- О чём вы говорите? - спросил Гарри, испуганный тоном Дамблдора, и внезапными слезами на его глазах.
- Дары, Дары... - проворчал Дамблдор. - Мечта отчаявшихся людей!
- Но они же настоящие!
-Настоящие, и опасные. И, к тому же, соблазн для дураков, - сказал Дамблдор. - И я был таким дураком. Но ведь ты знаешь, не так ли? У меня больше нет от тебя секретов. Ты знаешь.
- Что я знаю?
Дамблдор всем телом повернулся к Гарри, и слёзы всё ещё поблескивали в его ярких голубых глазах.
- Повелитель Смерти, Гарри, повелитель Смерти! Был ли я лучше, чем тот же Волдеморт?
- Конечно, вы были, - сказал Гарри. - Конечно – как вы можете спрашивать? Вы никогда не убивали, если могли избежать этого!
- Правда, правда - сказал Дамблдор, и в этот момент он был похож на ребёнка, надеющегося на то, что его сейчас разуверят. - Но я тоже искал способ покорить смерть, Гарри.
- Но не так, как это делал он, - ответил Гарри. После всего его гнева на Дамблдора, как странно это было – сидеть здесь, под высоким сводом потолка и защищать Дамблдора от него самого.
- Дары, не Хоркрусы.
- Дары, - проворчал Дамблдор, - не Хоркрусы. Точно.
Повисла пауза. Существо позади них всхлипывало, но Гарри больше не смотрел по сторонам.
- Гриндельвальд тоже искал их? - спросил он.
Дамблдор на какой-то миг закрыл глаза и кивнул.
- Это была та вещь, которая, кроме всего прочего, объединяла нас, - сказал он тихо. - Двое умных, самонадеянных мальчишек, одержимых общей идеей. Он хотел приехать в Годрикову Лощину, как я уверен, ты уже догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел исследовать место смерти третьего брата.
- Так это правда? - Спросил Гарри. - Всё это? Братья Певерелл...
—были тремя братьями из сказки, - сказал Дамблдор, кивая. - О да, мне так кажется. Не знаю, действительно ли они встретили Смерть на пустынной дороге… Я думаю, скорее всего, братья Певерелл были просто одарёнными, опасными волшебниками, преуспевшими в создании этих могущественных вещей. История о том, что владелицей Даров была сама Смерть, кажется мне очередной легендой, созданной вокруг этих творений.
- Мантия-Неведимка, как ты уже знаешь, прошла сквозь века. Она передавалась от отца к сыну, от матери к дочери, прямо к последнему живому потомку Игнотуса, который, как и сам Игнотус, родился в селе, в Годриковой Лощине.
Дамблдор улыбнулся Гарри.
- Я?
- Ты. Ты, я думаю, угадал, почему в ночь смерти твоих родителей Мантия оказалась у меня. Джеймс показал её мне всего несколькими днями ранее. Это сильно прояснило то, что никто не мог обнаружить его шалости в школе! Я с трудом поверил в то, что я видел. Я попросил одолжить Мантию для того, чтобы изучить её. Я уже давно отказался от своей мечты объединить Дары, но я не мог устоять, не мог не взглянуть поближе... Это была Мантия, подобной которой я не видел никогда, чрезвычайно старая, идеальная во всех отношениях… а потом твой отец погиб, и у меня было уже два Дара наконец-то только мои!
Его тон был невыносимо горек.
- Мантия в любом случае не помогла бы им выжить, - быстро сказал Гарри. - Волдеморт знал, где находятся мои мама и папа. Мантия не смогла бы защитить их от проклятия.
- Правда, - вздохнул Дамблдор. - Правда.
Гарри ждал, но Дамблдор ничего не сказал более, и тогда он переспросил старика:
- Итак, вы уже отказались от своих поисков Даров, когда увидели Мантию?”
- О, да, - ответил Дамблдор чуть слышно. Казалось, он собирает все свои силы для того, чтобы посмотреть в глаза Гарри. - Ты знаешь, что случилось. Ты знаешь. И ты не можешь презирать меня сильнее, чем я презираю себя сам.
- Но я не презираю вас...
- А должен, - сказал Дамблдор. Он глубоко вдохнул. - Тебе известен секрет болезни моей сестры, что сделали те магглы, и что с ней стало. Ты знаешь, как мой бедный отец отомстил им, и заплатил за это, умерев в Азкабане. Ты знаешь, как моя мать посвятила свою собственную жизнь заботе об Ариане.
Я был обижен на них, Гарри.
Дамблдор проговорил это открыто и холодно. Теперь он смотрел поверх головы Гарри, в пространство.
- Я был одарённым, я был великолепным! Я хотел сбежать… Я желал блеска. Жаждал славы.
Не пойми меня превратно, - сказал он, и боль настолько исказила его лицо, что он вновь выглядел необычайно старым. - Я любил их, я любил моих родителей, я любил моих брата и сестру, но я был эгоистом Гарри, в противовес тебе; ты ведь необыкновенно самоотверженный человек, насколько это вообще можно себе представить.
Итак, когда моя мать умерла, и я один остался ответственным за больную сестру и капризного брата, я вернулся домой со злостью и горечью. Пойманый в ловушку, теряющий время, как мне казалось! А потом, конечно, появился он...
Дамблдор опять посмотрел прямо Гарри в глаза.
- Гринделвальд. Ты даже представить себе не можешь, как его идеи захватили меня, Гарри, воспламенили меня. Магглы принуждены к сотрудничеству. Триумф волшебников! Гриндельвальд и я – блистательные юные лидеры революции!
