Что это? Ощущение счастья от присутствия Божия и Страх Божий перед грядущим Апокалипсисом и Судом. Причём, страх "Божий", а не человечий… По сути дела "большечемпоэты" всегда давали не истинную, а перевёрнутую (без Бога, секуляризированную то есть) картину бытия: страх и ужас в настоящем и упование на построение "царства Божьего" "своею собственной рукой".
Чёткое православное ощущение Богобытия (адамово, догреховное) было мало свойственно нашей классической поэзии (в отличие от поэзии народной). Пушкин, Лермонтов, Есенин только проложили пути… С наибольшей ясностью это мироощущение явилось именно у Рубцова. Он как бы завершает русскую классическую литературу, смыкая её с народной по существу: преодолевая затянувшуюся на несколько столетий секуляризацию русского литературного сознания. Именно этим Рубцов и дорог народу. И это, конечно, нутром познаётся.
Никакая внешняя словесная наполненность не может сделать поэзию христианской (и народной, русской), если нет в ней этого дара ощущения присутствия Божия, ощущения Промысла, Страха Божьего и Божьей Любви.
Дар Рубцова в том и заключался, что он ничего не сочинял, а умел прислушиваться и слышал "печальные звуки, которых не слышит никто…". Рубцов умел отбросить "голоса" и соблазны и услышать глагол Божий, то есть умел предстоять:
… о дивное счастье родиться
В лугах, словно ангел, под куполом синих небес…
Сначала кажется: как будто ангел, но нет, - подлинная ангельская ипостась, потому что тут же: "боюсь… разбить свои крылья, и больше не видеть чудес…" (Выделено нами).
Можно бесконечно долго вчитываться в каждую рубцовскую вещь. Особенно в такую, как своего рода "Памятник" - "Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны…". Но разбор такой вещи превратится у нас в богословский трактат… Мы остановимся на небольшом и редко поминаемом (хотя то же программном - название стиха вынесено в название книги) стихотворении "Душа хранит".
Предельно просто и осязаемо доступно открывает Рубцов факт бессмертия души (выделяем логическую цепочку):
…О, вид смиренный и родной!
Берёзы, избы по буграм
И, отраженный глубиной,
Как сон столетий, Божий храм.
О, Русь - великий звездочёт!
Как звёзд не свергнуть с высоты,
Так век неслышно протечёт,
Не тронув этой красоты,
Как будто древний этот вид
Раз навсегда запечатлён
В душе, которая хранит
Всю красоту былых времён
(Да, между строк, - чего стоит строка "Как сон столетий, Божий храм"!)
Итак: Красота отражается вроде бы глубиной воды, но Красота по Рубцову - есть Божий Храм, а глубина оказывается, это и есть душа, которая одна и способна хранить Красоту, причем Всю Красоту. Параллельно развивается целое древо образов. Так, например, - Храм над водой - ковчег, лодка. Русь-звездочёт - страна, чтящая звезды (небо) и в переносном смысле, и в прямом (см. культ Рождественской мистерии в народной поэзии: колядки, фольклорный театр, эпос.., образ звезды). Избы по буграм, в общем контексте поэзии Рубцова, - тот же ковчег, та же память о потопе ("От всех чудес всемирного потопа…")
Первое четверостишие, которое мы не случайно опустили:
Вода недвижнее стекла.
И в глубине её светло.
И только щука, как стрела,
Пронзает водное стекло. -
Может показаться лишь экспозицией, призванной снять философскую напряженность стиха. Но уже здесь дана истинно богословская предпосылка: "и в глубине её светло". А дальше поэт как бы готовит место ("и свет во тьме светит…") для отражения предстоящей Красоты:
О, вид смиренный и родной! -
Взгляд не по принципу "Я оглянулся окрест…" (значит, до этого не видел ничего?), а истинное видение того, что отражено в светлой глубине. Бессмертие души прямо следует из бессмертия Красоты, где бессмертие носит не условно-эстетический относительный характер, но абсолютный.
Отсюда и "сон столетий" - это не буквально. Это мысленное "скакание ("мыслею по древу") по холмам задремавшей отчизны". Разумеется не о "русской лени" - столь любезной интеллигентской поэзии лжи на русского человека, - здесь речь. А речь о уровне поэтического взгляда, когда земное представляется лишь сном по отношению к небесному.
Вернёмся к эпиграфу. Святость Богоданной красоты Отчизны очевидна (Стоит, стоит "смотреть"!), но почему грусть…
Может быть, "выдь на Волгу" и… "Как скучно жить на белом свете, господа…" Нет, это не про русский народ, это про "господ". Словом, как говаривал сам Рубцов: "Грусть, конечно, была, да не эта…"
У Валентина Непомнящего есть верное замечание: в Пушкине, де, содержится "эмбрионально" вся русская литература. Верно, хотя, конечно не в Пушкине, а в Боге, что через Пушкина (а главным образом через фольклор) и отражено. Действительно, у Пушкина есть как бы рубцовские строки (а странно, - пушкинских у Рубцова нет…). Тут не заимствование, разумеется, - тем более, обратное во времени! - просто тому и другому дана была общая истинная нота:
Роняет лес багряный свой убор,
Сребрит мороз увянувшее поле,
Проглянет день как будто поневоле
И скроется за край окружных гор.
Пылай, камин, в моей пустынной келье;
И ты, вино, осенней стужи друг,
Пролей мне в грудь отрадное похмелье,
Минутное забвенье горьких мук.
Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку,
Кому бы мог пожать от сердца руку,
И пожелать счастливых много лет…"
О, сколько можно было бы припомнить здесь рубцовского! Тут, понятно, и:
Но люблю тебя в дни непогоды,
И желаю тебе навсегда…
Но главным образом:
Мне грустно от того, что знаю эту радость,
Лишь только я один, друзей со мною нет…
Нет, на самом деле он знал, что мы есть, мы придём и радость эту разделим. Иначе, зачем же всё! Но это Здесь, а Там… "Многими скорбями Царствие Небесное даётся…"
Потому что Здесь - "Сон столетий…", "Я буду скакать по холмам задремавшей…", "…как будто спит былая Русь". Это не про летаргию… - про павший и ветхий, а потому только и грустный, но, тем не менее, прекрасный, а потому и святой, - ибо не Богооставленный! - наш здешний мир... И ещё - про зримый и слышимый, сквозь него мир иной, "жизнь будущего века"…
Когда душе моей сойдёт успокоенье,
С высоких, после гроз, немеркнущих небес…
…………………………………………………
Когда душе моей земная веет святость,
И полная река несёт небесный свет…
Или ("В святой обители природы"):
…Усни могучее сознанье!
Но слишком явственно во мне
Вдруг отзовётся увяданье
Цветов, белеющих во мгле.
И неизвестная могила
Под небеса уносит ум,
А там - полночные светила
Наводят много-много дум…
"…Много-много дум", "…и полная река несёт небесный свет…" и "…незабываемые виды! Незабываемый покой!"… - Вот отчего "так сильно действует"… Рубцов вполне ответил на вопросы, которые перед ним поставил Господь.
И к другому эпиграфу вернёмся, и продолжим:
… Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о свете…
2003