Кромка острова прятала от сидящего Гальки бастион. Снаряд упал за остров. Сейчас грохнет! Сейчас... Сей... что?
Тонко звенела в ушах тишина. Да где-то, кажется, раздался всплеск...
Мокрый Галька поднялся. Вода нехотя уходила с палубы. По железу гулко бегали. Кричали. С острова опять засигналили фонариком.
- Пишут, что недолет! - громко сказал Красс. - В чем дело, Бенецкий?
- Этого не может быть!
- Увы, это есть. Вы же слышите, нет взрыва. Снаряд упал в воду, фитиль не догорел. Вон и шлюпки возвращаются. - Красс был странно спокоен.
Бенецкий бросился в башню: наверно, осматривал прицел. Вышел. Сказал: "Все в порядке".
С размаха въехала на пологую палубу шлюпка, выскочил Хариус. Завопил:
- Как это понимать, капитан-лейтенант Бенецкий?!
- Никак, - сумрачно ответил артиллерист. - Этого не понимаю я, и уж тем более не поймете вы...
- Это -за пороха!
- Я же заменил заряд у вас на глазах.
- Значит, тот мальчишка успел снова?! Когда?! Это была ваша вахта, господин капитан-командор!
- Хариус, вы идиот, - устало сказал Красс.
- Вы оскорбляете меня сегодня второй раз!
- Я называю вещи своими именами.
- А... да! Вы правы, я идиот! Я не понял сразу, что вы менник! Вы потворствовали сопляку, чтобы погубить корабль! Вы тайный королевский лоблюд!
- Лейтенант Хариус, сдайте оружие, вы арестованы...
- Вы сами арестованы! - Хариус выхватил "смит-и-вессон". В это время подошла вторая шлюпка. С грохотом высаживались матросы, шагнул на палубу Клотт. - Лейтенант Клотт. Капитан Красс предал экипаж и корабль, я арестовал его! - Хариус почти вжал. - Вы поддерживаете меня?
- Охотно, - флегматично сказал Клотт.
- Вот и имей дело с недоучившимися кадетами, - заметил Бенецкий.
- Вы, Бенецкий, тоже арестованы! Матросы, это менники! Помните, что вы - люди Юр-Тогоса, а эти северные аристократы... они всегда мечтали переметнуться к королю! Взять их!
Матросы, топоча и сопя, окружили капитан-командора и артиллериста. Суетливо сдернули с них пояса с кортиками.
- Судя по всему, они спелись еще на острове, - хладнокровно заметил Красс. И через головы нкорослых юртогосцев оглянулся на Гальку.
Галька стоял, расставив мокрые ноги, и улыбался. Боли уже не было. Только спокойная и немного усталая радость. Потому что это случилось. Благодаря Гальке или нет - не важно! Все равно недолет! Вот вам!..
"А может, это ты помог, маленький Хранитель? Спасибо!"
Хариус тоже взглянул на Гальку. Лицо лейтенанта стало злорадно-задумчивым. Он почесал подбородок рукояткой отобранного у Красса кортика и небрежно распорядился:
- А мальчишку расстрелять, немедленно!
Галька ничего особенного не почувствовал. Он был как во сне. Или в театре, где смотрит пьесу про другого мальчика. Что-то громко говорили Красс и Бенецкий, что-то насмешливо отвечал Хариус. Гальку толкнули, прислонили к фок-мачте. Стуча сапогами и прикладами, стали против него шесть человек. Подошел седьмой - с веревкой. Сейчас... Но страха так и не было. Потому что теперь все равно. Что еще оставалось Гальке в жни? Город спасен, а идти ему, гнаннику, все равно некуда. О том, что Реттерхальм мог принять его обратно, у Гальки и мысли не было. Все равно это уже не его город...
Красавчик Хариус прокричал команду, шеренга выравнялась. Троих в шеренге Галька не знал, не помнил. А трое других были растяпа Уно, тощий пожилой дядька с длинным прозвищем Щербатая Щука и пухлый ненький матрос по кличке Каша. Каша позавчера подарил Гальке свистульку, а Щербатая Щука любил спрашивать, показывая редкие зубы: "Ну, расскажи еще разок, как ты обезоружил боцмана? Гы-ы..."
И сейчас выстрелят в Гальку?
"Не заплакать бы", - подумал Галька. Плакать хотелось не от боязни, а просто от грусти. Грусть была смешана с ясным и гордым пониманием, что погибает он победителем.
Кажется, надо припомнить всю свою жнь... Ничего толком не вспоминается. Ну, тогда самое главное! Маму, отца, братьев. И Вьюшку! Маленькая моя... Галька сглотнул и сжал кулаки в карманах. В правом - монетка с профилем мальчишки-Хранителя.
"Мы ведь все сделали как надо, верно?" - сказал ему Галька. Словно товарищу.
- Хариус, вы спятили? Это ребенок! - отчетливо пронес в толчее матросов Красс.
- Вы сами говорили: военные законы одинаковы для всех, - громко отозвался лейтенант. - Эй, ну что ты там возишься! - Это он матросу. Тот подступил с веревкой к Гальке.
- Постойте! - звонко сказал Галька. - У меня последняя просьба! Так ведь полагается - последнее желание! Да?
- Ну... давай, - хмыкнул Хариус в наступившей нехорошей тишине.
- Не привязывайте. Куда я денусь? И еще... Скажите в городе, что это я... все сделал! - Галька уже не помнил, что недолет случился по непонятной причине.
- Гм... не привязывайте! - ненатурально бодрым голосом сказал Хариус. - А насчет вестия городу - это гарантировать не могу. Я не собираюсь там беседовать!
