— Том, я лучше уйду.
— Ступай! Кто тебя держит?
Гек начал собирать разбросанное по песку платье. Он сказал:
— Том, лучше бы и ты вместе с нами. Ты подумай. Мы тебя подождем на том берегу.
— Ну и ждите сколько влезет!
Гек уныло поплелся прочь, а Том стоял и глядел ему вслед, чувствуя сильное искушение махнуть рукой на свою гордость и тоже уйти с ними. Он надеялся, что мальчики остановятся, но они медленно брели по мелкой воде. И Том сразу почувствовал, как без них стало одиноко. Еще немного, и гордость его была сломлена, — он бросился бежать за своими друзьями, вопя:
— Погодите! Послушайте, что я вам скажу!
Они сразу остановились и обернулись к Тому. Добежав до них, он открыл им свою тайну, а они хмуро слушали, пока не поняли, в чем штука, а когда поняли, то радостно завопили, что это «здорово» и что если б он сразу им сказал, они бы ни за что не ушли.
Том тут же придумал что-то себе в оправдание, на самом же деле он боялся, что даже его тайна не удержит их надолго, и приберегал ее напоследок.
Они вернулись на остров веселые и опять принялись за игры, болтая наперебой об удивительной выдумке Тома и восторгаясь его изобретательностью. После роскошного обеда из яичницы и рыбы Том объявил, что теперь он, пожалуй, поучился бы курить. И Джо воспламенился этой мыслью и сказал, что ему тоже хотелось бы попробовать. Гек сделал им трубки и набил табаком. Оба новичка не курили до сих пор ничего, кроме виноградных листьев, от которых только щипало язык, да это и не считалось настоящим куревом.
Они развалились на земле, опираясь на локти, и начали попыхивать трубками, очень осторожно и не без опаски. Дым был неприятного вкуса и застревал в горле, но Том сказал:
— Да это совсем легко! Если б я знал, что это так просто, я бы давно выучился.
— И я тоже, — подтвердил Джо. — Ничего не стоит.
— Сколько раз я видел, как другие курят, вот бы, думаю, и мне тоже, — сказал Том, — только я не знал, что смогу.
— Вот и я тоже, правда, Гек? Сколько раз я при тебе это самое говорил, ты ведь слышал, Гек? Вот Гек скажет, говорил я или нет.
— Ну да, сколько раз, — подтвердил Гек.
— И я тоже, — сказал Том, — тысячу раз говорил. Один раз около бойни. Помнишь, Гек? Еще тогда были с нами Боб Таннер, Джонни Миллер и Джеф Тэтчер. Ты ведь помнишь, Гек, я это говорил?
— Ну да, еще бы, — сказал Гек. — Это было в тот самый день, когда я потерял белый шарик. Нет, не в тот день, а накануне.
— Ага, что я тебе говорил, — сказал Том. — Вот и Гек тоже помнит.
— Мне кажется, я бы мог целый день курить трубку, — сказал Джо. — Ни капельки не тошнит.
— И меня тоже ни капельки, — сказал Том. — Я бы мог курить целый день. А вот Джеф Тэтчер, наверно, не мог бы.
— Джеф Тэтчер! Да он от двух затяжек под стол свалится. Пускай попробует хоть один раз. Где ему!
— Ну конечно. И Джонни Миллер тоже, — хотел бы я посмотреть, как он за это примется!
— Еще бы, я тоже! — сказал Джо. — Куда твой Джонни Миллер годится! Его от одной затяжки совсем свернет.
— Ну да, свернет. А хотелось бы мне, чтобы ребята на нас поглядели теперь.
— И мне тоже.
— Вот что, друзья, мы никому ничего не скажем, а как-нибудь, когда они все соберутся, я подойду к тебе и скажу: «Джо, трубка с тобой? Что-то захотелось покурить». А ты ответишь так, между прочим, будто это ровно ничего не значит: «Да, старая трубка со мной, и запасная тоже есть, только табак неважный». А я скажу: «Это ничего, лишь бы был покрепче». А ты достанешь обе трубки, и мы с тобой закурим как ни в чем не бывало, — то-то они удивятся!
— Ей-богу, вот будет здорово! Жалко, что сейчас они нас не видят!
— Еще бы не жалко! А когда мы скажем, что выучились курить, когда были пиратами, небось позавидуют, что не были с нами?
— Конечно, позавидуют! Да еще как!
И разговор продолжался. Но скоро он стал каким-то вялым и бессвязным. Паузы удлинились, курильщики стали сплевывать что-то уж очень часто. За щеками у них образовались как будто фонтаны; под языком было сущее наводнение, только успевай откачивать; заливало даже и в горло, несмотря на все старания, и все время подкатывала тошнота. Оба мальчика побледнели, и вид у них был самый жалкий. Трубка выпала из ослабевших пальцев Джо Гарпера. То же самое случилось и с Томом. Оба фонтана работали вовсю, так что насосы едва поспевали откачивать. Джо сказал слабым голосом:
— Я потерял ножик. Пойти, что ли, поискать?
Том, заикаясь, едва выговорил дрожащими губами:
— Я тебе помогу. Ты ступай вон в ту сторону, а я поищу около ручья. Нет, ты с нами не ходи, Гек, мы и без тебя найдем.
Гек опять уселся и поджидал их около часа. Потом соскучился и пошел разыскивать своих друзей. Он нашел их в чаще леса, очень далеко друг от друга. И тот и другой крепко спали и были очень бледны. Однако он догадался почему-то, что если с ними и случилась какая-нибудь неприятность, то теперь все уже прошло.
