Но едва на рейде появился корвет, как на грот мачте бригантины взвился флаг, и все пиратские корабли построились в боевую линию, что было необычайной дерзостью с их стороны.
- Уж не собираются ли они атаковать нас? - воскликнул капитан Тодрос, стоявший рядом с командиром на юте.
- Атаковать… или защищаться? - заметил Анри д'Альбаре, порядком удивленный таким поведением пиратов.
- Черт побери! Я ожидал, что эти негодяи будут удирать под всеми парусами!
- Напротив, капитан Тодрос, пусть сопротивляются! Пусть даже атакуют! Бели бы они обратились в бегство, некоторым из них несомненно удалось бы от нас уйти! Прикажите объявить боевую тревогу!
Приказ командира был немедленна выполнен. Пушки были заряжены, ядра сложены возле орудийной прислуги; палубные каронады приведены в боевую готовность, матросы получили оружие - мушкеты, пистолеты, сабли и абордажные топоры. Марсовые приготовились к маневру, как на случай боя на месте, так и на случай погони за беглецами. Все это делалось с такой же быстротой и четкостью, как на военном корабле.
Тем временем корвет приближался к флотилии, в равной степени готовый и к нападению и к отпору. Командир намеревался открыть огонь по бригантине и угостить ее залпом, способным вывести судно из строя, а затем, подойдя вплотную, бросить людей на абордаж.
Но было вполне вероятно, что пираты, делая вид, что готовятся к бою, на самом деле помышляют лишь о бегстве. Им не удалось осуществить его раньше, потому что прибытие корвета застигло их врасплох, а теперь он преграждал им выход в открытое море. Единственно, что им оставалось, - это хитростью попытаться проскочить в проход.
Первой открыла огонь бригантина. Ее орудия были наведены таким образом, чтобы поразить рангоут корвета и лишить его по крайней мере одной из мачт. Если бы это удалось, бригантине было бы потом куда легче ускользнуть от своего противника.
Снаряды просвистели над палубой "Сифанты" на высоте семи или восьми футов, кое где срезали фалы, повредили брасы, разнесли в щепы деревянный настил между грот- и фок мачтами и легко ранили трех четырех матросов. В общем, они не причинили серьезного вреда.
Анри д'Альбаре ответил не сразу. Он приказал стрелять по бригантине прямой наводкой, но залп с правого борта был дан лишь тогда, когда рассеялся дым от первых выстрелов.
По счастью для бригантины, ее капитан сумел сманеврировать, воспользовавшись ветром, и всего несколько ядер угодили в корпус, над ватерлинией. Хотя на бригантине и оказалось несколько убитых, она все же не была выведена из строя.
Но ядра корвета, не поразившие бригантину, не пропали даром. Почти все они врезались в левый борт мистики, открывшейся благодаря маневру бригантины, и она тотчас же стала наполняться водой.
- Попали! Не в бригантину, так в ее спутницу, эту старую калошу! - закричали матросы на баке "Сифанты".
- Ставлю свою порцию вина, что через пять минут мистика пойдет ко дну!
- Через три!
- Идет! Пусть твое вино так же льется в мою глотку, как вода в пробоины корпуса этого пиратского корабля!
- Тонет!.. Тонет!
- Смотрите! Она уже наполовину погрузилась… Вода вот вот ее покроет!
- И всех этих детей дьявола, что бросаются в море и спасаются вплавь!
- Ну что ж! Коли они предпочитают веревку воде, не станем им мешать!
В самом деле, мистика понемногу погружалась. Поэтому, пока вода еще не достигла фальшборта, команда ее кинулась в море, чтобы добраться до какого нибудь другого судна флотилии.
Однако пиратским кораблям было не до того, чтобы подбирать уцелевших людей с мистики. Теперь у них было только одно намерение - спастись бегством. Вот почему все эти несчастные утонули, так и не дождавшись, пока им бросят хоть веревку, чтобы поднять их на борт.
Тем временем с "Сифанты" был дан второй залп, приведший в негодность одну из жерм, которая неосторожно подставила ему борт. Этого оказалось довольно, чтобы ее уничтожить. Вскоре жерма исчезла за сплошной стеной огня, зажженного на ее палубе полудюжиной раскаленных снарядов.
Увидев, какая судьба постигла жерму, на двух остальных мелких судах поняли, что им не укрыться от пушек корвета. Было также очевидно, что, обратившись в бегство, они не смогут ускользнуть от быстроходного корабля.
Поэтому капитан бригантины принял единственно правильное решение для спасения своих людей. Он дал сигнал собраться всем вместе. Через несколько минут пираты уже оказались на борту бригантины, спешно покинув мистику и жерму, которые тут же взорвались.
Команда бригантины, получившая благодаря этому подкрепление человек в сто, оказалась в более благоприятных условиях для принятия абордажного боя, если бы ей не удалось уйти.
Но хотя ее экипаж и равнялся теперь по численности экипажу корвета, лучшим выходом для нее все же было бегство. Поэтому капитан бригантины без колебаний решил воспользоваться быстроходностью судна, чтобы укрыться у турецкого берега. Там она могла бы искусно спрятаться между прибрежными скалами, и корвету навряд ли удалось бы ее там обнаружить и настичь.
Ветер заметно крепчал. Однако на бригантине поставили все паруса, вплоть до трюмселя, и, рискуя сломать свой рангоут, она начала удаляться от "Сифанты".
