- С ума сойти, Гермиона, я забыл одну мелочь…
- Ты понимаешь или нет, что сейчас, наверное, в целом мире нет более опасного места для нас, чем Министерство…
- Я думаю, надо сделать это завтра, - сказал Гарри.
Губы Гермионы ещё продолжали двигаться, но она не произносила ни звука. Рон подавился своим супом.
- Завтра? – повторила за ним Гермиона, - ты же не серьёзно, Гарри?
- Да. – ответил Гарри. – Я не думаю, что мы можем быть лучше подготовлены, чем сейчас, даже если мы ещё месяц будем сидеть в засаде возле Министерства. Чем дальше мы это откладываем, тем дальше от нас может быть медальон. Амбридж, может статься, уже его выбросила, он же не открывается.
- Если, - произнёс Рон, - она не нашла способ его открыть, и сейчас не одержима.
- Как будто это её изменит, она была порождением зла с самого начала, – Гарри пожал плечами.
Гермиона в задумчивости покусывала губу.
- Мы знаем всё самое важное, - продолжил Гарри, обращаясь к ней, - мы знаем, что они запретили аппарирование внутрь и за пределы Министерства, мы знаем, что только высшие служащие Министерства имеют право подключать свои дома к каминной сети, потому что Рон слышал, как об этом говорили двое Неназываемых. Мы приблизительно знаем, где находится офис Амбридж, потому что мы слышали, что говорил тот бородатый тип своему товарищу…
- «Я буду вверху, на первом уровне, Долорес хотела меня видеть», - немедленно отреагировала Гермиона.
- Точно, - сказал Гарри. – И мы знаем, что внутрь люди попадают, используя эти смешные монетки, или амулеты, или что там это такое, потому что я видел, как ведьма одалживала такой у своего друга…
- Но у нас их нет!
- Если план сработает, будут, - спокойно ответил Гарри.
- Я не знаю, Гарри, не знаю… Есть огромное количество вещей, которые могут пойти не так, так многое положено на удачу…
- Так будет и дальше, даже если мы будем готовиться ещё три месяца, - сказал Гарри, - время действовать.
По лицам Рона и Гермионы он мог заключить, что они напуганы. Он сам был не полностью спокоен, но он был уверен, что пришло время привести их план в действие.
Они провели последние четыре недели, поочередно надевая плащ-невидимку для того, чтобы следить за официальным входом в Министерство, расположение которого Рон, благодаря мистеру Уизли, знал с детства. Они преследовали сотрудников Министерства на пути туда, подслушивали их беседы, и, путём внимательных наблюдений, определили, на каких из них можно положиться, как на приходящих в одиночестве и каждый день в одно и то же время. Иногда им удавалось выкрасть «Ежедневного Пророка» из чего-нибудь портфеля. Понемногу, они накопили те схематичные карты и заметки, которые сейчас были сложены перед Гермионой.
- Хорошо, - медленно сказал Рон. – Давай сделаем это завтра. Я думаю, это должны быть только я и Гарри.
- О, не начинай с начала! – вздохнула Гермиона. – Я думаю, мы всё решили.
- Одно дело вертеться у входа под плащом, но сейчас речь совсем о другом, Гермиона, - Рон ткнул пальцем в номер «Ежедневного Пророка» десятидневной давности. – Ты в списке магглорожденных, не явившихся для допроса!
- А ты должен сейчас умирать от брызгучей ветрянки в Норе! Если кто-то не может идти, так это Гарри, за его голову назначена награда в десять тысяч галеонов!..
- Отлично, я остаюсь, - сказал Гарри, - сообщите мне, когда победите Волдеморта, хорошо?
Рон и Гермиона засмеялись, и в этот момент боль пронзила шрам на его лбу. Его рука сама прыгнула вверх. Гарри увидел, как сузились глаза Гермионы и попытался скрыть это движение, поправляя волосы.
- Ладно, если мы отправляемся втроём, нам придётся аппарировать по отдельности, - заметил Рон, - мы уже не можем поместиться под плащ втроём.
Шрам Гарри болел всё сильнее и сильнее. Гарри поднялся. К нему тут же поспешил Кричер.
- Господин не доел свой суп, может, господин желает тушёный чабер, или пирог с патокой, к которому господин так неравнодушен?
- Спасибо Кричер, я вернусь через минуту… из… ванной.
Видя, что Гермиона с подозрением наблюдает за ним, Гарри поспешил вверх по ступенькам в холл и потом на второй этаж, где он ворвался в ванную и захлопнул дверь. Хрипя от боли, он бросился к чёрному бассейну с сливами в виде змеиных ртов, и закрыл глаза…
Он скользил вдоль полутёмной улицы. Здания по обеим сторонам от него имели высокие, заросшие фронтоны, они выглядели пышными. К одному из них он приблизился и постучал, заметив, какой белой была его рука с длинными тонкими пальцами по сравнению с дверью. Он чувствовал нарастающее возбуждение…
Дверь открылась. За ней стояла смеющаяся женщина. Она была потрясена, увидев лицо Гарри, смех ушёл, остался только ужас…
- Грегорович? – спросил высокий, холодный голос.
Она помотала своей головой и попыталась закрыть дверь. Белая рука держала её, не давая закрыться.
- Мне нужен Грегорович.
- Er wohnt hier nicht mer! – прокричала она, мотая головой, - Он здесь не жить! Не жить! Я не знать его!
Бросив попытки закрыть дверь, она стала отступать назад, в тёмный холл, и Гарри последовал за ней, мягко скользя, и его рука с длинными пальцами достала палочку.
