Ранчин А. М.
В первоначальных редакциях романа (в одной из самых ранних он был иронически озаглавлен «Молодец-баба») героиня была нарисована как физически, внешне, так и душевно, внутренне, непривлекательной. Намного симпатичнее выглядел ее муж.
Замысел сюжета романа связан с сюжетом пушкинского «Евгения Онегина»: «Очевидно, что “Анна Каренина” начинается тем, чем “Евгений Онегин” заканчивается. Толстой полагал, что вообще рассказ нужно начинать с того, что герой женился или героиня вышла замуж <…>. В гармоническом мире Пушкина равновесие брака сохраняется. В смятенном мире толстовского романа — рушится. Все же и в “Анне Карениной” эпос побеждает трагедию. Поиски смысла жизни, не дающие покоя Левину, лежат, однако, не только за пределами любви, но даже и семьи, хотя Лев Толстой вдохновлялся в этом романе “мыслью семейной”» (Громова-Опульская Л. Д. А. С. Пушкину истоков «Анны Карениной»: Текстология и поэтика. С. 170—171. Ранее ту же мысль высказывал Э. Г. Бабаев: Бабаев Э. Г. Роман и время. Тула, 1975. С. 228).
Роман держится на «сцеплениях», как и «Война и мир». Действие продолжается после смерти главной героини. Объясняя конструктивный принцип произведения, автор писал Н. Н. Страхову, участвовавшему в подготовке отдельного издания: «Если же бы я хотел сказать словами все то, что имел в виду выразить романом, то я должен бы был написать роман тот самый, который я написал, сначала. И если близорукие критики думают, что я хотел описывать только то, что мне нравится, как обедает Облонский и какие плечи у Карениной, то они ошибаются. Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собою, для выражения себя, но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления словами никак нельзя; а можно только посредственно — словами описывая образы, действия, положения» (письмо от 23 апреля 1876 г.).
Примерно то же автор «Анны Карениной» объяснял другому корреспонденту, С. А. Рачинскому: «Суждение ваше об А. Карениной мне кажется неверно. Я горжусь, напротив, архитектурой — своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомствах) лиц, а на внутренней связи <…> Верно, вы ее не там ищете, или мы иначе понимаем связь; но то, что я разумею под связью, — то самое, что для меня делало это дело значительным, — эта связь там есть — посмотрите — вы найдете».
Автор называл свое произведение «романом широким, свободным».
Главная героиня, Анна Каренина, - натура тонкая и совестливая, ее связывает с любовником графом Вронским настоящее, сильное чувство. Муж же Анны, высокопоставленный чиновник Каренин – как будто бы бездушен и черств, хотя в отдельные моменты и способен к высоким, истинно христианским, добрым чувствам. «Каренон» по-гречески (у Гомера) «голова», с декабря 1870 г. Толстой учил греческий язык. По признанию Толстого сыну Сергею, фамилия «Каренин» произведена от этого слова. «Не потому ли он дал такую фамилию мужу Анны, что Каренин — головной человек, что в нем рассудок преобладает над сердцем, то есть чувством?». — Толстой С. Л. Об отражении жизни в «Анне Карениной». — Литературное наследство. М., 1939. Т. 37/38. С. 569
Толстой создает обстоятельства, казалось бы, оправдывающие Анну. Писатель рассказывает в романе о связях другой светской дамы, Бетси Тверской. Эти связи она не афиширует, не выставляет напоказ и пользуется в обществе высокой репутацией и уважением. Анна же открыта и честна, она не скрывает своих отношений с Вронским и стремится добиться развода у мужа. И тем не менее Толстой судит Анну от лица самого Бога. Расплатой за измену мужу оказывается самоубийство героини. Ее смерть - проявление божественного суда: эпиграфом к роману Толстой выбрал слова Бога из библейской книги Второзаконие в церковнославянском переводе: “Мне отмщение, и Аз воздам”. Анна кончает жизнь самоубийством, но не оно является божественным возмездием - смысл божественного наказания Анны не раскрывается Толстым. (Кроме того, согласно Толстому, высшего суда заслуживает не только Анна, но и другие совершившие грех персонажи - прежде всего, Вронский.) Вина Анны для Толстого - в уклонении от предназначения жены и матери. Связь с Вронским не только нарушение супружеского долга. Она приводит к разрушению семьи Карениных: их сын Сережа теперь растет без матери, и Анна и ее муж борются друг с другом за сына. Любовь Анны к Вронскому - это не высокое чувство, в котором над физическим влечением преобладает духовное начало, а слепая и губительная страсть. Ее символ - яростная метель, во время которой происходит объяснение Анна и Вронского. По мысли Б. М. Эйхенбаума, «трактовка страсти как стихийной силы, как “поединка рокового”, и образ женщины, гибнущей в этом поединке, — это основные мотивы “Анны Карениной” подготовлены лирикой Тютчева». — Эйхенбаум Б. Лев Толстой: Семидесятые годы. Л., 1960. 181 Анна сознательно идет против божественного закона, охраняющего семью. В этом для автора ее вина.
