Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена
Выборгский филиал.
Реферат по курсу «зарубежная литература XVIII века»
«Путешествия Гулливера» Дж. Свифта в критике.
Выполнил: Сидельникокова М.
Проверил: Хворостин Д.В.
2009г.
Содержание:
Введение 3
«Бесконечные гулливеры» 4
Гулливер – «нулевой персонаж» или маска автора? 6
Тайны Гулливера и Свифта. 9
Жанр и композиция Свифта "Путешествия Гулливера" 11
Заключение 13
Список использованной литературы 14
Введение
Несмотря на то, что «Путешествия Гулливера» написаны более двух веков назад, Свифт и его роман являются вечным объектом для всевозможных исследований. Критики всего мира беспрерывно находят в «Путешествиях» какие-то особенности, выявляют специфику их жанра и композиции, решают загадки этой книги. Впрочем, как заметил в своей работе «Путешествие с Гулливером» В. Муравьев, даже среди работ узких специалистов чаще можно встретить полемику об изучении 4-й части "Путешествий", чем собственно их изучение1. Множество работ посвящено и самой жизни и личности Свифта, вызываемой несмолкаемые споры, итоги которых иногда доходят до абсурда. Это замечает Непомнящий Н. в своей книге «Странники Вселенной»: «когда в 1726 году Джонатан Свифт в своем «Путешествии Гулливера» с удивительным знанием дела рассказал об ученых-астрономах с летающего острова Лапуты, за полтораста лет до повторного открытия Деймоса и Фобоса, приведя астрономические данные последних, то знания об этих лунах, тогда еще неизвестных науке, породили любопытную теорию о том, что Свифт был марсианином»2.
В этом реферате я попытаюсь кратко представить некоторые исследовательские и критические статьи к «Путешествиям…» Свифта.
1 [Муравьев 1970: 21]
2 [Непомнящий Н. Н. 1999: 196]
I. «Бесконечные гулливеры».
В самом начале своих путешествий Лемюэль Гулливер мечтал принадлежать к "струльдбругам", людям с меткой на лбу над левой бровью, рождающимся иногда по чистой случайности и обладающих от рождения бессмертием. В мировой литературе герой Свифта в некотором роде и стал такой персоной.
Два с половиной века продолжаются странствия Лемюэля Гулливера по волнам книжного океана. В статье «Бесконечные Гулливеры» автор В. Бугров проследил их «путь» за 250 лет.
Одним из первых, кто «оживил» Лемюэля был Фридьешем Каринти, выпустивший в 1916 году "Путешествие в Фа-ре-ми-до", фантастическую повесть о "соль-ля-си", неорганических существах, населяющих будто бы одну из планет Солнечной системы. Гулливер в этой повести - современник Каринти, с болью размышляющий о нищете, страданиях, болезнях, убийствах, коварстве и лжи, которые царят в его мире и кажутся тем отвратительнее, что сопоставляется с чистотой Общества "соль-ля-си".
«В более позднем "Гулливере у арийцев" (1936) немецкого писателя-антифашиста Георга Борна речь идет уже не о нравах буржуазного общества вообще, а о конкретном и вероятно, самом мерзком в истории человечества проявлении насилия - германском фашизме. "Профессор Эдинбургского университета Гулливер в далеком будущем случайно попадает на уединенный островок, где некогда - после крушения нацистского режима - укрылись восемьсот "лучших" арийцев, печальное и смешное зрелище являет собой "великое арийское пленемя, в течение полутысячи лет последовательно проводившее в жизнь фашистские расовые теории»1. Впрочем, у Свифта заимствовали не только героя-рассказчика.
1. [«Уральский следопыт 1976 №10:69]
Например, у Дефонтена в его романе «"Новый Гулливер, или Путешествия Жана Гулливера, сына капитана Гулливера" главным действующим лицом является, как видно по названию, сын Лемюэля. В романе Висента Бласко Ибаньеса «Женский рай» действие разворачивается в свифтовской Лилипутии, а в повести Л. Бермана "Путешествие по стране Авто" (1961), напротив, в необъятной стране "Людей-Гор".
Как верно заметил Бугров, судьба книг, получивших широкое признание читающей публики, универсальна: рано или поздно они становятся объектом для шутливых либо серьезных подражаний1. И все-таки далеко не все относятся к таким пародиям положительно.
В одном эссе, автор которого предпочел остаться неизвестным, с возмущением упоминается о поддельном третьем томе «Путешествий…»: «там утверждалось, что том написан истинным автором «Гулливера», а в самом сочинении Гулливер второй раз путешествует в Бробдигнег, но писака, это сочинявший, быстро устал придумывать и скопировал текст из французской книги «История Северамбов». …Понадеявшись на редкость книги, этот «истинный Гулливер», решился на плагиат»2. И совсем нелестно автор отзывается о произведении «Эротические приключения Гулливера», выпущенном недавно издательством «Институт социологии»: «В аннотации говорится: «Эта книга является единственным в мире изданием неизвестной рукописи Свифта, созданной им в 1727 году на основе глав и частей, изъятых первым издателем "Путешествий Гулливера..." за их "откровенный и шокирующий характер"». Автор этой гадости видимо хотел позабавить публику «эротикой» и имел наглость на титуле поставить имя – Джонотан Свифт»2.
