...Реттерхальм был, казалось, гарантирован от нападения. Правда, песчаный бор в устье - не препятствие для мониторов, но зато несомненным препятствием служил форт. Он стоял над обрывом, на крайнем выступе, который именовался "Забрало".
В укреплении было около сорока солдат, семь офицеров во главе с форт-майором Дрейком и шесть орудий береговой обороны. Удары их шестидюймовых конических снарядов не выдержала бы никакая броня. Это знали и командиры мониторов, и гарнон форта, и жители города. Поэтому если маяк Реттерхальма теперь и не зажигали по ночам, то исключительно уважения к инструкциям, а не от страха нападения.
Надо сказать еще про одно обстоятельство. Большинство реттерхальмцев полагало, что мониторы даже не имеют права атаковать их город. Реттерхальм формально не входил в состав королевства, он с давних пор пользовался широкими правами самоуправления, наподобие средневековых вольных городов. Лишь в военное время на него распространялся королевский протекторат. Но это же для защиты, а не для участия в боевых действиях!
Все это было вестно капитан-командору Элиоту Крассу. И тем не менее он принял решение о рейде. В условиях войны Реттерхальм являлся союзником короля Наттона, и этого достаточно. К тому же у Красса не было выхода.
После смерти адмирала Контура капитан-командор Красе вышел состава штаба. Он не хотел участвовать в склоках, он был моряк. Его хорошо знали на флоте. Еще до перемирия он прославился тем, что, командуя парусником "Плутон" под флагом Федерации, одержал победу над юр-тогосским монитором "Клад". Стальной четырехмачтовый винджаммер Красса таранил и утопил плоский броненосец на траверзе маяка Рогур. Красе подобрал спасшихся людей экипажа противника, вежливо сдал их на нейтральный пароход и пошел чинить смятый в лепешку форштевень.
Юр-Тогосское адмиралтейство подняло крик, что Красс командовал коммерческим судном и не имел права вступать в боевые действия. Красе отвечал, что, во-первых, он шел под военным капитан-командорским флагом, а во-вторых, в действия вступил вынужденно. Кто велел капитану "Клада" соваться наперерез парусной стальной громаде, идущей пятнадцатиузловым ходом?
К сожалению, через месяц после этого случая красавец "Плутон" подорвался и затонул у Ной-Эланда...
Уйдя штаба, Красе принял под командование монитор с кокетливым и глуповатым названием "Не бойся". Черт возьми, кто кого "не бойся"? Почему?
Был этот, с позволения сказать, корабль тихоходным даже по сравнению со своими собратьями. Маломаневренный и, главное, с нелепым вооружением. Из широкого разъема полусферической башни (похожей на купол обсерватории) смотрела пасть единственного орудия. Это была осадная сорокадюймовая мортира, кое-как приспособленная для судна. Ее назначение - швырять по навесной траектории круглые снаряды метрового диаметра и чудовищной разрушительной силы. Пока монитор "Не бойся" в составе флотилии принимал участие в осадах и штурмах, мортирное вооружение себя как-то оправдывало. Но время крупных баталий прошло, а одиночное крейсерство с таким "громыхальником"... Это все равно что человек шел бы в разведку с трехпудовым фугасом под мышкой.
У экипажа было, конечно, и стрелковое оружие, но много ли с ним навоюешь? В крайнем случае высадишься в рыбачьей деревне, чтобы пополнить съестные припасы, вот и все.
Элиот Красс полагал, что такие "десанты" не дело. Не война это. Он не был воинственным по натуре и предпочитал ходить на парусниках, но, с другой стороны, он являлся офицером военного флота, противником монархии и давним другом покойного адмирала. И посему считал долгом, пока не заключен мир, не отсиживаться в тихих бухтах.
Командовать монитором оказалось непросто. Одна причин - та, что в экипаже собрались главным образом бывшие моряки Юр-Тогосской флотилии (и даже два матроса с потопленного "Клада"). Открытых трений не возникало, дисциплина есть дисциплина, однако в отношениях ощущалась натянутость. Из офицеров можно было положиться лишь на механика и старшего артиллериста (он же штурман). Зато помощники капитана... Ладно, первый лейтенант, белобрысый меланхоличный Клотт, был, по крайней мере, сдержан. Но красавчик Хариус вел себя несносно. В кают-компании монитора - тесном железном ящике с заклепками по стенам - за столом то и дело возникало неловкое молчание после ребячьих дерзостей второго лейтенанта.
- Мальчик еще, - сказал однажды механик. - Ершится и краснеет. Уши бы надрать...
Но это был не просто мальчик, а злой мальчик. Даже подловатый. Запанибрата держался с пожилыми матросами, а молодым, случалось, тыкал украдкой кулаком в зубы... Но в то же время - не трус. Первым одобрил план командира: проскользнуть мимо форта к Реттерхальму, атаковать противника с тыла, взять с города контрибуцию, вывести строя береговую артиллерию, а два орудия установить на мониторе вместо бесполезной мортиры.
Впрочем, другие моряки - и матросы, и офицеры - тоже поддержали Красса. Лишь старший артиллерист капитан-лейтенант Бенецкий счел необходимым заметить:
- Но риск, господа. Если первый выстрел окажется неудачным, мы - в ловушке. Вторым выстрелом можно только сигналить о сдаче, он будет холостым.
