Ранчин А. М.
СОСНЫ
Средь кленов девственных и плачущих берез
Я видеть не могу надменных этих сосен;
Они смущают рой живых и сладких грез,
И трезвый вид мне их несносен.
В кругу воскреснувших соседей лишь оне
Не знают трепета, не шепчут, не вздыхают
И, неизменные, ликующей весне
Пору зимы напоминают.
Когда уронит лес последней лист сухой
И, смолкнув, станет ждать весны и возрожденья, -
Они останутся холодною красой
Пугать иные поколенья.
1854
Источники текста
Первая публикация – журнал «Современник», 1855, № 1, с. 28. Стихотворение включено в состав прижизненных сборников поэзии Фета: Стихотворения А.А. Фета. СПб., 1856; Стихотворения А.А. Фета. 2 части. М., 1863. Ч. 1. Первая публикация – журнал «Моквитянин», 1842, № 1, с. 22. Стихотворение включено в состав прижизненных сборников поэзии Фета: Стихотворения А. Фета. М., 1850; Стихотворения А.А. Фета. СПб., 1856; Стихотворения А.А. Фета. 2 части. М., 1863. Ч. 1.
Место в структуре прижизненных сборников
При издании в сборниках 1856 и 1863 г.г. стихотворение было помещено в состав раздела «Разные стихотворения (см.: Фет А.А. Сочинения и письма. <Т. 1.>. Стихотворения и поэмы 1839-1863 / Изд. и коммент. подг. Н.П. Генералова, В.А. Кошелев, Г.В. Петрова. СПб., 2002. С. 218, 289). В плане неосуществленного нового издания, составленном Фетом в 1892 г., «Сосны» также включены в раздел «Разные стихотворения» (см. состав раздела в изд.: Фет А.А. Полное собрание стихотворений / Вступ. ст., подг. текста и примеч. Б.Я. Бухштаба. Л., 1959 («Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание»). С. 248-331).
Композиция. Мотивная структура
Стихотворение, как и большинство строфических лирических произведений Фета, состоит из трех строф, каждая из которых объединена перекрестной рифмовкой: АБАБ.
По подсчетам Б.М. Эйхенбаума, из 529 учтенных им строфических стихотворений Фета 108 состоят из двух строф, 222 – из трех, 112 – из четырех, 46 произведений пятистрофные, 25 – шестистрофные, 7 – семистрофные; 9 произведений состоят из восьми и более строф (Эйхенбаум Б. Мелодика русского лирического стиха. Петербург, 1922. С. 130). Сам Фет писал великому князю Константину Константиновичу (поэту К. Р.): «…Главное – стараюсь не переходить трех, много четырех куплетов, уверенный, что если не удалось ударить по надлежащей струне, то надо искать другого момента вдохновения, а не исправлять промаха новыми усилиями» (письмо К. Р. от 27 декабря 1886 г. - А.А. Фет и К.Р. (Публикация Л.И. Кузьминой и Г.А. Крыловой) // К. Р. Избранная переписка / Изд. подг. Е.В. Виноградова, А.В. Дубровский, Л.Д. Зародова, Г.А. Крылова, Л.И. Кузьмина, Н.Н. Лаврова, Л.К. Хитрово. СПб., 1999. С. 246).
Первая строфа «Сосен» содержит признание в нелюбви поэта к соснам, противопоставленным кленам и березам. Строфа начинается неожиданно, что характерно для любимой Фетом формы фрагмента: в первый стих состоит из второстепенных членов предложения (обстоятельств) и открывается служебной частью речи – предлогом. Первая строка образуется синтаксически и интонационно относительно замкнутое целое, она построена по принципу зеркальной симметрии: определяемое слово (сущ. в форме родит. падежа) + определение, выраженное прилагательным – и, наоборот, определение, выраженное прилагательным + определяемое слово (сущ. в форме родит. падежа) – «кленов девственных» - «плачущих берез». Благодаря такому построению первой строфы образы кленов и берез и эпитеты «девственных» и «плачущих» оказываются особенно выделены. Оба эпитета, особенно «девственных», остаются не разъясненными (почему клены «девственные»?).
Вторая строка – афористически безжалостно сформулированное отношение поэта к соснам. В ней появляется третий эпитет, который также пока что неясен, непрозрачен (почему сосны – в отличие от кленов и берез – надменные?). В третьей и четвертой строках неприятие и даже неприязнь в отношении сосен усилен (они «смущают», их вид «несносен»), причем лишь в последнем стихе строфы отчасти содержится ключ к пониманию такого восприятия: неприемлем их «трезвый вид», хотя и этот эпитет еще не вполне понятен (почему облик деревьев назван «трезвым», - это, конечно, метафора, но по какому признаку совершается перенос значения?).
Указательное местоимение «эти» побуждает воспринимать первую строфу как описание непосредственно обступающей поэта, открытой его взору картины: эти – ‘те самые, которые я вижу сейчас’.
