Приведем и другие замечания Н.Родионова, свидетельствующие о «примитивном», по его мнению, подходе к словарному делу. Так, автор рецензии подвергает сомнению не только необходимость включения терминологической лексики, но также считает нецелесообразным объяснять значение общеупотребительных слов. Он пишет: «В другую крайность впадают составители, когда пытаются объяснить каждое существительное, независимо от того, насколько оно хорошо всем известно. Кто не знает, что такое яичница? Но в Словаре она имеет объяснение: «Кушанье из поджаренных яиц». Слово грабли объясняется так: «Колодка с зубьями, насаженная на длинную рукоятку, для сгребания сена, для разрыхления земли на грядках». Каждый русский человек знает, что такое грабли, и не следовало этому слову давать такое неуклюжее объяснение».
С.И.Ожегов в своем ответе Н.Родионову не только показал однополярность его идеологических установок и стремление к «совершенствованию» «Словаря» ненаучными методами, но и полную безграмотность рецензента в оценке практических вопросов языкознания и непонимание сложности тех задач, которые стоят перед русской наукой в этой области. Оппонируя Н.Родионову, С.И.Ожегов вполне обоснованно заявляет: «Нельзя согласиться с т.Родионовым, что толкования общеизвестных слов излишни. Помимо того, что понятие общеизвестности весьма относительно, принятие этого предложения привело бы к тому, что весь основной словарный фонд остался бы без объяснения, а в многозначных словах не были бы представлены их основные значения. Кроме того, Словарь служит не только русским людям, но он необходим и для представителей других народов нашей многонациональной страны». И далее: «По-видимому, недоразумением вызвано противопоставление нормативного словаря толковому. К сожалению, мы, языковеды, до сих пор не заботились о рассеивании ходячих и часто неправильных представлений о языке, языкознании и о задачах лексикографии в частности».
При составлении «Словаря» С.И.Ожегов знакомился с большим количеством специальной литературы и, конечно же, использовал опыт составителей предыдущих словарей. Потому пристальное внимание к слову для него было не просто работой, но тем естественным состоянием духа бесконечного искателя и труженика Науки. И в этой своей деятельности он был одержимым и дорожил истиной в науке. «Лексикографы по опыту хорошо знают, — писал ученый в ответ Н.Родионову, — что любое определение может стать предметом высмеивания. Известны ходячие анекдоты об определениях Даля, академических словарей, Толкового словаря <Д.><Н.>Ушакова. «Гравий – крупный песок», «Толокно – толченая мука» – как будто действительно смешно. Но вдумавшись, увидим иное. Гравий и песок – разные формы одних и тех же обломочных пород. Породы до 2 мм в диаметре по технической терминологии называются песком, а свыше 2 мм – гравием. Есть гравий крупного диаметра, употребляемый при изготовлении бетона и асфальта, а есть мелкий гравий (т.е. в 2-3 мм – крупный песок), идущий, как и песок, на посыпку, напр<имер>, дорожек в парках и т.п. Обвинение здесь может быть предъявлено по другой линии: учтен только один вид гравия, известный в быту».
С.И.Ожегову стоило немалых усилий отстоять научные основы лексикографической работы, показать несостоятельность аргументов своего оппонента научным путем, оценить их с позиции ученого-языковеда, а не «стадиального исследователя». Ученый открыто об этом говорит: «Анализ материалов, использованных в статье, показывает, что они недостаточны для сделанных т. Родионовым выводов. Многие материалы включены частью по ошибке, частью по недоразумению – подбор их случаен. Вывод, сделанный на основе этих материалов, о том, что Словарь не отражает состояния современного литературного языка, представляется мне неправомерным и односторонним. Он основан, отчасти, не только на приведенных материалах, но и на представлениях о коренной ломке русского языка в советскую эпоху, о скачкообразном развитии языка. Ещё критики «Толкового словаря» под ред. <Д.><Н.>Ушакова требовали радикальной «подчистки» русского языка изгнанием из него всего того, что не отражало, по их мнению, «нового стадиального периода» в развитии русского языка».
Рецензию Н.Родионова заключает показательная фраза, довершающая «разоблачение» и имеющая в отечественной традиции особую политическую тональность: «Несомненно одно: «Словарь русского языка», составленный С.И.Ожеговым, не отражает современного состояния русского языка. Чтобы сделать словарь полезным для читателя, необходимо переработать его при участии научных учреждений и широкого круга специалистов».
С.И.Ожегов, отвечая ее автору, столь же корректен и в то же время непреклонен, когда речь идет о фальсификации результатов немалого лексикографического труда. Оттого, наверное, Сергей Иванович не мог обойти гнусную ложь, и последний абзац его «отповеди» звучит еще более определенно и принципиально. Мы процитируем эти строки: «Подведем итоги. В рецензии т. Родионова, как мы видели, есть то, что следует несомненно принять к сведению для соответствующих исправлений. Но этого слишком мало для рецензии, помещенной в руководящем органе печати. К сожалению, она далека от тех требований, которые мы предъявляем к советской критике. Автор рецензии не изучил словаря, не изучил истории советской лексикографии, не вник в сложный комплекс языковедных проблем (в частности, в вопрос о лексических границах современного литературного русского языка <…>), не задался вопросом о том положительном, что есть в Словаре (а оно, по-видимому, есть, судя по отзывам советской и зарубежной критики и по материалам обсуждений в научных учреждениях и вузах). Сформулированный в заглавии вывод рецензента представляется односторонним, построенным на случайно взятом, недостаточном и неисчерпывающем материале».