Все это знали. В орудийном погребе монитора двадцати ячеек для гигантских бомб оставалась занятой лишь одна. И пополнить боезапас было невозможно: на складах в Черном Обруче таких старинных снарядов не осталось.
Элиот Красс ласково сказал артиллеристу:
- Чтобы выстрел оказался безошибочным, это ваша забота, голубчик. Тогда взрыв нашего "шарика" паралует гарнон форта и вызовет панику в городе... Вы же виртуоз, господин Бенецкий. Вспомните, как вы рассчитали выстрел по казематам Кондор-Хауса.
Артиллерист слегка поклонился, но педантично уточнил, что для расчета необходима привязка на карте: точное место монитора в момент выстрела.
Карта реки и окрестностей Реттерхальма у них была. Хотя и старая, но подробная, крупного масштаба и с точной координатной сеткой. Но как незаметно провести монитор мимо форта, как не напороться на подводные сюрпры и где поставить броненосец на якорь, с одной картой не решить. Нужен был знающий человек, желательно местных жителей.
Гальку отвели на стоявший у берега монитор, накормили в кают-компании. Куски остывшей каши и мелко рубленную солонину он глотал с жадностью голодавшегося зверька И так же, как в зверьке, сидела в нем настороженность. Где он? В ловушке?
Именно ловушку, тюрьму напоминала тесная кают-компания. В иллюминаторах под нким потолком плескалось солнце, но блики его лишь подчеркивали сумрачность железной комнатки. Единственным ее украшением было старинное кресло капитана. Седой командир монитора сидел в этом кресле и, не глядя на Гальку, листал корабельный журнал. Больше никого не было.
Пришел вестовой в голландке (как у Гальки), поставил кружку с кофе, вышел...
Чего хотят эти моряки? Зачем им Галька?
Всю жнь он знал, что люди с мониторов - это враги. Но, с другой стороны... чьи враги? Реттерхальма? Ну и что? Город вышвырнул, выплюнул Гальку, как выплевывают случайно запеченный в хлебе камешек! Обратного пути нет...
Он взял кружку двумя руками, уткнул в нее нос, замер...
Командир монитора шевельнулся и вздохнул:
- Кофе у нас, конечно, бурда. Не то что в кондитерских Реттерхальма. А?
Галька молча поставил кружку. Встретился с командиром глазами. Тот сказал тихо:
- Так что же с тобой случилось, малыш?
Упав щекой на стол, Галька ощутил под скатертью старого сигнального флага все то же клепаное железо...
Через полчаса офицеры собрались на корме. Монитор укрывала маскировка ветвей, к двум тонким мачтам и трубе были привязаны березки. И тем не менее железо уже нагрелось от солнца.
- Спит пока... - сказал Красе. И посмотрел на Хариуса. - Нет, лейтенант, это не лазутчик. Если бы вы видели его во время разговора и вспомнили свое детство, то поняли бы это сразу. Лазутчики так не плачут... Впрочем, вы в том возрасте, когда детство еще не вспоминают... - Он не мог отказать себе в удовольствии кольнуть нахального мальчишку.
Лейтенант Хариус заполыхал щеками и ощетинил усики.
- Воспоминания детства не входят в мои служебные обязанности, господин капитан-командор! Что же касается должности второго лейтенанта...
- То вы исполняете ее отменно, не спорю, - примирительно закончил Красе. - Не кипятитесь, я приношу винения... Господин Бенецкий, карта при вас?
- Да... Вы полагаете, капитан, мальчик может быть полезен?
- Надеюсь. Мне кажется, сама судьба его послала.
- Судьба-то судьба... - Артиллерист потрогал свое штатское пенсне. - Однако... все-таки есть какие-то правила чести... Получится, что мы толкнули ребенка на предательство.
- Мы на войне, господин штурман! - опять вспыхнул Хариус.
- К сожалению... - сказал Красе. - К тому же пока что все наоборот: город предал мальчишку и толкнул его к нам... Я поговорю с мальчиком сам.
Разговор случился в полдень, когда Галька отоспался на узком клеенчатом диване кают-компании.
- И что же нам с тобой делать? - задумчиво спросил Красе. Увидел, как напрягся Галька, и поправился:- Точнее, что ты сам-то думаешь делать?
Галька пожал плечами, обмяк.
- Мы могли бы оставить тебя на мониторе. Если хочешь... - Капитан-командор смотрел мимо Гальки в открытую дверь. - Но... мы ведь, как ни верти, люди разных воюющих сторон. Реттерхальм поддерживает короля.
- Я ни с кем не воюю, - хмуро сказал Галька. - А Реттерхальм я ненавижу.
- Ты в этом уверен? Там твои родные...
- Родные... Они ведь не целый город. А он... - Галька вскинул опять набухшие слезами глаза. - Я тогда подошел к окну и смотрю... Под луной хорошо видно... город. И он спит. Им всем наплевать на меня... А я... Почему я должен их любить?
Он говорил искренне, и капитан-командор Красе - много повидавший и много понимающий человек - уловил эту искренность мальчишки.
- Тогда ты, может быть, не откажешься помочь нам?