же хотелось бы сказать несколько слов о соотношении стихотворения «Четыре сына Франции» именно с «Ночным смотром». Такое сопоставление тем более правомерно, что в основе обоих текстов лежит немецкий образец, причем – хотя это лишь забавно – необнаруженный автор немецкого оригинала, легшего в основу «Четырех сыновей Франции», носит, судя по рукописному примечанию Жуковского, ту же фамилию, что и австрийский поэт, чье стихотворение стало толчком для создания «Ночного смотра»: «автор, как мне сказывали, девица Цедлиц»[xlvi], – сообщает Жуковский. Однако есть и помимо этого случайного совпадения и другие основания для сравнения двух текстов.
Во-первых, примечательно, что Жуковский выбирает для «Четырех сыновей Франции» тот же трехстопный безрифменный ямб, которым была написана им первая редакция «Ночного смотра». Правда, ритм стихотворений при этом оказывается все-таки разным из-за различия способов чередования женских и мужских клаузул. В «Ночном смотре» мужская клаузула появляется лишь в первой строке семистишия, последующие шесть строк сплошь имеют женскую клаузулу, тогда как в «Четырех сыновьях Франции» строки с мужскими и женскими клаузулами перемежаются. В итоге, меняется основная мелодия текста: она более жесткая, рубленная, маршевая в «Ночном смотре», а в «Четырех сыновьях Франции» более веселая, плясовая, разухабистая. Но именно такое перекрестное чередование женских и мужских клаузул было в рифмованном 3-х иктном дольнике «Die nächtliche Heerschau» Цедлица.
Во-вторых, – и это для нас в данном случае важнее – в «Четырех сыновьях Франции» на поверхность выходит подспудный мотив «Ночного смотра» – мотив бесконечного повторения одного и того же события. Недаром, публикуя в 1849 г. в «Москвитянине» первый вариант стихотворения (без последних строф, дописанных в марте 1852 г.) Жуковский писал в примечаниях к тексту: « <…> видели уже и тень Наполеона, торжествующего над безначалием: все это быстрое повторение многолетнего прошлого совершилось менее нежели в год. Повторится ли остальное?»[xlvii]. В рукописной версии примечаний к стихотворению Жуковский формулирует ту же мысль несколько иначе. Объясняя смысл пятой строфы стихотворения, он писал: «Пятая строфа прибавлена мною в начале 1849 года. Она изображает промежуток нескольких месяцев, в которые повторилось многое свершившееся в продолжении последнего полувека: мы видели падение королевского трона во Франции, видели изгнание короля; была провозглашена республика, и с нею самодержавие народное, и самодержавный народ был расстрелян на улицах Парижа; теперь видим тени прежней поры, прежнего терроризма, называемого ныне социализмом, и тень наполеона в нынешнем Президенте республики. Скажем, что на сцене Франции после ужасной, полувековой трагедии играют ее коротенькую, смешную пародию. Развязка пародии еще неизвестна; представление еще не кончилось; но оно, вероятно, кончится скоро»[xlviii].
Эти чрезвычайно знаменательные слова не попали в окончательный текст примечаний при публикации 1849 г., вероятно, потому, что мысль об эволюции полувековой французской истории от трагедии к пародии была выражена в стихотворении предельно ясно и не требовала специальных пояснений. Не только ничтожность новых исторических деятелей, но само ускоренное повторение исторических событий (подобно мельканию кадров пленки исторической кинохроники при ее перемотке в современных видеомагнитофонах) вызывало ощущение комизма и пародийности всего происходящего. Однако – и на это нельзя не обратить внимание – в тексте стихотворения Жуковский не употребляет слов «трагедия» или «пародия», здесь фигурируют иные обозначения «жанров» – мелодрама и водевиль:
Дала нам мелодраму
Ты, Франция, свою;
Теперь, пять актов кончив,
Дать хочешь водевиль…[xlix]
Таким образом, ретроспективно возникает «рекристаллизация» смысла подлинно высокой трагедии французской революции и крушения наполеоновской империи: доминантное ощущение современного этапа истории как водевиля и пародии приводит к рецессии трагического начала и подмене его мелодрамой.
Изображение исторических событий как водевиля и пародии, присущее «Четырем сыновьям Франции», латентно уже таится в «Ночном смотре», хотя навязчивость повторений и обусловленный этим комический эффект здесь еще почти неощутимы – в «Ночном смотре» они присутствуют скорее как возможность, нежели данность, но благодаря этому, как сказал бы Гегель, «осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них» (VIII, 27), но не осознавалось или даже не входило в намерения действующего лица (автора).
Тем не менее эти два текста Жуковского как нельзя более удачно иллюстрируют знаменитую наполеоновскую фразу, ставшую крылатой и оттого почти утратившую в нашем сознании изначальное авторство: «От великого до смешного один шаг». Эти слова Наполеон любил повторять. Повторил он их и своему посланнику в Варшаве в конце 1812 года во время бегства из России[l], положившему конец триумфально-романтическому периоду его собственной биографии. Вспомнил эти слова и Гейне в «Книге Le Grand», размышляя о превратностях истории и о судьбе Наполеона – кумира своей юности: «Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas, madame! Но жизнь в сущности столь трагически серьезна, что ее трудно было бы вынести без такого смешения патетического и комического. <…> Даже в наивысший пафос мировой трагедии то и дело вкрадываются комические штрихи <…> А вверху, на небесах, сидят в первом ряду милые ангелочки и лорнируют нас, земных комедиантов, а господь бог строго восседает в своей просторной ложе и, может быть, скучает или же размышляет о том, что театр этот не продержится долго, так как один актер получает слишком много содержания, а другой – слишком мало, и все играют прескверно»[li].
