Рђ солнца нет. Есть отец: молчаливый, небольС?РѕРіРѕ роста мужчина, идущий СЂСЏРґРѕРј. Р? РјРЅРµ кажется, что тепло Рё свет — РѕС‚ него. РћРЅ излучает РёС… для меня, оставаясь РіРґРµ-то РІ тени, РЅРµ выражая РЅРё одобрения, РЅРё порицания Рё лиС?СЊ молча протягивая РјРЅРµ крепкие холодные яблоки…
РџСЂРёСЃРЅРёСЃСЊ же, старый, как добрая сказка, СЃРѕРЅ! РўС‹ РІСЃРµ реже Рё реже посещаеС?СЊ меня, Рё вместо твоей гармонии РїСЂРёС…РѕРґСЏС‚ РєРѕС?мары.
Приснись мне, отец! Протяни яблоко. Согрей.
Р? успокой…
РЇ написал РѕР± отце РїРѕ той же причине, что Рё Рѕ бабуС?РєРµ: РѕРЅ тоже был вполне определенным СЂСѓСЃСЃРєРёРј социальным типом. Ныне настолько редким, что РІРїРѕСЂСѓ вспомнить Рѕ Красной РєРЅРёРіРµ. Р? еще потому, что должен, обязан успеть доложить:
— Отец — сделано!
Кажется, РІ РёСЋРЅРµ 1968 РіРѕРґР° СЏ начал писать повесть Рѕ РІРѕР№РЅРµ. РЇ писал неторопливо, РёРЅРѕРіРґР° несколько строчек РІ день, часто отвлекаясь. РўРѕРіРґР° РЅР° киностудии «Ленфильм» режиссер Михаил ЕрС?РѕРІ снимал фильм РїРѕ РЅР°С?ему СЃ Кириллом Рапопортом сценарию «На пути РІ Берлин». РЇ часто ездил РЅР° съемки, даже снялся РІ СЌРїРёР·РѕРґРµ, бывал РЅР° натуре Рё РІ павильонах, Р° писать РЅРµ СЃРїРµС?РёР». РЈ меня РЅРµ было РЅРё РґРѕРіРѕРІРѕСЂРѕРІ, РЅРё обязательств, Р° было тревожное чувство обязанности. До сей РїРѕСЂС‹ СЏ РЅРµ испытывал РїРѕРґРѕР±РЅРѕРіРѕ чувства, хотя четверть века зарабатывал РЅР° жизнь пером. РќРѕ РѕРґРЅРѕ — «зарабатывать РЅР° жизнь», Р° РґСЂСѓРіРѕРµ — «быть обязанным». РЇ закончил эту повесть РІ апреле 1969 РіРѕРґР°, назвал ее чудовищно («Весною, которой РЅРµ было», это же придумать надо, это же опять В«Р?. Р—СЋР№Рґ-Вестов» выскочил!), положил РІ конверт Рё отправил РІ журнал «Юность». Дней через десять телефонный Р·РІРѕРЅРѕРє разбудил меня РІ С?есть часов утра:
— Вы — автор повести? Никому не давайте, мы берем и ждем вас сегодня в редакции.
Р—РІРѕРЅРёР» Р?Р·РёРґРѕСЂ Григорьевич Р’РёРЅРѕРєСѓСЂРѕРІ — РѕРЅ тогда был заведующим отделом рукописей РІ «Юности». Р? впервые СЏ РїСЂРёС?ел Рє нему, Р° СѓР¶ РѕРЅ знакомил меня СЃ работниками редакции, Рё РІ том числе — СЃ Марией Лазаревной Озеровой: РёС…, то есть Озерову Рё Р’РёРЅРѕРєСѓСЂРѕРІР°, Борис Николаевич Полевой называл РјРѕРёРјРё крестными. Р? РѕРЅРё РІ самом деле РјРѕРё крестные, благословивС?РёРµ меня РІ серьезную литературу.
РЇ узнал Бориса Николаевича Полевого задолго РґРѕ того, как был представлен ему Марией Лазаревной. Р’ 1954 РіРѕРґСѓ театр РіРѕСЂРѕРґР° Дзержинска, что РЅР° РћРєРµ, первым РІ стране поставил спектакль РїРѕ РєРЅРёРіРµ «Повесть Рѕ настоящем человеке». Р? случилось так, что СЏ попал РЅР° премьеру этого спектакля.
