Которого разгадка неясна),
И мне знакомо странное явленье
Таинственно-пророческого сна:
Быть может, это просто совпаденье;
Но совпаденьем люди в наши дни
Считают все, что тайному сродни.
79
Красавицы, которые мечтали
Услышать про ужасные дела,
Наперебой подругу упрекали,
Что их она с постелей подняла.
Мамаша, оробевшая вначале,
Теперь весьма разгневана была;
Дуду вздыхала, робко повторяя,
Что вскрикнула, сама того не зная.
80
"Я небылицы слышала не раз,
Но чтобы сон про яблоко и пчелку
Перепугал гарем в полночный час,
Как появленье черта или волка, -
Такого не бывало и у нас!
В твоем рассказе я не вижу толку!
Ты вся дрожишь, ты бредишь наяву, -
К тебе врача я завтра ж позову.
81
А бедная Жуанна! То-то мило!
Она - то как напугана была!
Напрасно накануне я решила,
Чтобы с тобою спать она легла.
Но я всегда особенно ценила,
Что ты тиха, разумна и мила...
Теперь придется Лоле потесниться,
Чтобы с подругой новой поместиться!"
82
Улыбкой счастья Лола расцвела,
Но бедная Дуду, глотая слезы
(Она еще взволнована была
И странным сном, и строгостью угрозы!),
Дуду внезапно сделалась смела,
И разгорелась ярче майской розы,
И стала клясться, что такого сна
Уже не испугается она.
83
Она Мамаше нежно обещала
Отныне снов не видеть никаких,
Жалела, что с испугу закричала
И всполошила всех подруг своих;
Она, когда проснулась, поначалу
Перепугалась, глядя на других,
И горячо просила извиненья
За слабость или недоразуменье.
84
Но тут Жуанна заступилась вдруг:
Она с Дуду прекрасно отдыхала;
Когда б не шум взволнованных подруг,
Она б и крика вовсе не слыхала;
Она прощала маленький испуг
И ни за что Дуду не упрекала, -
Природа грез туманна и темна,
Чего не померещится со сна!
85
Дуду скрывала на груди Жуанны
Пылающее личико свое,
Как роза пробужденная румяна.
И шея и затылок у нее
Зарделись от волненья, как ни странно,
Но, впрочем, это дело не мое,
И мне пора оставить эту тему
И доброй ночи пожелать гарему.
86
Или, вернее, доброго утра,
Поскольку петухи уже пропели.
Уж там и сям, как нити серебра,
Мечетей полумесяцы блестели;
Росистая, прохладная пора,
Когда с холмов, шагая еле-еле,
Верблюдов длинный вьется караван
От самой Каф-горы, из дальних стран.
87
Но с первыми туманами рассвета
Гюльбея, беспокойна и грустна,
Была уже умыта и одета,
Как страсть неукротимая бледна
У соловья, как говорят поэты,
Шипом томленья грудь уязвлена -
Но эта боль ничто перед страданьем,
Рожденным необузданным желаньем.
88
Я вывел бы мораль, но в наши дни
Читатели легко подозревают
Поэта в злобном умысле; они
Какие - то намеки открывают
В любой строфе. И не они одни -
Свои ж собратья нас одолевают.
На свете нынче много нас, писак,
И всем польстить я не могу никак.
89
Итак, султанша с ложа поднялась
Пухового, как ложе сибарита, -
На лепестки нежнейших роз ложась,
Стонал он всякий раз весьма сердито.
Гюльбея, в зеркала не поглядясь,
Не ощущая даже аппетита,
Заветной возбужденная мечтой,
Горела бледной, гневной красотой.
90
Ее великий муж и покровитель
Проснулся тоже - несколько поздней, -
Он, тридцати провинций повелитель,
Супруге редко нравился своей.
Но в Турции отличный исцелитель
В подобном деле щедрый Гименей:
Эмбарго он на жен не налагает
И утешаться мужу помогает.
91
Султан, однако, редко размышлял
На эту тему; как любой мужчина,
С красотками от дел он отдыхал
И их ценил, как дорогие вина
Черкешенок в гареме он держал,
Как безделушки, вазы и картины
Но все - таки гордился он одной
Гюльбеей, как любимою женой.
92
Он встал и омовенья совершил,
Напился кофе, помолясь пророку,
И на совет министров поспешил.
Им не давал ни отдыху, ни сроку
Несокрушимый натиск русских сил,
За что льстецы венчанного порока
Доселе не устали прославлять
Великую монархиню и б...
93
Не обижайся этой похвалою,
О Александр, ее законный внук,
Когда над императорской Невою
Мои октавы ты услышишь вдруг.
Я знаю: в рев балтийского прибоя
Уже проник могучий новый звук -
Неукротимой вольности дыханье!
С меня довольно этого сознанья.
94
Что твой отец - Екатеринин сын,
Вельможи все признали дружным хором;
Любила государыня мужчин,
Но это не считается позором,
И адюльтер какой-нибудь один
Не может стать наследственным укором, -
И в лучшей родословной, господа,
Погрешности найду я без труда.
95
Когда б Екатерина и султан
Свои же интересы соблюдали,
То распре христиан и мусульман
Они едва ль потворствовать бы стали,
Усвоили б уроки новых стран
И расточать казну бы перестали:
Он - на гарем в пятнадцать сотен "фей",
Она - для пышной гвардии своей.