Второе четверостишие повторяет смысловой узор первого. Первая строка так же, как и начальная строка первого четверостишия, открывается предлогом с пространственным значением («среди» - «в»), а выражение «воскреснувших соседей» - обобщенное обозначение «кленов девственных и плачущих берез», и составляющие его прилагательное и существительное тоже имеют форму родит. падежа. Характеристика сосен во втором стихе – «Не знают трепета, не шепчут, не вздыхают» – раскрытие их определения «надменные» из второго стиха первой строфы. Неприятию сосен, представленному в двух последних строках второго четверостишия, в первом соответствуют также два заключительных стиха, где сказано, что эти хвойные деревья «смущают» лирическое «я» и что их вид ему «несносен». Раскрывается смысл выражения «трезвый вид» сосен: это неизменность, неспособность радоваться весне. Сосны – напоминание весной о зиме - времени оцепенения, врéменной смерти природы. Разъясняется эпитет берез «плачущие»: поскольку говорится о весеннем времени, их слезы – древесный сок. А эпитет «девственные» в применении к кленам указывает на тонкость, полупрозрачность их резных листьев.
В третье четверостишии также открывается упоминанием о лиственных деревьях – но теперь уже не пробужденных «ликующей» весной, а теряющих «последний лист» безотрадной холодной осенью. Однако осенняя утрата лиственными деревьями своего убора представлена не как свидетельство торжества смерти – пусть преходящего, - а как проявление дара обновления и «возрожденья». Сосны же неприятны, причем уже не одному поэту, а и другим, и тем, кто моложе его, - «иным поколеньям», и сосны не просто неприятны, они «пугают». И, наконец, причина их резкого неприятия приобретает отчетливость философской формулы: это «холодная краса».
Временнáя структура стихотворения: от весны, сменившей зиму, к осени и вновь (сквозь зиму) к весне: весна в первой и во второй строфе, осень и весна – в третьей. Поэтика времени в фетовском тексте отражает смену природных сезонов, «поэтику» природного цикла. Включенность в природный цикл вечного обновления осознается как дар истинной жизни.
В стихотворении противопоставлены пребывание вне времени, неизменность, олицетворяемые вечнозелеными соснами, и способность к переменам, символизируемая лиственными деревьями – кленами и березами. Неизменность трактуется как безжизненность, отстраненность от бытия и надменность, переменчивость и весенний расцвет – как открытость, «отзывчивость» к жизни. Вечная зелень не меняющихся сосен истолкована как проявление «холодной красы», контрастирующей с живой и подвижной красотой лиственных деревьев.
Образная структура. Лексика
Образы стихотворения двуплановые: с одной стороны, это описания природных явлений – деревьев. Образ «надменной сосны» встречается и в стихотворении «Еще вчера, на солнце млея…» (1864 (?)): «Глядя надменно, как бывало, / На жертвы холода и сна, / Себе ни в чем не изменяла / Непобедимая сосна».
В отличие от кленов и берез, которым приданы определенные свойства (девственная листва, капли сока – слезы, способность ронять листья осенью) образ сосен характеризуется только посредством отрицательного признака и остается зрительно и вещественно «пустым». Это впечатление создается повтором отрицания «не-», к ним отнесенного: «не могу», «несносен», «не знают», «не шепчут», «не вздыхают», «неизменные».
Средства выразительности – эпитеты – передают предметные, визуальные свойства деревьев, указывая на тонкость листьев («девственные») и на прозрачность древесного сока («плачущие»). Слово «трепет» передает легкую дрожь листвы. С другой стороны, функция средств выразительности – не столько точность изображения, сколько одушевление, одухотворение природных существ. Метафоричен эпитет «девственные», переносящий признак чистоты, нетронутости из мира людей в мир природы. Метафоричен эпитет «плачущий»: слезы в этом контексте означают восторг, любовь, радостное и даже экстатическое приятие бытия. Слово «трепет» в поэтической традиции устойчиво употреблялось по отношению к миру природы. Один из наиболее известных примеров, очевидно образцовый для автора «Сосен», - элегия В.А. Жуковского «Вечер», творчество которого и на мотивном уровне, и стилистически во многом сходно с фетовским. Но «трепетанье» ивы в элегии В.А. Жуковского – не чисто предметное свойство: «Трепетанье – это нежное, музыкальное слово, говорящее о стыдливости, о тончайшей вибрации – чего? души поэта, - хотя в то же время и ивы <…> у Жуковского нежность слова – это и есть его значенье <…>» (Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. <Изд. 3-е>. М., 1995. С. 47).
По утверждению М.Н. Эпштейна, «самый частый эпитет, который прилагает Фет к явлениям природы, - “трепещущий” и “дрожащий”» (Эпштейн М.Н. Природа, мир, тайник вселенной: Система пейзажных образов в русской поэзии. М., 1990. С. 222). Хотя для бесспорности этого вывода необходим исчерпывающий частотный словарь эпитетов поэзии Фета, в общем с таким утверждением можно согласиться.
С этим мнением солидарен И.Н. Сухих: «“Трепет”, действительно, одно из ключевых состояний фетовского мира, в равной степени относящееся к жизни природы и жизни души. Трепещут – хоровод деревьев, звук колокольчика, сердце, одинокий огонек, ивы, совесть, руки, звезды счастья:
Покуда на груди земной
Хотя с трудом дышать я буду,
Весь трепет жизни молодой
Мне будет внятен отовсюду
(“Еще люблю, еще томлюсь…”)»
(Сухих И.Н. Шеншин и Фет: жизнь и стихи // Фет А. Стихотворения / Вступ. ст. И.Н. Сухих; Сост. и примеч. А.В. Успенской. СПб., 2001 («Новая Библиотека поэта. Малая серия»). С. 50-51).