- Где он?
- Das weiff ich nicht! Он уехать! Я не знать, я не знать!
Он поднял палочку, и женщина закричала. Двое маленьких детей выбежали в холл. Она попаталась закрыть их своими руками. Потом была вспышка зелёного света…
- Гарри! Гарри!!!
Гарри открыл глаза. Оказывается, он сполз на пол. Гермиона снова начала колотить в дверь.
- Гарри, открой!
Он кричал, он знал это. Гарри встал, и открыл дверь. Гермиона ввалилась внутрь, едва не упав, и с подозрением осмотрела всё вокруг. Рон стоял прямо за ней, выглядя взволнованным, и направлял палочку поочерёдно в углы холодной ванной.
- Что ты делал? – серьёзно спросила Гермиона.
- А что ты думаешь, я делал? – спросил Гарри с напускной веселостью.
- Ты орал так, как будто у тебя собиралась лопнуть голова! – сказал Рон.
- Ну… наверное, задремал, и…
- Гарри, пожалуйста, не держи нас за дураков, - глубоко вздохнув, произнесла Гермиона, - мы знаем, что у тебя заболел шрам, и ты сам сейчас бледен как лист.
Гарри сел на угол ванной.
- Ладно. Я только что видел, как Волдеморт убил женщину. Наверное, всю её семью. И ему не было нужно это. Это снова было как с Седриком, они просто оказались в том месте…
- Гарри, предполагалось, что ты не будешь больше позволять этому происходить! – закричала Гермиона, и эхо её голоса разнеслось по ванной, - Дамблдор хотел, чтобы ты использовал окклюменцию! Он полагал, что это единение опасно! Волдеморт может использовать это, Гарри! Какая польза от того, что ты смотришь, как он мучает и убивает, чем это может помочь?
- Так я могу знать, чем он занимается.
- Поэтому ты даже не пытаешься прекратить эту связь?
- Гермиона, я не могу! Ты знаешь, что я совершенно бездарен в окклюменции! Я никогда не понимал её!
- Ты никогда не пытался! – жарко заявила она, - Я не понимаю, Гарри, тебе что, нравится иметь такую особенную связь, или отношения, или что это ещё...
Она затихла, встретив его взгляд.
- Нравится? – тихо произнёс он. – Тебе бы понравилось?
- Я… нет… мне жаль, Гарри. Я не хотела сказать…
- Я ненавижу это! Я ненавижу, что он может забраться в меня, что я должен смотреть сквозь него тогда, когда он опаснее всего! Но я буду пользоваться этим.
- Дамблдор…
- Забудь о Дамблдоре. Это мой выбор, ничей больше. Я хочу знать, почему он ищет Грегоровича.
- Кого?
- Это иностранный производитель палочек, – сказал Гарри. – Он сделал палочку Крама, и Крам считает, что он великолепен.
- Но ты говорил, - вмешался Рон, - что Волдеморт держит где-то взаперти Олливандера. Если у него уже есть создатель палочек, зачем ему ещё один?
- Может быть он согласен с Крамом, может быть, он думает, что Грегорович лучше. Или он думает, что Грегорович сможет объяснить ему, что моя палочка сделала, когда он преследовал меня, потому что Олливандер этого не знал.
Гарри взглянул в потрескавшееся пыльное зеркало и обнаружил, что Рон и Гермиона обмениваются скептическими взглядами за его спиной.
- Гарри, ты продолжаешь говорить о том, что сделала твоя палочка, - сказала Гермиона, - но это ты сделал! Почему ты так предубеждён против того, чтобы брать на себя ответственность за своё могущество?
- Потому что я знаю, что это был не я! И Волдеморт знает, Гермиона! Мы оба знаем, что случилось на самом деле!
Они уставились друг на друга. Гарри знал, что он не убедил Гермиону и сейчас она выстраивает в голове контраргументы, как против его теории о своей палочке, так и против того, чтобы он позволял себе впредь заглядывать в разум Волдеморта. К его счастью, вмешался Рон.
- Брось это, - посоветовал он Гермионе, - это его дело. И если мы собираемся завтра войти в Министерство, не думаешь ли ты, что нам стоит ещё раз рассмотреть план?
Неохотно, Гермиона всё же оставила тему, хотя Гарри был абсолютно уверен, что при первой возможности она снова накинется на него. Они вернулись на кухню в подвале, где Кричер подал им тушенья и пирог с патокой.
В свои постели этим вечером они отправились поздно, проведя многие часы за повторением и повторением своего плана, до тех пор, пока каждый из них не мог процитировать его слово в слово. Гарри, спавший теперь в комнате Сириуса, лёг в постель, направив свет своей палочки на старую фотографию своего отца, Сириуса, Люпина и Петтигрю, и ещё десять минут повторял план. Когда он погасил свою палочку, однако, он думал не о всеэссенции, рвотных пастилках или лазурных мантиях отдела Магического Обслуживания; он думал о Грегоровиче, создателе палочек, и его шансах остаться ненайденным, когда Волдеморт так жадно ищет его.
Рассвет наступил неожиданно быстро.
- Ужасно выглядишь, - поприветствовал Гарри Рон, войдя в комнату, чтобы его разбудить.
- Это ненадолго, - зевнул Гарри.
Гермиону они обнаружили внизу, на кухне. Кричер уже подал ей кофе и горячий рулет, на лице у неё было то самое слегка маниакальное выражение, которое у Гарри ассоциировалось с экзаменами.