96
Беспомощный султан просил совета
У бородатых и ученых лиц,
Как успокоить амазонку эту,
Драчливейшую бабу из цариц;
Они взамен разумного ответа,
Вздыхая, скорбно повергались ниц
И, в качестве единственной подмоги,
Удваивали сборы и налоги.
97
Гюльбея в свой отдельный будуар
Тем временем отправилась устало.
Для завтраков и для любовных чар
Прелестнее приюта не бывало:
Цветы, садов великолепный дар,
Карбункулы, бесценные кристаллы,
Ковры, шелка, узорный потолок -
Все украшало этот уголок.
98
Порфир и мрамор гордой пестротой
С бесценными шелками состязались,
Цветные стекла умеряли зной,
Ручные птицы звонко заливались..."
Но описаньем роскоши такой
Не раз поэты тщетно занимались
Пусть этого покоя блеск и вид
Читатель пылкий сам вообразит.
99
Гюльбея строго евнуха спросила:
Что делал Дон-Жуан за это время,
Какие разговоры возбудило
Его явленье странное в гареме,
Держался ль он по-прежнему уныло,
И как он познакомился со всеми, -
И главное - она желала знать,
Где, как и с кем он соизволил спать.
100
Баба ей отвечал, слегка робея,
Стараясь очень много говорить;
Услужливой болтливостью своею
Он думал госпожу перехитрить.
Но догадалась умная Гюльбея,
Что он стремится что - то утаить;
Баба держался несколько несмело,
Почесывая ухо то и дело.
101
Гюльбея не привыкла ожидать;
Не зная добродетели терпенья,
Она любила сразу получать
Ответы и простые объясненья.
Несчастный негр, не смея продолжать,
Остановился в страхе и смущенье,
Когда растущей ярости гроза
Зажгла Гюльбее щеки и глаза.
102
Предвидя, что такие проявленья
Сулят неотвратимую беду,
Баба повергся ниц, прося прощенья,
И рассказал правдиво, что Дуду
Достался Дон-Жуан на попеченье;
Он в этом обвинял свою звезду,
Клянясь Кораном и святым верблюдом,
Что это все случилось просто чудом.
103
Он проводил Жуана до дверей,
А дальше власть его не простиралась.
Мамаша этих сотен дочерей
Самодержавно всем распоряжалась;
Вся дисциплина держится на ней,
И негру ничего не оставалось...
Любая необдуманная речь
Могла опасность новую навлечь.
104
Баба надежду выразил к тому же,
Что Дон Жуан умел себя держать:
Неосторожность каждая ему же
Могла бы поминутно угрожать
Мешком и даже чем-нибудь похуже...
Во всем признался негр, но рассказать
О сне Дуду он как - то не решался
И ловко обойти его пытался.
105
Он говорил бы, верно, до сих пор,
Но, сдвинув брови, грозная Гюльбея
Смотрела на рассказчика в упор.
Она с трудом дышала. Пламенея,
Сверкал ее нахмурившийся взор,
И, как роса на трепетной лилее,
От дурноты, волненья и тоски
Холодный пот покрыл ее виски.
106
Она была не слабого десятка
И к обморокам вовсе не склонна,
Но в то мгновенье нервного припадка
Выказывала признаки она;
Так ужаса мучительная схватка,
Агонии холодная волна
Сжимают наше сердце на мгновенье
В минуты рокового потрясенья.
107
Как Пифия в пророческом бреду
На миг она застыла, вся во власти
Агонии отчаянья, в чаду
Смятения, неистовства и страсти.
Как будто кони, потеряв узду,
Ей сердце рвали яростно на части.
И, задыхаясь, мертвенно - бледна,
Вдруг опустила голову она.
108
Она поникла, странно молчалива,
Как будто ослабевшая от ран;
Ее власы, как тень плакучей ивы,
Рассыпались на шелковый диван,
Вздымалась грудь тревожно и тоскливо,
Как возмущенный бурей океан;
Натешившись, швыряет он устало
Одни обломки на песок и скалы.
109
Как я сказал, лицо ее закрыли
Распущенные волосы; рука
Упала на диван в немом бессилье,
Безжизненна, прозрачна и тонка...
Эх, трудно мне писать в подобном стиле;
Поэт, а не художник я пока;
Слова не то что краски: эти строки
Лишь контуры да слабые намеки!
110
Баба отлично знал, когда болтать,
Когда держать язык свой за зубами.
Надеялся он бурю переждать,
Не соревнуясь с грозными волнами.
Гюльбея встала и прошлась опять
По комнате. Следя за ней глазами,
Заметил он: гроза проходит, но
Утихомирить море мудрено.
111
Она остановилась, помолчала,
Прошлась опять; тревожный нервный шаг
Ускорила и снова задержала.
Известно, что походка - верный знак;
Не раз она людей изобличала.
Саллюстий нам о Катилине так
Писал: у темных демонов во власти
И в поступи являл он бури страсти.
112
Гюльбея к негру обратилась: "Раб!
Вели их привести, да поскорее!"
Султанши голос был немного слаб,
Но понял бедный евнух, цепенея,
Что никакая сила не могла б
Спасти виновных. Он спросил Гюльбею,
Кого к ее величеству тащить,
Дабы ошибки вновь не совершить.
113
"Ты должен знать! - Гюльбея отвечала. -