За ужином в тот вечер они были очень неразговорчивы. Они совсем присмирели, и, когда Гек набил себе после ужина трубку и собирался набить и для них, они сказали, что не надо, они что-то неважно себя чувствуют, — должно быть, съели за обедом что-нибудь лишнее.
Около полуночи Джо проснулся и разбудил остальных. В воздухе чувствовалась какая-то гнетущая тяжесть; она не предвещала ничего хорошего. Мальчики все теснее жались к гостеприимному огню, хотя в воздухе стояла такая духота, что нечем было дышать. Примолкнув, они сидели в напряженном ожидании. Все, чего не мог осветить костер, поглощала черная тьма. Вдруг дрожащая вспышка на один миг слабо осветила листву и погасла. За ней блеснула другая, немножечко ярче. Потом еще одна. Потом негромко вздохнули и словно застонали верхушки деревьев; мальчики ощутили мимолетное дыхание на своих щеках и вздрогнули, вообразив, что это пролетел мимо дух ночи. Все стихло. Вдруг неестественно яркая вспышка осветила их бледные, испуганные лица и превратила ночь в день, так что стала видна каждая тоненькая травинка у них под ногами. Глухо зарокотал гром, прокатился по всему небу сверху вниз и затерялся где-то в отдалении, сердито ворча. Струя холодного воздуха обдала мальчиков, зашелестела листвой и засыпала хлопьями золы землю вокруг костра. Еще одна резкая вспышка молнии осветила весь лес, и сразу раздался такой грохот, что вершины деревьев словно раскололись у мальчиков над головой. Они в страхе жались друг к другу среди непроглядного мрака. Первые крупные капли дождя зашлепали по листьям.
— Живей, ребята, под навес! — крикнул Том.
Они вскочили и побежали все в разные стороны, спотыкаясь в темноте о корни деревьев и путаясь в диком винограде. Ослепительно сверкала молния, грохотали раскаты грома. И вдруг хлынул проливной дождь, и поднявшийся ураган погнал его по земле полосой. Мальчики что-то кричали друг другу, но рев ветра и раскаты грома совсем заглушали их голоса. Наконец один за другим они добрались до навеса и забились под него, озябшие, перепуганные и мокрые хоть выжми; но и то уже казалось им хорошо, что они терпят беду все вместе. Старый парус хлопал так яростно, что разговаривать было нельзя, даже если б им удалось перекричать все другие шумы. Гроза бушевала все сильней и сильней, и вдруг парус сорвался, и порыв ветра унес его прочь. Мальчики схватились за руки и побежали, то и дело спотыкаясь и набивая себе шишки, под большой дуб на берегу реки. Теперь гроза была в полном разгаре. В беспрерывном сверкании молний, загоравшихся в небе, все на земле становилось видно отчетливо, резко и без теней: гнущиеся деревья, волны на реке и белые гребни на них, летящие хлопья пены, смутные очертания высоких утесов на том берегу, едва видные сквозь бегущие тучи и пелену косого дождя. Чуть не каждую минуту какое-нибудь гигантское дерево, не выдержав напора бури, с треском рушилось, ломая молодую поросль, а непрерывные раскаты грома грохотали, как взрывы, сильно, оглушительно и так страшно, что сказать нельзя. Гроза разыгралась и грянула с такой силой, что, казалось, вот-вот разнесет остров вдребезги, сожжет его, зальет до верхушек деревьев, снесет ветром и оглушит каждое живое существо на нем, — и все это в одно и то же мгновение. Страшно было в такую ночь оставаться под открытым небом.
Но в конце концов битва кончилась, войска отступили, угрожающе ворча и громыхая в отдалении, и на земле снова воцарился мир. Мальчики вернулись в лагерь, сильно напуганные; оказалось, что большой платан, под которым они устроили себе постели, лежал вдребезги разбитый молнией, и мальчики радовались, что их не было под деревом, когда оно рухнуло.
Все в лагере было залито водой, и костер тоже, потому что, по свойственной их возрасту беспечности, мальчики и не подумали чем-нибудь прикрыть огонь от дождя. Было от чего прийти в отчаяние, так они промокли и озябли. Они красноречиво выражали свое горе; но скоро обнаружилось, что огонь ушел далеко под большое бревно, в том месте, где оно приподнималось, отделившись от земли, и от дождя укрылась тлеющая полоска в ладонь шириной. Мальчики терпеливо раздували огонь и подкладывали щепки и кору, доставая их из-под сухих снизу бревен, пока костер не разгорелся снова. Тогда они навалили сверху толстых сучьев, пламя заревело, как в горне, и мальчики опять повеселели. Они высушили вареный окорок и наелись досыта, а потом до самого рассвета сидели у костра, хвастаясь и приукрашивая ночное происшествие, потому что спать все равно было негде — ни одного сухого местечка кругом.
Как только первые лучи солнца прокрались сквозь ветви, мальчиков стало клонить ко сну, они отправились на отмель и улеглись там. Мало-помалу начало припекать солнце, и они нехотя поднялись и стали готовить завтрак. После еды они раскисли, едва двигались, и им опять захотелось домой.
Том это заметил и принялся развлекать пиратов чем только мог. Но их не прельщали ни шарики, ни цирк, ни купанье, ничто на свете. Он напомнил им про важный секрет, и это вызвало проблеск радости. Пока этот проблеск не угас, Том успел заинтересовать их новой выдумкой. Он решил бросить пока игру в пиратов и для разнообразия сделаться индейцами: Им эта мысль понравилась — и вот, не долго думая, все они разделись догола, вымазались с ног до головы полосами грязи, точно зебры, и помчались по лесу, собираясь напасть на английских поселенцев. Все они, конечно, были вожди.