Позднее Толстой писал о библейском речении — эпиграфе к «Анне Карениной»: «Много худого люди делают сами себе и друг другу только оттого, что слабые, грешные люди взяли на себя право наказывать других людей. “Мне отмщение, и Аз воздам”. Наказывает только Бог и то только через самого человека». По замечанию А. А. Фета, «Толстой указывает на “Аз воздам” не как на розгу брюзгливого наставника, а как на карательную силу вещей <…>» (Литературное наследство. Т. 37—38. С. 234). Жесткий морализм, желание судить ближнего Толстым отвергаются — так способны только черствые и ханжески-благочестивые натуры наподобие графини Лидии Ивановны, настроившей Каренина против Анны. «Эпиграф романа, столь категорический в своем прямом, исходном значении, открывается читателю еще иным возможным смыслом: “Мнé отмщение, и Аз воздам”. Только Бог имеет право наказывать, а люди судить не имеют право. Это не только иной смысл, но и противоположный первоначальному. В романе все сильнее выявляется пафос нерешенности. Глубины, правды — и потому нерешенности.
<…> В “Анне Карениной” нет одной исключительной и безусловной правды — в ней многие правды сосуществуют и одновременно сталкиваются между собой», — так истолковывает эпиграф Е. А. Маймин (Маймин Е.А. Лев Толстой: Путь писателя. М., 1978. С. 122).
Но возможно и еще одно толкование. По речению Христа, «от всякого, кому дано много, много и потребуется» (Лк. 12: 48). Анне дано больше чем, не хранящим верность Бетси Тверской или Стиве Облонскому. Она душевно богаче и тоньше их. И с нее взыскано строже. Такое толкование соответствует смыслу эпиграфа к тексту первой законченной редакции романа: «Одно и то же дело женитьба для одних забава, для других мудрейшее дело на свете». Для Анны брак, замужество — не забава, и тем тяжелее ее грех.
В романе Толстого соединены три сюжетные линии - истории трех семей. Эти три истории одновременно и похожи, и различны. Анна выбирает любовь, губя семью. Долли, жена ее брата Стивы Облонского, ради счастья и благополучия детей, примиряется с изменившим ей мужем. Константин Левин, женясь на юной и очаровательной сестре Долли, Кити Щербацкой, стремится создать истинно духовный и чистый брак, в котором муж и жена становятся одним, сходно чувствующим и думающим существом. На этом пути его подстерегают искушения и трудности. Левин теряет понимание жены: Кити чуждо его желание к опрощению, сближению с народом.
Г. Я. Галаган соотносит судьбы героев романа, их жизненный выбор с толкованием восточной притчи о путнике и драконе, содержащейся в трактате-автобиографии Толстого «Исповедь». В «Исповеди» Толстой пишет о четырех способов, которым люди его круга пытаются укрыться от страха жизни: это выход неведения, это выход эпикурейства, это выход силы и энергии (способность к самоубийству) и это выход слабости (жизнь в иллюзорной надежде на обретение смысла и спасение). «Каждый из этих путей (а не только путь «прозрения»), содержащий в себе изначала зародыши саморазрушения, еще до своего философско-символического истолкования в трактате получил образное воплощение в художественной ткани “Анны Карениной”. Путь “неведения” (Каренин и Вронский), путь “эпикурейства” (Стива Облонский), “путь силы и энергии” (Анна) и путь “от слабости к прозрению” (Левин), символизирующие собою возможные судьбы русского “образованного сословия” и теснейшим образом внутренне друг с другом соотнесенные, определяют социально-философскую направленность романа <…>» (Галаган Г. Я. Л. Н. Толстой // История русской литературы: В 4 т. Л., 1982. Т. 3. С. 832—833).
О некоторых частностях можно поспорить. Самоубийство Анны — очень важно, что это самоубийство женщины, которой кажется, что к ней охладел любовник, а не «философское» решение покончить с собой — сложно назвать «выходом силы и энергии». Но все же в главном сопоставление романа и трактата оправдано.
История женитьбы Левина на Кити, их брака и духовных исканий Левина автобиографична. (Фамилия должна произноситься «Лёвин», Толстого называли в домашнем кругу «Лёв Николаевич», в соответствии в русской, а не церковнославянской нормой произношения. См.: Бабаев Э. Г. Комментарии // Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: В 22 т. М., 1982. Т. 9. С. 440) Она во многом воспроизводит эпизоды женитьбы и семейной жизни Льва Николаевича и Софьи Андреевны. (Так, объяснение Левина с Кити посредством записываемых мелком первых букв в словах — в точности соответствует объяснению Толстого с Софьей Андреевной, описанному в дневнике жены писателя.) Имеют легко узнаваемые прототипы и другие персонажи романа (например, прообраз брата Левина — брат писателя Дмитрий Николаевич).
Отличительная художественная особенность романа - повторы ситуаций и образов, выполняющие роль предсказаний и предвестий. Анна и Вронский знакомятся на железнодорожном вокзале. В момент первой встречи, когда Анна приняла первый знак внимания со стороны нового знакомого, сцепщика поездов раздавило составом. На железнодорожной станции происходит и объяснение Вронского и Анны. Охлаждение Вронского к Анне приводит ее к самоубийству: Анна бросается под поезд. Образ железной дороги соотносится в романе с мотивами страсти, смертельной угрозы, с холодом и бездушным металлом. Смерть Анны и вина Вронского предугаданы в сцене конских скачек, когда Вронский из-за своей неловкости ломает хребет прекрасной кобыле Фру-Фру. Гибель лошади как бы предвещает судьбу Анны. Символичны сны Анны, в которых она видит мужика, работающего с железом. Его образ перекликается с образами железнодорожных служащих и овеян угрозой и смертью. Металл и железная дорога наделены в романе пугающим смыслом.