"Они что? Еще не поняли?" - удивился Галька. И открыл рот, чтобы сказать: "Дураки, куда вы денетесь!" Но Хариус крикнул:
- Матросы, на-а... прицел!
Галька увидел черные дула, прижался спиной к мачте. Мачта была железная, круглые заклепки впились в спину. "Как пули, - мелькнуло у Гальки. - Только с той стороны". И еще представилось, как пули пройдут навылет и горячо расплющатся под спиной о металл. Но этого он уже не почувствует... Лишь бы не заплакать... Монетка впилась в ладонь...
- Матросы, не стреляйте! - крикнул Бенецкий. - Вы с ума сошли?! Горожане вам не простят смерти мальчика! Вас самих расстреляют в плену!
Карабины закачались.
- Простят! - с горьким бесстрашием крикнул Галька. - Я им не нужен, я гнанник! Стреляйте!
- Кто вам сказал, что мы собираемся в плен?! - вгливо отозвался Хариус.
- А вы надеетесь выбраться отсюда? - Это Красс.
- Да! Матросы! Мы пробьемся! Броня крепкая, а гаек и запасных заклепок мы сделаем картечь. Мы дождемся сумерек, обманем врага!.. Уйдем вверх по течению!
- Господи, какой дурак, - вздохнул Красс. - Клотт, скажите хоть вы ему...
- Мы будем пробиваться, - сказал Клотт.
Галька подался вперед:
- Вы же не сойдете с места! Вы сидите на сваях! - И отчаянно испугался: а если не вышло? Но ведь такая отдача!..
Над люком показалась голова механика фан Кауфа.
- Господин капитан, беда! Днище пробито, вода так и хлещет! Балкой заклинило вал!.. Что здесь происходит, господа?
Красс решительно взял у Хариуса свой кортик.
- Еще раз вынужден подчеркнуть, что вы идиот, Хариус. У вас же нет патента на командование монитором. Если вы попадете в плен в роли командира корабля, вас повесят как пирата. А заодно и вас... - Он обвел глазами матросов. - Как разбойничий экипаж.
Шеренга перед Галькой вразнобой опустила карабины.
Справа, за оконечностью острова, громко застучала машина. Видимо, от форта шел паровой катер: парламентеры или разведка.
Надевая пояс, капитан-командор Красс приказал:
- Лейтенант Хариус, потрудитесь поднять белый флаг. Что? Вам еще не приходилось поднимать белые флаги? Тем более. В жни все полезно испытать.
...Когда катер был уже совсем блко, а понурый экипаж выстроился на полузатопленной палубе, Красс вполголоса сказал задумчивому Гальке:
- Со сваями было рассчитано безукорненно... А как тебе удалось повторить это дело с порохом?
- Не повторял я, - честно сказал Галька. - Сам ничего не понимаю...
- Ну, все равно, - усмехнулся Красс. - Хотя ты и жив, я выполню твою последнюю просьбу.
Часть третья. ЛЕГЕНДА О КОМАНДОРЕ
ПАМЯТНИК
Капитан-командор сдержал обещание. Он рассказал офицерам форта, какую роль в поражении монитора сыграл бывший житель Реттерхальма Галиен Тукк. И жнерадостный, румяный форт-майор Дрейк облапил и расцеловал Гальку, исколов ему щеки могучими усами. Он велел немедля седлать лошадей - для себя, для Гальки и эскорта, чтобы с триумфом доставить героя в город.
- Ты умеешь ездить верхом?
- Можно я останусь у вас? - тихо попросил Галька. Он был задумчив.
- А почему так?
- Ну, я же... меня ведь прогнали. Я даже права не имею.
- Тысяча каленых ядер в глотку этой обезьяне Биркенштакку! - взревел форт-майор. - Он будет бросать цветочки под копыта твоей лошади!
- Нет, не надо, - вздохнул Галька. - Можно остаться?.. Только пусть кто-нибудь скажет у меня дома, что я здесь.
Пленных матросов отправили под конвоем в город, на попечение магистрата. Офицеров монитора форт-майор Дрейк оставил в форте и обошелся с ними по всем правилам военного этикета.
- Господа, надеюсь, вы дадите слово не покидать форт и не предпринимать враждебных действий, пока не будут закончены переговоры об обмене и прочие формальности? Благодарю... Нет-нет, кортики оставьте при себе, трофейное оружие мы привыкли брать только в бою.
Дать слово отказался лишь лейтенант Хариус, и его, без кортика, с винениями заперли в камере гауптвахты. Остальных тоже разместили в камерах, но не запертых и обставленных с некоторым комфортом. Лейтенант Клотт держался с прежней невозмутимостью, хотя Красс, Бенецкий и фан Кауф разговаривали с ним сквозь зубы. Вскоре в столовой на квартире командира форта за вполне приятельским столом собрались офицеры-артиллеристы и их пленники. Хлопнули пробки. Хариусу отправили бутылку в камеру... Да, это были времена, когда в воюющих армиях еще сохранялись остатки рыцарских понятий и правил.
Галька тоже был за столом. Неловко прятал под стул босые ноги и жадно грыз говяжий мосол жаркого. Форт-майор Дрейк провозгласил тост в честь отважного и находчивого юноши ("Вы ведь не станете отрицать этих его качеств, господа моряки?"). Офицеры, звеня шпорами, поднялись. "Юноша" тоже встал - немного испуганный, неловкий. Встретился глазами с прямым взглядом Красса и опустил голову. Вытер пальцы о мятые штаны. И вдруг понял, что хочет спать, неодолимо, смертельно.