- Что ж! - воскликнул капитан Тодрос. - Я буду весьма удивлен, если у нее окажутся такие же длинные ноги, как у нашего корвета!
И он обернулся к командиру, ожидая приказаний.
Однако в эту минуту внимание Анри д'Альбаре было обращено совсем в другую сторону. Он больше не смотрел на бригантину. Направив подзорную трубу в сторону Тасоса, он следил за легким судном, которое поднимало паруса, готовясь покинуть порт.
Это была саколева. Влекомая свежим норд вестом, позволившим ей поставить все паруса, она устремилась к южному выходу из гавани, через который ей было легко пройти благодаря небольшому водоизмещению.
Хорошенько разглядев судно, Анри д'Альбаре резко опустил подзорную трубу.
- "Кариста"! - воскликнул он.
- Как, та самая саколева, о которой вы нам говорили? - спросил капитан Тодрос.
- Да, она; я догоню и захвачу ее…
Анри д'Альбаре не договорил. Долг не позволил ему выбирать между бригантиной с многочисленными пиратами и "Каристой", хотя ею вне всякого сомнения командовал Николай Старкос. Отказавшись от преследования бригантины и следуя на самой большой скорости, он наверняка мог отрезать путь саколеве, мог догнать и захватить ее. Но это значило пожертвовать общим благом ради собственных интересов. Он не имел на это права. Долг повелевал ему, не теряя ни секунды, броситься вслед за бригантиной, сделать все, чтобы захватить и уничтожить ее; так он и поступил. Он бросил последний взгляд на "Каристу", которая с невероятной быстротой удалялась по свободному проходу, и дал приказ пуститься в погоню за пиратским судном, двигавшимся в противоположном направлении.
Вскоре "Сифанта" под всеми парусами быстро понеслась вслед бригантине. В то же время ее носовые пушки были наведены на пиратское судно, и, так как оба корабля были отделены друг от друга расстоянием не более, чем в полмили, корвет заговорил.
Речь его, как видно, пришлась бригантине не по вкусу. Поэтому, взяв два румба на ветер, она попыталась уйти от противника.
Но из этого ничего не вышло.
Рулевой "Сифанты" немного повернул штурвал, и корвет в свою очередь пошел более круто.
Погоня продолжалась еще около часа. Корвет заметно приблизился к пиратам, и не оставалось сомнений, что он настигнет их еще до наступления ночи. Но поединку между двумя кораблями суждено было окончиться иначе.
Один из ядер "Сифанты" срезал фок мачту бригантины. Судно тотчас же легло в дрейф, и корвету оставалось только двигаться в прежнем направлении, чтобы через четверть часа оказаться на траверсе бригантины.
И тогда послышался ужасный грохот. Приблизившись на расстояние в полкабельтова, "Сифанта" открыла огонь из всех орудий правого борта. Казалось, эта лавина раскаленного металла подбросила бригантину вверх, но залп повредил лишь ее надводную часть, и она не затонула.
Тем не менее капитан судна, команда которого сильно поредела после этого залпа, понял, что не сможет долее сопротивляться, и спустил флаг.
В одно мгновение шлюпки корвета подплыли к бригантине и забрали с нее немногих уцелевших: Подожженный корабль горел до тех пор, пока огонь не достиг его ватерлинии. После этого он погрузился в пучину.
"Сифанта" сделала доброе и полезное дело. Кто командовал пиратской флотилией, как его звали, где он родился, кем были его предки, - этого так и не удалось узнать, ибо атаман наотрез отказался отвечать на заданные ему вопросы. Товарищи его тоже молчали; вполне возможно, что они и в самом деле ничего не знали о прежней жизни своего вожака, как это нередко бывало среди пиратов. Однако в том, что они были пиратами, сомневаться не приходилось, и над ними был совершен скорый суд.
Между тем внезапное появление и исчезновение саколевы повергло Анри д'Альбаре в глубокую задумчивость. Ведь обстоятельства, при которых она покинула Тасос, невольно наводили на размышления. Хотела ли она воспользоваться сражением, которое корвет навязал флотилии, чтобы вернее скрыться? Боялась ли оказаться лицом к лицу с "Сифантой", которую, быть может, узнала? Честное торговое судно преспокойно осталось бы в порту, ибо пираты не желали ничего иного, как уйти оттуда! Вместо этого "Кариста" поспешила сняться с якоря и выйти в море, рискуя попасть им в руки! Ничего не могло быть подозрительнее такого поведения, и напрашивался вопрос, не заодно ли она с ними? По правде говоря, командир д'Альбаре ничуть не удивился бы, узнав, что Николай Старкос принадлежит к числу корсаров. К несчастью, теперь только случай мог помочь корвету напасть на след саколевы. Наступила ночь, и "Сифанта", скользившая к югу, не имела никаких шансов на встречу с "Каристой". Так что, несмотря на все сожаления, какие испытывал Анри д'Альбаре, упустивший случай захватить Николая Старкоса, ему приходилось с этим мириться; но зато он выполнил свой долг. Итогом этой битвы у Тасоса было пять уничтоженных пиратских кораблей, в то время как экипаж корвета почти не понес потерь. После этого сражения в южных морях Архипелага должно было на некоторое время воцариться спокойствие.