Цой Виктор Робертович (стр. 8 из 8)

Когда приехали, поняли, что о субботе речь уже идти не может. В городе было столько скорбящих людей, что нужно было какое-то время, чтобы информация о похоронах распространилась, и все бы смогли прийти проститься.

Из воспоминаний Н. Барановской: "В день похорон мы с мужем Валентином везде искали розы. Мне почему-то именно их хотелось принести. Потом Марьяна сказала, что розы были единственными цветами, которые любил Цой. А сама она, как выяснилось, все утро искала желтые цветы. Я тогда внутренне вздрогнула и спросила, почему именно желтые? Оказалось, что у Вити было совершенно фантастическое пристрастие к желтому цвету. Марьяна сказала, что на Востоке - это символ вечности, и Цой очень любил желтые свитера, шарфики, цветы, все что угодно".

Рашид Нугманов вспоминает случай, когда Цой был в странном настроении: "Однажды, еще в восемьдесят шестом, мы сидели всю ночь напролет у Марианны дома на проспекте Ветеранов и болтали. Марианна зажгла свечи, и мы беседовали о том, о сем несколько часов подряд. Было уже около четырех часов ночи, как-то речь зашла о Гребенщикове, и Виктор сказал такую фразу: "Вот если бы Борис сейчас умер, он стал бы легендой". Эту фразу можно понять по-всякому. Я посмотрел на Виктора - у него слезы были на глазах. Он произнес это очень прочувствованно. В этом не было пожелания человеку чего-то дурного - напротив. То ли он что-то уже предчувствовал тогда? Не знаю. Опять же я не мистический человек. Но был в этом какой-то момент заклинания"

Сразу после его гибели по стране прокатилась волна концертов, "посвященных памяти лидера "Кино". Стали в огромном количестве появляться его плакаты, фотографии и т.д. При этом интересы родных и близких Виктора совершенно не учитывались. По словам продюсера группы Ю. Айзеншписа, в этот процесс включилось и ТВ, показав "Последний концерт В. Цоя"

Группа "Кино" после смерти Цоя перестала существовать. Ребята из группы закончили последний альбом "Кино" - пластинку с 9 песнями. Эта пластинка получила название - "Черный альбом"

Борис Гребенщиков после гибели, переслушивая ночью с друзьями "Звезду по имени Солнце", был просто поражен тем, что в этих песнях говорит душа Виктора, что ей здесь тесно, что она не понимает, зачем она здесь, хватит уже, уже все...

Как это было после смерти Высоцкого, на смерти Виктора Цоя сразу же стали зарабатывать.

Закон толпы везде одинаков (мы не имеем в виду поклонников его творчества - они любили Цоя всегда и любят его теперь): после смерти артист привлекает к себе особое внимание - ну как тут не погреть руки? И появились бесчисленные плакаты, кассеты, майки, значки и, что самое страшное, статьи. Каждый считал своим долгом превознести Цоя, даже если при его жизни не понимал его творчества. Но еще хуже, когда знавшие его люди стали примыкать к этой компании.

И вот, наконец, под Новый 1991 год "Московский комсомолец" объявил о грядущем торжественном выпуске в свет последней работы, пожалуй, самой популярной на сегодняшний день группы в Союзе. Портрет Ю. Айзеншписа, держащего в руках долгожданный диск, сопровождался объявлением о времени, месте и цене - 25 рублей за французскую пластинку вместе с плакатом.

Через неделю в прессе было официально объявлено, что билет на обещанную еще 15 декабря презентацию будет стоить ни много, ни мало 150 рублей. Нервы желающих попасть туда были на пределе. Все прояснилось, когда в интервью "Московскому комсомольцу" Ю. Айзеншпис заявил, что это светский прием, а западные мерки предусматривают хорошую плату за такую "тусовку" среди звезд поп- и рок-музыки. Ничего не попишешь: с западными стандартами пришлось смириться. К счастью, журналистов (далеко не из всех изданий, а по пристрастному выбору) аккредитовали бесплатно.

В программе 12 января был обещан просмотр документального фильма о последнем концерте "Кино" в Лужниках, шампанское, раздача пластинок и бал-дискотека (!). Веселиться у нас всегда умели - по случаю и без него. Все обещанное организаторы и Московский Дворец молодежи выполнили: был и фильм, и по бокалу шампанского на брата, и сорокаминутная очередь за пластинками, и торжественно объявленные Айзеншписом танцульки. И всего за 150 руб. Но почему-то без звезд.