Одним же из последних по времени «продолжений» романа Свифта является «Новый Гулливер" Богумила Ржиги. Здесь чешский писатель поднимает злободневный вопрос о чрезмерной технизированности современной жизни и об отчуждении общества от матери-природы.1
1 [«Уральский следопыт 1976 №10:70]
2 [Отступление, повествующие о путешествиях Лемуэля Гулливера]
II. Гулливер – «нулевой персонаж» или маска автора?
Такое количество пародий и заимствований ещё раз указывает на то, что роман уникален и актуален всегда. Впрочем, как заметила Ирина Машевская в своей работе, “Путешествия Гулливера” были бы только набором более или менее забавных картинок, если бы не персонаж, традиционно признаваемый критиками, так сказать, “нулевым”: “Образ Гулливера условен: он необходим для философско-фантастического эксперимента Свифта над человеческой природой и обществом… Гулливер — это условный „средний“ человек”, т.е. усредненный представитель человечества и слепок со своей референтной группы.
С одной стороны, семейная статистика, которую он скрупулезно приводит уже в первой главе книги, выявляет сущность свифтовского персонажа— его полное растворение в социальном. “Отцовские” чувства Гулливера так же подчеркивают это. Он гордится тем, что его сын и дочь стали добропорядочными членами человеческого сообщества, продолжая бесконечную череду среднестатистических Джонов и Бетти. С другой, такая тяга героя к социуму не мешает проявлению его индивидуальности1. Некоторые исследователи рассматривают персонажа “Путешествий” либо как характер автора, либо как ширму, за которой он прячется. Гулливер же, по мнению Машевской, — прежде всего взгляд на мир среднестатистического представителя цивилизованного человечества нового времени. Автор статьи так же попыталась проследить определенную эволюцию характера героя. В первой части книги — благополучно благодушный Человек-Гора, во второй — нервный, дерганый Грильдриг, страдающий от постоянной приниженности. Увлекающийся иллюзией собственной значительности и вслед за тем вынужденный признавать свою некомпетентность и несостоятельность — Гулливер третьего путешествия; и, наконец, безумный человеконенавистник, мрачный параноик, страстно мечтающий стать лошадью, чтобы возвыситься тем самым над всем человеческим родом, — в заключительной, четвертой части книги.
1.[Машевская И. «Нулевой персонаж "Путешествий" Джонатана Свифта»]
На мой взгляд, интересную версию ответа дала Машевская на вопрос, почему же Гулливер, который всегда стремился к обществу, после встречи с гуигнгнмами абсолютно уверится в том, что быть караковым или серым мерином несравненно лучше, чем человеком? Произошло это вовсе не потому, что в итоге столь удивительных путешествий у героя открылись глаза, и он осознал, что истинная природа человека — это “мерзкий йэху”, похотливый, ненасытный, трусливый, злобный и лживый. Просто “человек, способный к разумному мышлению”, оказывается абсолютно неспособным как-либо объективно и самокритично себя оценить.
А. Ингер также доказывает, что Гулливер вовсе не есть двойник Свифта. В беседе с мудрым и добрым монархом великанов герой расхваливает политическую систему Англии, восторгается добродетелями ее лордов, святостью жизни ее духовных пастырей, мудростью и беспристрастностью судей. В этой ситуации Гулливер, по словам Игнера, предстает перед нами как ограниченный человечек, руководствующийся немудреным соображением, что незачем выносить сор из избы и что, как бы плохо ни обстояло дело, перед посторонними следует делать вид, будто все идет как нельзя лучше. Что же касается самого автора, то подлинный гражданский долг человека и тем более писателя или историка он видит не в том, чтобы замазывать, скрывать теневые, уродливые стороны жизни своего отечества, не в том, чтобы лживо представить все в радужном благоприятном свете, а в том, чтобы сказать правду. Ибо истина дороже, и без этого нельзя быть ни подлинным патриотом, ни политическим сатириком.
Легко заметить, что Свифт нередко включает также в свое повествование детали фривольного, а иногда и чуть ли не скабрезного характера. И Ингер опять же отмечает, что это делается не по причине какого-нибудь особого пристрастия Свифта к пикантным эротическим подробностям и не потому, что у него, как казалось некоторым высоконравственным критикам, грязное воображение. Просто для него это еще один способ скомпрометировать персонаж или какую-нибудь сторону человеческого поведения1.
1 [Ингер А. «Несколько слов о Дж. Свифте и о том…»]
И Машевская, и Ингер рассматривают Гулливера как собирательный образ, а не как копию Свифта.