- О, у меня были некоторые сомнения. Я успокоил свою совесть пустыми словами. Это всё – для высшего блага, и всё причинённое зло будет компенсировано стократной пользой для волшебников. Знал ли я в глубине сердца, что на самом деле представлял из себя Геллерт Гринденвальд? Я думаю, что знал, но просто закрывал глаза. Но если бы планы, которые мы строили, осуществились, все мои мечты стали бы реальностью!
- И в центре наших планов – Дары Смерти! Как они увлекли его, как они увлекли каждого из нас!! Непобедимая палочка, оружие, которое могло привести нас к власти! Воскрешающий Камень – для него, хотя я предпочитал не знать этого, означал армию Inferi! Что касается меня, признаюсь, я хотел вернуть моих родителей, чтобы снять со своих плечей груз ответственности.
- Что касается Мантии... Так сложилось, что мы никогда о ней особо не вспоминали, Гарри. Каждый из нас мог скрыть себя достаточно хорошо и без Мантии, настоящее волшебство которой, конечно, в том, что она может быть использована для того, чтобы защитить и скрыть других так же хорошо, как и своего владельца. Я думал, что, если мы когда-либо найдём её, то она может быть полезна для того, чтобы прятать Ариану. Но в основном наш интерес к Мантии ограничивался тем, что она завершала комплект, а в легенде было сказано, что человек, объединивший все три объекта, станет настоящим повелителем Смерти, что в нашем понимании означало стать непобедимым.
Непобедимые повелители Смерти Гриндельвальд и Дамблдор! Два месяца безумия, жестоких желаний, и полное пренебрежение к двум членам моей семьи, за которых я нёс ответственность.
А потом . . . ты знаешь, что произошло. Реальность вернулась ко мне в виде моего грубого, неграмотного и бесконечно более достойного брата. Я не хотел слушать правду, которую он говорил мне. Я не хотел слышать, что я не могу идти вперёд и искать Дары с хрупкой и больной сестрой на буксире.
Спор превратился в бой. Гриндельвальд потерял контроль. То, что я всегда чувствовал в нём, несмотря на все попытки делать вид, что нет, в тот момент предстало передо мной во всём своём ужасе. Ариана. . . после стольких забот и внимания моей матери . . . лежала мёртвая на полу.
Дамблдор вздохнул, и зарыдал. Гарри протянул руку и обрадовался, тому, что может прикоснуться к нему: он крепко сжал ему руку, и Дамблдор постепенно вновь овладел собой.
- В общем, Гриндельвальд сбежал, и я должен был это предвидеть, как никто другой. Он нe исчез со всеми своими планами захвата власти, проектами пыток магглов, и его мечтами о Дарах Смерти, мечтами, в которых я поощрял его и помогал ему. Он сбежал, пока я был занят похоронами сестры и учился жить с чувством вины и моим ужасным горем, ценой моего стыда.
Прошли годы. О нём было много слухов. Говорили, что он заполучил палочку, обладающую невообразимой силой. Мне, тем временем, неоднократно предлагали пост Министра Магии. Естественно, я отказался. Я понял, что мне нельзя доверять власть.
- Но вы были бы лучше, намного лучше, чем Фадж или Скримджеор! - взорвался Гарри.
- Был бы? - тяжело спросил Дамблдор. - Я не уверен. Когда я был очень молод, то доказал себе, что власть – это моя слабость, слишком большой соблазн для меня. Это странно, Гарри, но возможно те, кто идеально подходят для власти, на самом деле никогда не ищут её. Те, кто подобно тебе, имеют лидерство, доверенное им, принимают мантию, потому что должны, и обнаруживают к своему собственному удивлению, что они носят её достойно.
Я был хранителем Хогвартса. И, как мне кажется, я был неплохим учителем...
- Вы были лучшим!
- Ты очень добр ко мне, Гарри. Но пока я занимался обучением юных волшебников, Гриндельвальд создавал армию. Говорили, что он боится меня, возможно, так оно и было. Но, я думаю, всё же меньше, чем я его.
- Нет, не смерти, - ответил Дамблдор на вопросительный взгляд Гарри. - Не того, что он может сделать со мной с помощью магии. Я знал, что мы были ровней, возможно, я даже обладал лучшими навыками. Я боялся правды. Понимаешь, я так никогда и не узнал, кто из нас в том последнем, страшном бою произнёс заклинание, убившее мою сестру. Ты можешь назвать меня трусом – и будешь прав, Гарри. Превыше всего я боялся узнать, что я не только тот, кто привел её к смерти своими самонадеянностью и глупостью, но что именно я нанёс удар, оборвавший её жизнь.
Я думал, он знает это, я думал, он знает, что так пугает меня. Я откладывал встречу с ним до тех пор, пока, наконец, не понял, что избегать встречи и дальше просто позорно. Люди умирали, казалось, что его невозможно остановить, и я должен был сделать всё, что в моих силах.
Ну, что произошло дальше, ты знаешь. Я победил в поединке. Мне досталась палочка.
Повисла тишина. Гарри не спрашивал Дамблдора, узнал ли он когда-нибудь, кто на самом деле убил Ариану. Он не хотел знать этого, даже если Дамблдор и хотел ему это сказать. Он наконец-то понял, что видел Дамблдор, когда смотрел в зеркало Джедан, и почему Дамблдор отнёсся с таким пониманием, когда очарование зеркала взяло верх над Гарри.