Говорят, Марианна Цой выразила свое отношение к "приему" всего двумя словами - "Москва" На похороны Виктора в его родном Ленинграде пришли, приехали, прилетели - со всех концов Союза! - тысячи парней и девушек с цветами, свечами, его портретами; пришли и ждали Его тело на Богословском кладбище всю ночь, несмотря на милицию и омоновцев, а в Москве на одной из прилегающих к Арбату улиц возникла живая, трагическая в своем бессилии и любви, стена памяти Виктора Цоя.

Тот же Алексей Учитель, например, говорит: "Возможно, я согласился бы с этим, если бы речь шла только о его фанатах. Но я, например, человек рациональный. С духами не общаюсь и склонности к медитированию не имею. Но уж слишком много вокруг Цоя происходит такого, что не поддается более или менее внятному объяснению. Когда в годовщину его гибели я приехал на кладбище, меня поразило то, что я увидел у могилы. Несколько сотен человек на коленях - в полном безмолвии! Часами!"

Или эти девочки, которые жили на кладбище. Сначала рядом с могилой поставили палатку. Потом, когда стало очень холодно, добились разрешения жить в кладбищенском туалете. У них не было своей жизни - была только его смерть. Конечно, проще всего сказать: ненормальные. Таких, кстати, рядом с Цоем всегда хватало. Но большинство молодых людей, побывавших у могилы Цоя, никак нельзя назвать сумасшедшими. У них умные, добрые глаза. Их тревожили и тревожат нормальные человеческие проблемы. Нашлась даже так называемая "космическая жена" Цоя - мать двоих детей, симпатичная и совсем не глупая молодая женщина.

В Москве был создан фонд имени Виктора Цоя. У родителей Виктора корреспонденты решили узнать - ощущают ли от него реальную поддержку. "Фонд помогает нам и морально, и материально. Нам-то, собственно, ничего уже не нужно, но вот Сашеньке... Вите памятник - тоже на деньги фонда. И выставку его картин, которая будет проходить, тоже. А мы, в свою очередь, помогаем тем ребятам, которые живут возле Витиной могилы на Богословском кладбище. Так и живем, поддерживая друг друга..."

Марианна сказала после смерти Виктора, как она понимает задачу фонда: "Фонд первым делом должен опубликовать или заняться реставрацией всех записей (может быть, даже квартирных концертов). Неважно, - какой от этого будет доход, хотя, естественно, он будет. Витя всенародно любим. Но надо этим заниматься, а мне кажется, все тут не очень бойко идет. "45" лежит у Тропилло, "Начальник Камчатки" - тоже. Оригинал альбома "Это не любовь" вроде бы потерян, но первая копия должна быть у Леши Вишни. И тоже никаких переговоров. Существуют еще и эти жуткие бытовые записи, которые с каждым днем осыпаются". Действительно, торг, как говорится, здесь не уместен...

Предложения сделать картину о Викторе обрушились на Алексея Учителя практически сразу же после аварии. Автор нашумевшего "Рока" - фильма, представившего миру Цоя, обладал (это все знали) массой материала, не вошедшего в картину. Стало быть, сам Бог ему велел заняться экранизацией жизни рок-звезды. Но Учитель отказался наотрез. Во-первых, очень все это попахивало спекуляцией на имени. А во-вторых: "У Виктора был близкий друг - Рашид Нугманов. Тот самый, что снял "Иглу". Право на фильм о Цое принадлежало ему. Именно поэтому я и предложил Нугманову: все, что у меня есть, - в твоем распоряжении. Но прошло околВ 2002 году в Латвии на месте гибели музыканта был установлен памятник.

Ещё один памятник Виктору Цою был открыт 15 июля 2009 года в Санкт-Петербурге. Гипсовая скульптура, изображающая музыканта сидящим на мотоцикле, была установлена на Невском проспекте, напротив кинотеатра «Аврора».

Именем Виктора Цоя названа улица в микрорайоне № 7 города Ноябрьска Ямало-Ненецкого Автономного округа.
Улица Виктора Цоя есть в пригороде Новороссийска — посёлке Цемдолина.
Также имя Виктора Цоя носит астероид № 2740.о года, и Рашид признался: "Не могу. Мы с ним были слишком близки..."