РЈР·РєРёР№ Рё длинный зал был переполнен, СЏ сидел РЅР° стуле РІ РїСЂРѕС…РѕРґРµ, упираясь ногами, чтобы РЅРµ сползти вперед. РќРѕ РІРґСЂСѓРі запела труба, Рё СЏ РѕР±Рѕ всем забыл. РЇ РЅРµ знаю, С…РѕСЂРѕС?Рѕ ли играли актеры, РЅРµ знаю, какова была режиссура, РЅРµ знаю, удачной ли оказалась инсценировка, — СЏ ничего РЅРµ знаю, потому что РїРѕРґРѕР±РЅРѕРіРѕ спектакля СЏ более РЅРµ видел. РЇ видел лучС?Рµ — Рё РјРЅРѕРіРѕ лучС?Рµ! — РЅРѕ такого РјРЅРµ видеть более РЅРµ привелось. Переполненный зал РЅРµ пустел РІ антрактах: РѕРЅ подпевал трубе, играющей Р·Р° кулисами, отбивал ритм Рё РґС‹С?ал таким единением СЃРѕ сценой, какого — повторяю — РјРЅРµ ощутить более РЅРµ посчастливилось. Рђ РєРѕРіРґР° окончился спектакль, РЅР° сцену РІС‹С?ел Полевой, Рё зал поднялся, взорвавС?РёСЃСЊ овацией. РќРµ спектаклю, РЅРµ актерам, нет — Настоящему Человеку, который, смущенно улыбаясь, стоял РЅР° сцене РІ РјРµС?коватом костюме без галстука…
— Откуда РІС‹ появились, тезка? Расскажите, как РґРѕС?ли РґРѕ жизни такой…
РњРЅРѕРіРёРµ любят расспраС?ивать — то ли утоляя собственное любопытство, то ли отдавая дань вежливости, — РЅРѕ СЏ мало встречал людей, которые расспраС?ивали Р±С‹ СЃ такой искренней заинтересованностью. Р? СЏ рассказывал Борису Николаевичу РјРЅРѕРіРѕРµ РёР· того, что намеревался написать: РѕРЅ оказался первым слуС?ателем туманных, очень сумбурных, еще непонятных Рё самому автору рассуждений Рѕ будущих романах «В списках РЅРµ значился» Рё «Были Рё небыли». Нет, Борис Николаевич РЅРёРєРѕРіРґР° ничего РЅРµ оценивал РІ подобных беседах, ничего РЅРµ советовал Рё РЅРё РѕС‚ чего РЅРµ предостерегал, РЅРѕ слуС?ал СЃ таким искренним интересом, что РјРЅРµ хотелось писать.
— СлуС?айте, старина, это поразительно, что РІС‹ рассказали. Кстати, венгры подарили РјРЅРµ бутылочку превосходного РІРёРЅР°, Рё СЏ думаю, что нам следует выпить РїРѕ глотку. Закройте дверь, СЏ достану СЂСЋРјРєРё.
Живая заинтересованность Рё благожелательность были РѕСЃРЅРѕРІРѕР№ характера Бориса Николае-вича. Рђ ведь заинтересованность РІ СЃСѓРґСЊР±Рµ ближнего Рё благожелательность Рє окружающим — это как раз то, чего так РЅРµ хватает РІ РЅР°С?ем РјРёСЂРµ. РўРѕ действенное РґРѕР±СЂРѕ, без которого трудно жить Рё трудно работать.
Конечно же редактор Борис Полевой РЅРµ только хвалил — РЅР° полях рукописей, прочитанных РёРј, пестрели вопросительные Рё восклицательные знаки, галочки Рё знаменитое В«22!В», которое СЏ получал, кажется, чаще остальных авторов «Юности». Борис Николаевич первым обнаружил РІРѕ РјРЅРµ В«Р?. Р—СЋР№Рґ-Вестова» Рё боролся СЃ РЅРёРј неустанно Рё СЃСѓСЂРѕРІРѕ. Р? СЏ стал строже писать, потому что РЅР° полях были эти В«22!В».
Повесть РїСЂРѕС?ла обсуждения без замечаний, если РЅРµ считать настойчивой РїСЂРѕСЃСЊР±С‹ РѕРґРЅРѕРіРѕ члена редколлегии оставить РІ живых хотя Р±С‹ РѕРґРЅСѓ зенитчицу. Замечания самого Р‘. Рќ. Полевого сводились Рє трем пунктам: