В дверь коротко постучали, и Гарри подпрыгнул, когда до него донёсся голос Гермионы.
- Гарри тебе нужна твоя зубная щётка? Она у меня.
- Да, ладно, спасибо, - сказал он, пытаясь говорить так, будто всё было в порядке, и встал, чтобы впустить её.
Глава 10. История Кикимера.
Ранним утром Гарри проснулся в спальном мешке на полу гостиной. Между тяжелыми шторами виднелся кусочек неба - оно было холодного, чистого цвета разбавленных чернил, нечто среднее между ночью и рассветом, и в тишине слышалось только медленное, глубокое дыхание Рона и Гермионы. Гарри посмотрел на их темные фигуры на полу рядом с ним. Рон в приступе галантности настоял на том, чтобы Гермиона спала на покрывалах, снятых с софы, и поэтому она лежала выше. Ее рука свисала до пола, пальцы были переплетены с пальцами Рона. Наверное, они так и заснули, держась за руки, подумал Гарри. Эта мысль заставила его почувствовать себя до странного одиноким.
Он посмотрел на скрытый в тени потолок и покрытую паутиной люстру. Меньше суток назад он стоял в свете солнца у входа в шатер, ожидая прихода гостей на свадьбе. Казалось, это было столетия назад. Что будет теперь? Он лежал на полу, думая о хоркруксах, страшной и трудной миссии, возложенной на него Дамблдором... Дамблдором...
Печаль, которая владела им со смерти Дамблдора, была теперь другой. Обвинения, услышанные им на свадьбе от Мюриэль, казалось, поселились в его мозгу, словно вирусы, отравляя воспоминания о чародее, которого он боготворил. Мог ли Дамблдор допустить, чтобы такое случилось? Нравилось ли ему, как Дадли, наблюдать за нарушениями и несправедливостью - до тех пор, пока они не затрагивали его самого? Мог ли он повернуться спиной к сестре, которая была спрятана под домашним арестом?
Гарри подумал о Годриковой Лощине, о могилах, которые Дамблдор никогда не упоминал; о таинственных предметах, которые Дамблдор оставил им по завещанию без всяких объяснений, и возмущение постепенно нарастало в темноте вокруг него. Почему Дамблдор ничего ему не сказал? Почему ничего не объяснил? Было ли Дамблдору вообще дело до Гарри? Или Гарри был не более чем инструментом, который следует оттачивать и полировать, но которому нельзя верить и нельзя доверять?
Гарри больше не мог лежать так, наедине с горькими мыслями о Дамблдоре. В стремлении хоть чем-то заняться, чтобы отвлечься, он выполз из спального мешка, подобрал палочку и выскользнул из комнаты. На лестничной площадке он шепнул: Lumos, и начал подниматься по лестнице при свете палочки.
На третьем этаже была та спальня, где они с Роном спали в последний раз, когда были здесь; он заглянул туда. Двери шкафа были открыты, и постельное белье было вспорото. Гарри вспомнил перевернутую троллиную ногу внизу. Кто-то обыскал весь дом после того, как Орден Феникса покинул его. Снейп? Или Мундугнус, многое утащивший и до смерти Сириуса, и после? Гарри перевел взгляд на портрет, в котором иногда появлялся Финеас Найджеллус Блэк, прапрадедушка Сириуса, но сейчас в раме был только тусклый занавес. Финеас Найджеллус явно ночевал в кабинете директора в Хогвартсе.
Гарри продолжил подниматься по лестнице, пока он не оказался на самой верхней площадке, где было только две двери. На двери прямо перед ним висела табличка с именем "Сириус". Гарри никогда еще не был в спальне крестного отца; он открыл дверь, высоко держа палочку, чтобы свет распространялся как можно шире. Комната была большой и когда-то должна была быть красивой. Здесь стояла большая кровать с изголовьем резного дерева; высокое окно закрывали длинные бархатные занавески, а с потолка свисала люстра, покрытая толстым слоем пыли. В канделябрах все еще оставались огарки свечей, воск свисал с них, как сосульки. Густой слой пыли покрывал картины на стене и изголовье кровати; раук раскинул свою сеть от люстры до верха огромного деревянного шкафа. Когда Гарри ступил в комнату, он услышал, как убегают потревоженные мыши.
Юный Сириус завесил стены таким количеством плакатов и рисунков, что серебристо-серый шелк стен был едва виден. Гарри пришлось предположить, что родители Сириуса не сумели снять Заклятие Постоянного Приклеивания, которое удерживало плакаты на стене, потому что он был уверен, что они не одобряли вкус старшего сына в декоре. Похоже, Сириус приложил все усилия, чтобы разозлить родителей: на стене висело несколько огромных ало-золотых, потускневших от времени флагов Гриффиндора - видимо, чтобы подчеркнуть его отличие от семьи, учившейся в Слизерине. Кроме того, стену украшали многочисленные изображения магловских мотоциклов и (Гарри не мог не восхититься нахальством Сириуса) несколько плакатов с магловскими девушками в бикини. Гарри понял, что они маглы, по тому, что они оставались неподвижными внутри рамок, с поблекшими улыбками и застывшими взглядами. Только одна волшебная фотография контрастировала с ними: это был снимок четырех студентов Хогвартса, стоящих рука об руку и смеющихся в объектив.
