Автор: Пушкин А.С.
Поэма «Медный всадник» завершает в творчестве А. С. Пушкина тему Петра I. Величественный облик царя-преобразователя рисуется в первых же, одически торжественных, строках поэмы:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих поли,
И вдаль глядел.
Царь-преобразователь предстает перед нами в тот в момент, когда он принимает важнейшее для всей последующей российской истории решение: «Здесь будет город заложен...».
Монументальной фигуре царя автор противопоставляет образ суровой и дикой природы. Картина, па фоне которой предстает перед нами фигура царя, безотрадна (одинокий челн, мшистые и топкие берега, убогие избы «чухонцев»). Перед взором Петра широко раскинувшаяся, несущаяся вдаль река; вокруг лес, «неведомый лучам в тумане спрятанного солнца». Но взгляд правителя устремлен в будущее. Россия должна утвердиться на берегах Балтики это необходимо для процветания страны:
...Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Прошло сто лет, и великая мечта Петра осуществилась:
...юный град,
Полнощных стран краса и диво,
Из тьмы лесов, из топи блат
Вознесся пышно, горделиво...
Пушкин произносит восторженный гимн творению Петра, признается в любви к «юному граду», пред блеском которого «померкла старая Москва». Однако отношение поэта к Петру было противоречивым. Если в «Стансах» Пушкин видит в деятельности царя образец государственного служения Отечеству, то позднее, в «Заметках по русской истории XVIII века», он указывает на жестокость этого монарха и па самодержавный характер власти в его царствование.
Это противоречие будет тревожить Пушкина во время его работы пал поэмой «Медный всадник». Петр-самодержец представлен не в каких-либо конкретных деяниях, а в символическом образе Медного всадника как олицетворения бесчеловечной государственности. Даже в тех строках, где Пушкин как будто славит дело Петра уже слышна интонация тревоги:
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной,
На высоте, уздой железной
Россию поднял на дыбы?
Образ сияющего, оживленного, пышного города сменяется в первой части поэмы картиной страшного, разрушительного наводнения, выразительными образами бушующей стихии, над которой человек не властен. Стихия сметает все а своем пути, унося в потоках вод обломки строений и разрушенных мостов, «пожитки бледной нищеты» и даже гробы «с размытого кладбища». Образ неукротимых природных сил предстает здесь как символ «бессмысленного и беспощадного» народного бунта. Среди тех, чью жизнь разрушило наводнение, оказывается и Евгений, о мирных заботах которого автор говорит в начале первой части поэмы. Евгений «человек обыкновенный»: он не имеет ни денег, ни чинов, «где-то служит» и мечтает устроить себе «приют смиренный и простой», чтобы жениться на любимой девушке и пройти с ней жизненный путь:
И станем жить и так до гроба,
Рука с рукой дойдем мы оба...
В поэме не указаны ни фамилия героя, ни его возраст, ничего не говорится о прошлом Евгения, его внешности, чертах характера. Лишив Евгения индивидуальных примет, автор превращает его в заурядного, безликого человека из толпы. Однако в экстремальной, критической ситуации Евгений словно пробуждается ото сна и сбрасывает с себя личину «ничтожества».
В мире бушующих стихий идиллия невозможна. Параша гибнет в наводнении, и герой оказывается перед лицом страшных вопросов: что есть жизнь человека? не пустой ли она сон «насмешка неба над землей»?
«Смятенный ум» Евгения не выдерживает «ужасных потрясений». Он сходит с ума, покидает свой дом и бродит по городу в истрепанной и ветхой одежде, безразличный ко всему, кроме наполняющего его «шума внутренней тревоги ». Словно древний пророк, достигший неправедность мира, Евгений отгорожен от людей и презираем ими. Сходство пушкинского героя с пророком становится особенно явным, когда Евгений в своем безумии внезапно прозревает и обрушивает свой гнев на «горделивого истукана».
Через всю поэму, через весь ее образный строй проходит двоение лиц, картин и смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, «мощный властелин судьбы» и его превращение Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на «строителя чудотворного»), две Невы (украшение города, «державное теченье» и главная угроза жизни людей и городу), два Петербурга («Петра творенье», «юный град» и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не только главная композиционная, по и главная философская мысль Пушкина Мысль о человеке, его самоценности.
«Медный всадник» это и героическая поэма о созидательной деятельности Петра I, и трагическая повесть о бедном петербургском чиновнике, жертве «исторической необходимости» (не случайно автор придал поэме многозначительный подзаголовок: «Петербургская повесть»).