Б. вед. – газета «Биржевые ведомости»
ВЕ – журнал «Вестник Европы».
Воспоминания – Т. Л. Сухотина‑Толстая . Воспоминания. М., 1976.
ГМТ – Рукописный отдел Государственного музея Л. Н. Толстого.
Гусев, 3 – Н. Н. Гусев . Лев Николаевич Толстой. М., 1970.
Дн. – Дневники Л. Н. Толстого (т. 48–58 Полн. собр. соч.).
Дневник – Т. Л. Сухотина‑Толстая . Дневник. М., 1979.
ДСТ, т. 1, 2 – С. А. Толстая. Дневники, т. 1, 2. М., 1978.
ИВ – журнал «Исторический вестник».
ИРЛИ – Институт русской литературы АН СССР.
Лесков – Н. С. Лесков. Собр. соч. в 11‑ти томах. Л., 1958.
Летопись, т. 1, 2 – H. H. Гусев . Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого, т. 1. М., 1958; т. 2. М., 1960.
Летописи – «Летописи литературного музея», кн. 12. М., 1948.
ЛН – «Литературное наследство».
НВ – газета «Новое время».
Переписка, т. 1, 2 – «Л. Н. Толстой. Переписка с русскими писателями», т. 1, 2. М., 1978.
Письма Толстого – «Письма Толстого и к Толстому». М.–Л., 1928.
ПС – «Переписка Л. Н. Толстого с H. H. Страховым». СПб., 1914.
ПСт. – «Лев Толстой и В. В. Стасов. Переписка». Л., 1929.
ПСТ – «Письма С. А. Толстой к Л. Н. Толстому». М.–Л., 1936.
ПТ – «Переписка Л. Н. Толстого с А. А. Толстой». СПб., 1911.
РА – журнал «Русский архив».
РБ – журнал «Русское богатство».
PB – журнал «Русский вестник».
Р. вед. – газета «Русские ведомости».
РМ – журнал «Русская мысль».
РО – журнал «Русское обозрение».
С – журнал «Современник».
СВ – журнал «Северный вестник».
ТР, т. 1, 2 – «И. Е. Репин и Л. Н. Толстой». М.–Л., 1949.
ТГ – «Л. Н. Толстой и Н. Н. Ге. Переписка», Л., 1930.
ЯПб. – Яснополянская библиотека.
Ясн. сб. – «Яснополянский сборник». Тула, 1978.
1882 г. Февраля 10? Москва.
Любезнейшая графиня!
Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания; не могу, потому что я никогда не читал публично и считаю это для себя неприличным, во‑вторых, потому что поставил себе за правило не принимать участия в филантропических увеселениях и, в‑третьих, потому что несчастие 1‑го марта есть, по моему мнению, такое событие, которое еще не пришло время обсуждать*.
Пожалуйста, извините меня, графиня, и примите уверение искреннего уважения и преданности.
Ваш Л. Толстой.
1882 г. Марта 2. Ясная Поляна.
Илюша расскажет тебе про меня. Я нынче пытался писать, но сделал мало*. Все какая‑то усталость, хотя нынче чувствую себя бодрее. Писем от тебя не получал еще и беспокоюсь о тебе. Нынче почти не выходил, – погода нехороша. Делаю пасьянсы, читаю и думаю. Очень бы хотелось написать ту статью, которую я начал, но если бы и не написал в эту неделю, я бы не огорчился*. Во всяком случае мне очень здорово отойти от этого задорного мира городского и уйти в себя, – читать мысли других о религии, слушать болтовню Агафьи Михайловны и думать не о людях, а о боге.
Сейчас Агафья Михайловна повеселила меня рассказами о тебе, о том, каков бы я был, если бы женился на Арсеньевой. «А теперь уехали, бросили ее там с детьми, – делай, как знаешь, а сами сидите, бороду расправляете».
Это было хорошо. Рассказы ее о собаках и котах смешны, но как заговорит о людях, – грустно. Тот побирается, тот в падучей, тот в чахотке, тот скорчен лежит, тот жену бьет, тот детей бросил. И везде страдания и зло, и привычка людей к тому, что это так и должно быть. Если бы я писал утром, я бы написал тебе бодрое письмо, а теперь опять уныл.
Сейчас 12‑й час, и я еду провожать Илюшу на Козловку. Прощай, душенька, целую тебя и детей. Парники нынче набиты, присылай семена. Приеду, если чего не случится, в воскресенье*.
1882 г. Марта 4. Ясная Поляна. Четверг, 9 часов вечера.
У меня и во мне ничего нового. Сплю мало и оттого не могу работать. Нынче лучше тем, что ел лучше, с большим аппетитом. Сижу все один‑одинешенек, – читаю и делаю пасьянсы. Погода нехороша. Тает и ветрено, гудит день и ночь. Чтение у меня превосходное. Я хочу собрать все статьи из «Revue», касающиеся философии и религии, и это будет удивительный сборник религиозного и философского движения мысли за 20 лет*. Когда устану от этого чтения, беру «Revue Etrangère» 1834 года и там читаю повести, – тоже очень интересно*. Письма твоего в Туле вчера не получили, – вероятно, не умели спросить. Но зато я получил твое* на Козловке. И очень оно мне было радостно. Не тревожься обо мне и, главное, себя не вини. Остави нам долги наши, якожо и мы…*. Как только другим простил, то и сам прав. А ты по письму простила и ни на кого не сердишься. А я давно уже перестал тебя упрекать. Это было только в начале. Отчего я так опустился, я не знаю. Может быть, года, может быть, не здоровье, геморрой; но жаловаться мне не на что. Московская жизнь мне очень много дала, уяснила мне мою деятельность, если еще она предстоит мне; и сблизила нас с тобою больше, чем прежде. Что‑то ты напишешь нынче? Ты об себе не пишешь, – как здоровье. Пожалуйста, не сдерживайся в письмах, а валяй, как бог на сердце положит.
