В статье «Как делать стихи» Маяковский рассказывает о том, как писалось, как было «сделано» стихотворение «Сергею Есенину».
Работа над ним рассматривалась как социальный заказ — «заказ исключительный, важный и срочный». Но нужно еще было пережить и осмыслить трагедию (27 декабря 1925 года Есенин покончил с собой в номере ленинградской гостиницы «Англетер»). Нужно было увидеть, как именем Есенина — не без поддержки мнимых друзей поэта — освящались упадочнические настроения определенной части молодежи. Отделяя Есенина от «есе-нинщины», Маяковский встал на защиту поэта, так определив задачи, поставленные перед собой в работе над стихотворением: «Целевая установка: обдуманно парализовать действие последних есенинских стихов, сделать есенинский конец неинтересным, выставить вместо легкой красивости смерти другую красоту, так как все силы нужны рабочему человечеству для начатой революции, и оно, несмотря на тяжесть пути, на тяжелые контрасты нэпа, требует, чтобы мы славили радость жизни, веселье труднейшего марша в коммунизм».
Поэт справился со своей задачей, сумев показать силу таланта Есенина, бунтовавшего против серости, мелочности. И, по существу, нет ничего обидного в словах, сказанных в адрес ушедшего из жизни: «У народа,/ у языкотворца,//умер/звонкий/забулдыга подмастерье». Такого Есенина противопоставляет Маяковский жалким «калекам и калекшам», всем, кто опошливал есенинскую работу, превращал трагедию человека, не сумевшего найти приложение своим силам, в слезливый романс.
Но — и так всегда бывает в лирике — обращенное к вполне определенному адресату послание непременно перерастает в разговор о самом значительном из того, что волнует поэта вместе с его читателем. Разговор о трагически завершившейся судьбе поэта, которую нельзя понять, вырвав ее «из сложной социальной и психологической обстановки». О месте и назначении поэзии в эпоху, которая «трудновата для пера». О месте и назначении человека, перед которым «дела много – только поспевать», перед которым стоит труднейшая, единственно достойная его задача — «вырвать радость у грядущих дней».
Часто и в печати, и устно споря с Есениным, Маяковский высоко ценил его поэтический талант – нет оснований сомневаться в искренности слов «в горле горе комом». Нигде в своем стихотворении не впадая в грех мелодраматизма, Маяковский говорит с поэтом — и о поэте — всерьез, не избегая, если это нужно, грубых, но точных определений. «Вы ж такое загибать умели» –сегодняшнему читателю трудно согласиться, что это сказано именно о Есенине. Но Маяковский был убежден «Есенин не пел, он грубил, он загибал» — и в этом тоже была правда. В есенинском стихе Маяковскому дороже всего его сила, крепость, способность не только «воспевать» жизнь, но участвовать в ее переделке. Вернее, вот так: «Надо/жизнь/сначала переделать,//переделав— /можно воспевать».
Впрочем, говоря так, Маяковский противоречит самому себе, воспевать жизнь — это и значит участвовать в ее переделке. Как сказано в том же стихотворении: «Слово — полководец человечьей силы». Именно так! Не скрывая скорби об ушедшем, Маяковский нигде в стихотворении не распускает «слезоточивой нуди»: силу преодолеть горе дает уверенность в том, что поэзия — и есенинская поэзия тоже — принадлежит жизни.
Маяковский пишет не реквием — он говорит о стремительном, безостановочном движении жизни, частью которой является поэзия. Потому-то, начавшись на скорбной ноте («Вы ушли, как говорится, в мир иной»), стихотворение обретает жизнеутверждающий пафос, лозунговую силу и даже — лозунговую звонкость. И читая стихотворение с эстрады, поэт, по собственным словам, «до крика» усиливал одну из последних, самых главных строк: «Лозунг: вырви радость у грядущих дней»
3.4. Разговор с фининспектором о поэзии.
Стихотворение «Разговор с фининспектором о поэзии» написано в 1926 г. В этом же году Маяковским создан целый ряд стихотворений и статей, посвященных вопросам поэзии. Это стихотворения «Сергею Есенину», «Марксизм — оружие, огнестрельный метод», «Послание пролетарским поэтам», «Письмо писателя Владимира Владимировича Маяковского писателю Алексею Максимовичу Горькому», статья «Как делать стихи» и др. В них подняты многие важные и серьезные вопросы назначения поэзии, роли поэта в социалистическом обществе. Не все мысли, высказанные в те годы Маяковским, абсолютно правильны. Многое шло от полемического задора тех лет, от борьбы различных литературных групп. Однако основные эстетические положения Маяковского выдержали суровое испытание временем и легли в основу теории поэзии социалистического реализма. К их числу относятся вопросы, поставленные в стихотворении «Разговор с фининспектором о поэзии».