Гарри с восторгом увидел своего отца, растрепанные волосы стоят на затылке, совсем как у Гарри, и тоже в очках. Рядом с ним был Сириус, беспечно-красивый, его слегка надменное лицо было намного более юным и счастливым, чем когда-либо на памяти Гарри. Справа от Сириуса стоял Петтигрю, ниже почти на голову, пухлый и со слезящимися глазами, сиящий от удовольствия, что его приняли в компанию таких всеми обожаемых бунтовщиков, как Джеймс и Сириус. Слева от Джеймса был Люпин, даже тогда выглядевший потрепанным, но у него был такой же вид восторга и удивления от того, что у него были друзья. Или же все это казалось Гарри от того, что он знал, как это было и видел именно это на фотографии? Он попытался снять ее со стены; в конце концов, она была теперь его, Сириус оставил ему все - но фотография осталась приклеенной к стене. Сириус не оставил родителям ни одного шанса переделать оформление его комнаты.
Гарри посмотрел на пол. Небо снаружи становилось все ярче и ярче; луч света падал на листы бумаги, книги и небольшие предметы, разбросанные по ковру. По-видимости, до комнаты Сириуса тоже добрались, хотя все, что здесь находилось, было сочтено не имеющим ценности. Несколько книг трепали так, что обложки отделились от них и сухие страницы устилали пол.
Гарри наклонился, подобрал несколько листков бумаги и внимательно их разглядел. В одном из них он узнал страницу из старого издания "Истории магии" Батильды Бэгшот, в другом - страницу из руководства по уходу за мотоциклом. Третий был помят, и на нем что-то было написано от руки. Гарри расправил листок.
Дорогой Мягколап,
Спасибо, спасибо тебе за подарок Гарри на день рождения! Это теперь его любимый подарок. Он выглядел таким довольным собой, когда в один год уже летал вокруг на игрушечной метле! Я посылаю тебе фотографию - посмотри сам. Эта метла может подниматься всего на два фута от земли, но Гарри уже чуть ли убил кота и разбил ужасную вазу - подарок Петунии на Рождество (о чем никто не жалеет). Джеймс, конечно, посчитал это очень забавным, он говорит, что Гарри будет великим игроком в квиддич, но нам пришлось убрать все безделушки и теперь мы тщательно следим за Гарри, когда он забирается на метлу.
У нас было очень тихое чаепитие на день рождения, присутствовали только мы и старая Батильда, которая всегда была так добра к нам и души не чает в Гарри. Нам было так жаль, что ты не смог прийти, но Орден должен быть на первом месте, да и Гарри еще не такой большой, чтобы знать, что это его день рождения! Джеймса начинает раздражать необходимость сидеть в четырех стенах, он старается этого не показывать, но я-то знаю - и Дамблдор все еще не отдал его Плащ-невидимку, так что не может идти речи даже о коротких прогулках. Если бы ты навестил нас, это так бы его обрадовало! Хвост был здесь на прошлым выходных. Он показался мне подавленным, но это, наверное, из-за МакКиннонов; я сама плакала весь вечер, когда узнала.
Батильда заходит почти каждый день, она замечательная старушка и знает много поразительных историй о Дамблдоре. Я не уверена, что ему бы это понравилось, если бы он знал! Я не знаю, чему из этого можно верить: кажется невероятным, чтобы Дамблдор...
Конечности Гарри похолодели. Он стоял неподвижно, сжимая это удивительное письмо заледеневшими пальцами, просто разглядывая почерк. Она писала "g" точно так же, как он. Он просмотрел все письмо, ища все "g", и каждая казалась ему дружеским мановением руки из-за вуали. Это письмо было невероятным богатством, доказательством того, что Лили Поттер дейсвтительно жила на свете, что ее теплая рука летела когда-то над этим пергаментом, выводя эти буквы, эти слова, слова о нем, о Гарри, ее сыне.
Нетерпеливо смахнув слезинки с глаз, Гарри перечитал письмо, на этот раз концетрируясь на его значении. Он словно прислушивался к наполовину забытому голосу.
У них был кот... наверное, он погиб, как его родители, в Годриковой Лощине... или бежал, когда некому было кормить его... Сириус купил ему его первую метлу... Его родители знали Батильду Бэгшот; был ли это Дамблдор, кто представил их друг другу? "Дамблдор все еще не отдал его Плащ-невидимку"... в этом было что-то странное...
Гарри остановился, обдумывая слова матери. Зачем Дамблдор забрал Плащ-невидимку Джеймса? Гарри отчетливо помнил слова директора, сказанные ему несколькими годами раньше: "Мне не нужен плащ, чтобы становиться невидимым". Может быть, менее одаренному члену Ордена Феникса нужен был Плащ, и Дамблдор выступил в роли курьера? Гарри перешел дальше.
"Хвост был здесь"... Предатель Петтигрю показался ей "подавленным", так? Он знал, что видит Джеймса и Лили в последний раз?
И наконец, снова Батильда, рассказывавшая невероятные истории о Дамблдоре. "Кажется невероятным, чтобы Дамблдор..."
Чтобы Дамблдор что? Но было много вещей, которые казались невероятными, когда речь шла о Дамблдоре: например, что однажды он получил низшую оценку по трансфигурации или занялся зачаровыванием коз, как Аберфорт...