Список литературы
[i] Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Зарубежная поэзия в переводах Жуковского. Т. 2. М., 1985. С. 554.
[ii] Канунова Ф.З. «Ночной смотр» В.А. Жуковского: Эстетика перевода // Поэтика русской литературы. М., 2001. С.216–220. Эта точка зрения закреплена и в примечаниях к новому собранию сочинений поэта: Жуковский В.А. Полн.собр.соч. и писем. Т.2. М., 2000. С. 691–697 (примечания Ф.З. Кануновой).
[iii] Там же. С. 218.
[iv] Автор признателен О. Ронену, В.М. Фабисовичу, Л.И. Вуич за целый ряд ценных советов и справок.
[v] Канунова Ф.З. Указ.соч. С.217–218.
[vi] Тексты стихотворений В.А. Жуковского нами цитируются по изданию: Жуковский В.А. Полн.собр.соч. и писем. Т.1–2. М., 1999–2000. Первая редакция перевода «Ночного смотра» цит. по: Зарубежная поэзия в переводах Жуковского. Т. 2. М., 1985. С. 594–596.
[vii] Там же. С.217.
[viii] Там же. С.219.
[ix] См. письмо Жуковского к Пушкину, датируемое первой половиной марта 1836 г.: Жуковский В.А. Собрание сочинений: В 4-х т. Т.4. М.-Л., 1960. С. 520.
[x] См.: Февчук Л.П. Личные вещи А.С. Пушкина (Из собрания Всесоюзного музея А.С. Пушкина). Л., 1968. С.36-42.
[xi] «“Attedez, Elisabeth, venez ici”, сказал я ей; я взял ее за руку, а у меня в это время были в руках маленькие часы, подаренные мне Наташею Киреевскою. Permettez moi de vous faire cadeau de cette montre, mais la montre indique le temps, le temps est la vie; avec cette montre je vous offer ma vie entiere. L’acceptez vous?» – Письмо Жуковского Е.А. Протасовой от 11(22) августа 1840 г., см.: Жуковский В.А. Собр. соч. Изд. 6-е. Т. 6, СПб., 1869. С. 776–777; Жуковский В.А. Полн. собр. соч. и писем. Т. XIV. М., 2004. С.514–515.
[xii] Архив Эрмитажа. Оп.1, 1840, д.35 (О вещах г. действительного статского советника Жуковского, оставленных для хранения в одной из комнат Мраморного Дворца, где помещается Эрмитажная библиотека). Л.25 (пункт №3).
[xiii] Жуковский В.А. Полн.собр. соч и писем. Т.13. М., 2004. С. 307
[xiv] Об этом см.: Асмус В.Ф. Диалектика необходимости и свободы в философии истории Гегеля // Вопросы философии. 1995. №1. С. 52–69.
[xv] Вяземский П.А. Сочинения: В 2 тт. Т. 2: Литературно-критические статьи. М., 1982. С. 113.
[xvi] Тексты лекций Гегеля по философии истории были изданы посмертно, в 1837 г.
[xvii] Сычев И.О. Часы – памятники эпохи ампира // Звезда Ренессанса. СПб.: Антикварный салон "Ренессанс VIP", 2007. № 5. С.102.
[xviii] Изображения каминных часов «Диоген в поисках человека» и «Марс и Минерва, соединяемые Гименеем» приведены в указанной работе И.О. Сычева.
[xix] См.: Западно-европейские часы XVI – XIX веков из собрания Эрмитажа. Каталог выставки. Л., 1971. №165. Инв. №Э-996.
[xx] Сычев И.О. Указ. соч. С.105.
[xxi] Конечно, существовали часы-памятники и на другие сюжеты: например, Н. Демидов заказывал П.Ф. Томиру изготовить часы по проекту памятника Минину и Пожарскому, об этом см.: Раппе Т.В. «В области моды и вкуса… законы предписывал нам Париж» // Париж – Санкт-Петербург: 1800–1830: «Когда Россия говорила по-французски…». М., 2003. С.27.
[xxii] Сычев И.О. Указ соч. С.102.
[xxiii] http://www.gelos.ru/cgi-bin/show.pl?url=http://www.gelos.ru/result/39collect/k39_6.html&words= %22%CD%E0%EF%EE%EB%E5%EE%ED%22
[xxiv] Датировка В.М. Файбисовича (письмо автору статьи от 21 апреля 2008 г.).
[xxv] Royal Music Machines. Edited by Dr. J.J.L.Haspels. National Museum from Musical Clock to Street Organ. <S.L.>, 2006. S. 259.
[xxvi] См.: http://www.elittime.ru/index.php?filter=clock_sculpturewatch_bogacho_design&step=4&mid=47348
[xxvii] См.: http://www.elittime.ru/index.php?filter=clock_kamin
[xxviii] Раппе Т.В. Указ.соч. С. 28.
[xxix] Гейне Г. Избранные произведения. Т.2. М., 1956. С. 100–101.
[xxx] Там же. С. 101.