Один из них был связан с качеством поэтических произведений. Октябрьская революция, открыв широкие просторы для творческих способностей людей, создала условия для приобщения широких народных масс к поэзии. Необычайно расширился не только круг читателей и любителей поэзии, но и пишущих стихи. В 20-е годы в советскую поэзию вступает большая плеяда молодых поэтов, часто выходцев из рабочих, крестьян, демобилизованных воинов Красной Армии. Среди них — немало талантливой молодежи. Однако нередко в печать попадали стихи слабые, неряшливые, а норой и просто халтурные, малограмотные. В этих условиях крупнейший советский поэт считал своим долгом повести серьезный разговор о качестве публикуемых стихов и поэм. В статье «А что вы пишете?» (1926) Маяковский говорил: «Главной работой, главной борьбой, которую сейчас приходится вести писателю, это — общая борьба за качество». Поэт от каждого стихотворения требовал высокой квалификации: «Ощущению квалификации,— продолжал он,— посвящено мое главное стихотворение последних недель «Разговор с фининспектором о поэзии».
Считая своей основной деятельностью создание художественных произведений, отдавая творчеству все свое время и силы, Маяковский формально нигде не работал (за исключением того небольшого периода, когда он числился в штате Российского Телеграфного Агентства). Он жил на доходы с публикаций своих произведений.
Как известно, всякие доходы облагаются налогом. Платил налог и Маяковский. Он должен был систематически: подавать докладные записки (декларации) фининспектору о предполагаемых доходах на очередной год. Но дело в том, что фининспекторы облагали налогами тех, кто занимался частным предпринимательством. А предпринимателями в 20-е годы считались нэпманы (т. е. мелкие буржуа). Так коммунистический поэт попадал в один ряд с имеющими «лабазы и угодья». Это не могло не задеть самолюбия Маяковского, хотя он и понимал, что налог в принципе — дело законное и справедливое.
В августе 1926 г. Маяковский подает в Мосфинотдел заявление, в котором просит уменьшить явно завышенную сумму налога и требует отнестись к нему как к трудящемуся, а не как к частнику-предпринимателю. К заявлению было приложено стихотворение «Разговор с фининспектором о поэзии».
Сама форма разговора о поэзии с финансовым работником наложила на стихотворение некоторую долю иронии (что, как мы видели, характерно для многих произведений Маяковского). Разговор с «гражданином канцеляристом» о таких вещах «деликатного свойства», как поэзия, рифма, ритм и т. п., принимает порой несколько шутливый оттенок. Доля иронии слышится ипри популярном объяснении фининспектору понятия рифмы, и в заключительных строках, когда поэт, обращаясь к работникам финансовых органов, говорит:
А если
вам кажется,
что всего делов —
это пользоваться
чужими словесами,
то вот вам,
товарищи,
мое стило,
и можете
писать
сами!
Шутливая интонация достигается здесь не только смыслом (трудно себе без улыбки представить «гражданина канцеляриста», пишущего стихи), но и нарочитым совмещением архаических слов типа «словеса» и «стило» с просторечной формой слова «делов».
Уже в самом начале стихотворения автор ясно и четко определил его основную тему: «О месте поэта в рабочем строю». И далее Маяковский говорит о поэте прежде всего как о труженике: «Мой труд любому труду родствен». В той настойчивости, с которой Маяковский говорит о поэзии как труде, отчетливо слышатся полемические потки. А для полемики у Маяковского были довольно веские основания. Во второй половине 20-х годов некоторые литераторы воскресили мысль о творчестве как о чем-то подсознательном, интуитивном, сводили понятие творчества к интуиции, вдохновению творца. Маяковский неоднократно выступал против идеалистической трактовки вдохновения. Для него вдохновение — это определенное рабочее состояние, умение настроить себя на работу. «Туману вдохновения» Маяковский противопоставлял поэзию как труд, труд специфический, но сложный, кропотливый, требующий высочайшей квалификации и мастерства. Стало уже классическим знаменитое сравнение труда поэта с добычей радия, прозвучавшее в «Разговоре с фининспектором о поэзии»: