А низости судебного процесса
Усугубляют прессы комментарии;
Оберегая чести интересы,
Их изгоняют, как однажды Мария, -
И вот они сидят у скорбных стен,
Взирая на сожженный Карфаген!
79
Так люди Иисусу подражают,
Твердя: "Иди и больше не греши!"
Евангелье британцы уважают,
И наши нравы очень хороши.
В Европе легче женщине прощают,
Радея о спасении души,
И Добродетель, праведная дева,
Ее встречает ласково, без гнева.
80
Суровый суд нередко нам вредит;
Нередко жертв общественного мненья
Не преступленье, в сущности, страшит,
А именно огласка преступленья.
Едва ли наши нравы укрепит
Угрюмого юриста заключенье;
Оно лишь озлобляет тех из нас,
Кто мог бы и раскаяться подчас.
81
Не будучи философом доселе,
Не думал о морали мои герой,
Притом в толпе красавиц, в самом деле,
Он не нашел по вкусу ни одной
Он был слегка blase:* ему успели
Испортить сердце праздною игрой;
Тщеславия не знал он, слава богу,
Но чувства в нем остыли понемногу.
{* Пресыщенный (франц.).}
82
К тому же он, конечно, посещал
Парламента почтенные палаты,
На галерее долго восседал
И слушал очень бурные дебаты,
Он яркие светила созерцал,
Которыми Британия богата.
(Но, впрочем, главных не было светил:
Грей не взошел, а Питт уже почил).
83
На сессии последней видел он
Спектакль, и благородный и занятный, -
Как в тоге конституции на трон
Король восходит с миною приятной.
Обычай этот деспотам смешон,
Но век свободы скоро, вероятно,
Научит их, какая благодать -
Доверием народа обладать.
84
Жуан видал и принца; в эти годы
"Всех принцев принц" в расцвете юных сил
Блистал величьем царственной породы,
На щеголя совсем не походил;
К себе он привлекал сердца народа
И благосклонен с подданными был.
Он выглядел законченным, отменным
От головы до пяток джентльменом.
85
Жуан был принят - я уже сказал -
В кругах высоких общества. И вот
Случилось, как всегда, что он попал
В обычный для него круговорот.
Он светские таланты проявлял
И был замечен сразу. Ну, а тот,
Кто многими талантами сверкает,
Невольно искушенья навлекает.
86
Но где он согрешил, когда и с кем, -
Рассказывать я наспех не сумею.
Ведь назиданье - лучшая из тем.
Читателей своих я одолею
И пафосом и грустью, а затем
На камне душ людских запечатлею,
Как сын Филиппа на горе Афон,
Могучий монумент для всех времен.
87
И здесь, друзья, как видите, кончается
Двенадцатая песнь. Конец любой
От каждого начала отличается,
И план поэмы как-то сам собой
Все ярче, все яснее намечается.
Я не гонюсь, читатель, за тобой,
Я не прошу ни капли снисхожденья
И вовсе не боюсь пренебреженья.
88
Не всех врагов громами я разил,
Но бури мне описывать не внове.
Я в предыдущих песнях предложил
Вам и грозу, и бой, и реки крови;
В дальнейшем я вам дам обзор светил,
А в самой лучшей песни наготове
Для вас экономический трактат,
Упорных размышлений результат
89
Я знаю, это тема очень модная,
Традиций всех расшатана стена.
Для патриота дело благородное
Указывать, где сломана она.
Но я придумал тему превосходную,
Которая понравиться должна.
А вы экономистов почитайте
И, кто из них умнее, - угадайте.
ПЕСНЬ ТРИНАДЦАТАЯ
1
Пора мне стать серьезным; в наши дни
Не следует смеяться над пороком:
Ведь шутка снисхождению сродни
И может стать греховной ненароком!
Лишь скорбь нам помогает искони
Достойно петь о строгом и высоком;
И величаво стих мой воспарят,
Как древняя колонна знаменит.
2
Итак, приступим: леди Аделина
Амондевилл была весьма знатна,
Ее норманнский гордый род старинный
Большие украшали имена;
Пленительно-прекрасной, как картина,
Считалась даже в Англии она
(А в Англии, как пишут патриоты,
Красавицы рождаются без счета!).
3
И я не собираюсь возражать,
Я принимаю доводы любые;
Согласен я, что можно обожать
И черные глаза и голубые.
Все вкусы я способен уважать,
Притом любовь - могучая стихия,
И некрасивых женщин вовсе нет
Для всех мужчин моложе средних лет.
4
Лишь миновав сей возраст беззаботный
И перейдя заветную черту,
Мы на ущербе радостей охотно
Критиковать беремся Красоту.
И лень и равнодушье безотчетно
В нас усыпляют страстную мечту,
И зеркала советуют нам тоже
Оставить место тем, кто помоложе.
5
Иной еще пытается продлить
Цветенья ограниченную эру -
Но после равноденствия не скрыть,
Что счастье превращается в химеру;
Слабеющие силы оживить
Способны только добрая мадера,
Дискуссии, собранья, вечера,
Парламент и долги, et cetera.
6
Религия, налоги и реформы,
Война и мир, большое слово "Нация",
Попытка управлять во время шторма
И фокусы земельной спекуляции,
Вражды взаимной твердая платформа
Сменяют все любви галлюцинации;
Мы часто любим наспех, но вражда
Способна длиться многие года.
