Автор: Толстой Л.Н.
В романе-эпопее Л. Н. Толстого “Война и мир” широко представлены все формы психологического анализа состояния героев: портреты, речь и поступки героев, пейзаж, внутренние монологи и др. Остановимся подробнее на последнем художественном приеме где ярче всего проявляется мастерство писателя передавать тончайшие переживания, что и дало повод Н. Г Чернышевскому назвать эту сторону таланта Толстого “диалектикой души”.
Наиболее ярко раскрывают названный прием переломные, критические моменты, когда происходят изменения в жизни героев, во взглядах на окружающий мир, на самих себя.
Например, эпизод, когда молодой Николай Ростов, впервые оказавшись на войне, попадает в “дело”. Только столкнувшись лицом к лицу со смертью, близкой и ужасной, юный офицер осознает всю значимость и ценность человеческой жизни, понимает бессмысленность и жестокость войны, которая противоречит естественным законам природы: “Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего-то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце! Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково-глянцевито блестит вода в далеком Дунае!” Читая эти строки, невольно вспоминаешь о бренности всего сущего. Жизнь человека должна протекать тихо и безмятежно, всякое отклонение от этого кажется противоестественным: “Во мне одном и в этом солнце так много счастья, а тут ... стоны, страдания, страх и эта неясность, эта нелепость”. Как и на всякого чувствующего красоту жизни человека, на Ростова внезапно сходит отвращение ко всему творящемуся вокруг него: “И страх смерти, и любовь к солнцу и жизни — все слилось в одно болезненно-тревожное впечатление”.
Вероятно, подобное же ощущение испытывал князь Андрей после ранения на Аустерлицком поле. Ему также вдруг открылась картина совершенно иного, независимого от людей мира. Однако в отличие от Ростова Болконский в состояние понять и выразить словами свое чувство: “Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме него. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!..” Небо Аустерлица стало для князя Андрея откровением, он понял, что в мире существует еще что-то, чему нет дела до людских горестей и волнений, неудач, тревог: “Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, не так, как мы бежали, кричали и дрались, совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг друга и француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец”. Один пейзаж, и жизнь видится совсем другою, то новое, что Болконский узнал на Аустерлицком поле, стало на долгое время основой его миропонимания.
Таким образом, для Толстого-психолога важным было показать не только слова и поступки героев, что немаловажно в понимании целостного образа, но в большей мере уделить внимание внутреннему миру человека, его переживаниям, мыслям, чувствам.