Я нынче ходил на шоссе к большому мосту перед обедом; и все злился на Толстую*. В Тулу ездят на колесах, и на Козловку уже едва ли проедешь на санях. В низах вода; но и воды, и снега мало, везде проехать можно.
Что‑то дети большие? Не грубят ли? Они именно грубят, а ты огорчаешься. Грубить весело, даже никому, просто сделать, что нельзя. Ангелы*, те не огорчают. Здоровье Миши как?
Я нынче думал о больших детях. Ведь они, верно, думают, что такие родители, как мы, это не совсем хорошо, а надо бы много получше, и что когда они будут большие, то будут много лучше. Так же, как им кажется, что блинчики с вареньем – это уже самое скромное и не может быть хуже, а не знают, что блинчики с вареньем это все равно, что 200 тысяч выиграть. И потому совершенно не верно рассужденье, что хорошей матери должны бы меньше грубить, чем дурной. Грубить – желанье одинаковое – хорошей и дурной; а хорошей грубить безопаснее, чем дурной, поэтому ей чаще и грубят.
Что Сережа брат, долго ли пробудет? Хотелось бы его увидеть.
Прощай, душенька. Будем живы, скоро увидимся, и будем так же, как и теперь, любить. Опять возвращаюсь с твердым намерением как можно меньше говорить. Да и нельзя. Я не буду лгать, если буду говорить, что болен нервами. Я затягиваюсь этим задором.
Что о приговоренных?* Не выходят у меня из головы и сердца. И мучает, и негодованье поднимается, самое мучительное чувство.
1882 г. Марта 12? Ясная Поляна.
Дорогой Николай Николаевич!
Виноват, что долго не отвечал вам*, виноват, потому что знаю, что ответ мой о вашей книге* вам интересен и молчание тяжело. Я как получил, так и прочел ее. Статьями о Герцене* я был восхищен, статьей о Милле* удовлетворен, но статьями о коммуне и Ренане* не удовлетворен. Позитивисты говорят, что то, о чем люди думают и всегда думали, – пустяки и не надо о том думать. Они не имеют права этого говорить и выходят из затруднения, отрицая его. Это неправильно. Вы делаете то же, но хуже. Вы отрицаете не то, что думают – а то, что делают люди. Вы говорите – они делают вздор. Задача в том, чтобы понять, что и зачем они это делают.
Этим мне не понравилась ваша книга. Простите не за правду, а за правдивость.
Я устал ужасно и ослабел. Целая зима прошла праздно. То, что, по‑моему, нужнее всего людям, то оказывается никому не нужным. Хочется умереть иногда. Для моего дела смерть моя будет полезна. Но если не умираю, еще, видно, нет на то воли отца. И часто, отдаваясь этой воле, не тяготишься жизнью и не боишься смерти. Напишите про себя. Мне всегда радостны ваши письма. Да напишите, что слышно про приговоренных*.
Обнимаю вас.
Л. Толстой.
1882 г. Марта конец. Ясная Поляна.
Семен Афанасьевич!
В апрельскую книжку успеть нельзя*. Публиковать вперед тоже нельзя. Почему‑нибудь не удастся – и будет неприятно и вам и мне. А очень хочется и напечатать у вас мою статью*, и поддержать ваш журнал, если это его поддержит, потому что он мне очень понравился своим характером бодрости и прямоты.
Желаю вам больше всего двух вещей: сдержанности, ловкости, искусства говорить правду, но так, чтобы вас не прихлопнули. Есть ли у вас такой мастер? Если есть, то держитесь его.
И второе – главное – не сердиться и не нападать на людей больше, чем того требует их злое влияние на общество. Я еще этого не замечал, но это – ахиллесова пятка всех журналов. А интересы вашего журнала так серьезны, что избави бог спуститься до личного задора.
Денежная сторона вашего дела мне особенно сочувственна*. Покупай мудрость, а не продавай ее (Экклезиаст). Что‑то есть особенно отвратительное в продаже умственного труда. Если продается мудрость, то она наверно не мудрость.
Статья моя, насколько она написана, для цензуры будет крута. Как мне ни хочется сказать все, как думаю, предоставляю вам, мастеру цензурного дела, – выкидывать то, что может быть опасностью для журнала.
Если успею, пришлю вам скоро, а вы в корректурах пришлите мне, чтобы успеть поправить и переписать.
1882 г. Апреля 1? Ясная Поляна.
Я говорю, что отрицать то, что делает жизнь, значит не понимать ее. Вы повторяете, что отрицаете отрицание*. Я повторяю, что отрицать отрицание значит не понимать того, во имя чего происходит отрицание. Каким образом я оказался с вами вместе, не могу понять.
Вы находите безобразие, и я нахожу. Но вы находите его в том, что люди отрицают безобразие, а я в том, что есть безобразие.