7
Угрюмый Джонсон, моралист суровый,
Сказал: "Люблю я честную вражду!"
лучше этой истины не новой
Я ничего, пожалуй, не найду.
Я просто зритель, ко всему готовый,
С людьми и с миром, кажется, в ладу;
Ни хижин, ни дворцов не порицая,
Как Мефистофель, только созерцаю.
8
Я прежде ненавидел и любил,
Теперь умею только издеваться, -
И то, когда молчать не станет сил
И складно рифмы звонкие ложатся.
Я рад бы, как не раз уж говорил,
С неправдою и злобою сражаться,
Но эти все попытки - ерунда;
Читайте "Дон-Кихота", господа!
9
Всего грустнее в грустной сей истории,
Что мы смеемся, - а герой ведь прав,
Провозглашая славные теории
Борьбы с насильем и защиты прав.
Но мир его относит к категории
Безумцев, ничего не разобрав;
Весьма печальный вывод получился
Для тех, кто размышлять не разучился.
10
Святая месть, преследованье зла,
Защита слабых, сирых, оскорбленных,
Неукротимой доблести дела,
Туземцев избавленье угнетенных -
Ужель насмешка дерзкая могла
Коснуться этих истин просветленных?
Где идеала нравственный оплот?
Тогда Сократ ведь тоже Дон-Кихот!
11
Насмешкою Сервантес погубил
Дух рыцарства в Испании; не стало
Ни подвигов, ни фей, ни тайных сил,
Которыми романтика блистала;
Исчез геройский дух, геройский пыл -
Так страшно эта книга повлияла
На весь народ. Столь дорогой ценой
Достался "Дон-Кихот" стране родной!
12
Но заболтался я о сем предмете
И леди Аделине изменил.
Жуан мой не встречал еще на свете
Столь роковой красавицы и был
Взволнован. Рок и страсть нам ставят сети,
Мы валим все на них. Не разрешил
Я эту тайну, хоть и бьюсь упорно.
Я - не Эдип, а жизнь-то - Сфинкс, бесспорно.
13
Но "Davus sum"* - о ближних не сужу
И на Эдипа роль не претендую;
Я просто по порядку расскажу
Все в точности про пару молодую.
Миледи в свете я изображу,
Как роя пчел царицу золотую,
Мужчин восторги и молчанье дам
Я, как умею, точно передам.
{* "Я - Дав" (лат.).}
14
Она была чиста, назло злословью,
И замужем за мужем именитым
И государственным. По хладнокровью
Амондевилл был настоящим бриттом;
Гордился он жены своей любовью,
Да и самим собой - надменным, сытым;
И потому он был уверен в ней,
Она же - в добродетели своей.
15
В кругах дипломатических встречался
С Жуаном часто лорд Амондевилл;
Он холодно и чопорно держался,
Но и его герой мой поразил:
Талантам" от всех он отличался
И гордо голову свою носил;
А это уваженье вызывало -
А с уваженьем дружба возникала.
16
Лорд Генри был немного суховат
От гордости и сдержанного нрава;
Судить о том, кто прав, кто виноват,
Он приобрел неписаное правое;
Самоуверен, знатен и богат,
Он в обществе держался величаво
И благосклонно жаловал друзей
Презрением а милостью своей.
17
Однако эта милость и презренье
Имели незначительный изъян -
Они не подлежали измененью,
Как все законы персов и мидян.
Но эти предрассудки, бед сомненья,
Имели некий смысл и даже план
И не являлись прихотью припадка,
Ведущего все чувства к беспорядку.
18
Не в силах мы судьбой повелевать,
Но есть одна закон, который вечен:
Умей следить, рассчитывать и ждать -
И твой успех на веки обеспечен!
Умей давленью силы уступать -
И в жизни ты не будешь искалечен.
Пусть совесть будет гибкое, как атлет,
В рассчитанных движеньях - весь секрет.
19
Лорд Генри к превосходству был пристрастен,
Но эта страсть в любом из нас живет:
Ничтожному ничтожнейший подвластен,
И в атом равновесия оплот.
Надменный в одиночестве несчастен,
Нас бремя праздной гордости гнетет,
И мы спешим избавиться от груза,
На ближних навалив свою обузу.
20
Милорду Дон-Жуан не уступал
Ни в гордости, ни в знатности, ни в сане.
Конечно, втайне Генри полагал,
Что выше всех народов англичане,
Поскольку их правленье - идеал
Свободы слова, веры и собраний...
К дебатам долгим сам он склонен был
И целыми часами говорил.
21
Имел он слабость искренне считать,
Что он к тому ж хитер необычайно
И обладает даром проникать
Во все дипломатические тайны,
Любил он также младших поучать
И мимоходом, будто бы случайно,
Как экс-министр выпячивая грудь,
Свое значенье в свете подчеркнуть.
22
Испанец молодой ему понравился
Надменной, но изысканной учтивостью,
С которой он сановникам представился,
И тем, как он держался с ловкой льстивостью.
Не всякий добродетелью прославился;
Иной грешит горячностью и живостью.
Но что такое в юности грешки?
Лишь плодородной почвы сорняки.