Я, понятно, заявил протест, да что толку. Меня и не спросили. Подце- пили краном "Беду", опустили на скалы; нас тоже высадили, подняли флаги, пудели и пошли. Я вижу - делать нечего. Приходится подчиняться грубой силе и устраиваться по-береговому, с учетом создавшегося положения. А положение, надо вам сказать, отвратительное: яхта лежит на самом краютеса, мачта торчит над морем, унылый прибой плещет у подножия скалы.
Ну, мы снарядились и пошли обследовать наш островок. Ходили, ходили - ничего хорошего не нашли. Всюду холодно, неуютно, одни скалы кругом.
Единственно с чем хорошо, так это с топливом. Уж не знаю откуда, только нанесло на этот островок обломков погибших кораблей.
А с другой стороны, нам и топливо ни к чему. Запасы у нас на исходе, кругом ни флоры, ни фауны, а камнями, сколько их ни вари, все равно сыт не будешь.
"Аппетит, говорят, приходит во время еды". Возможно. Но у меня в этом отношении несколько необычный организм. Когда голоден, только тогда и ощущаю присутствие аппетита.
В цях борьбы с этой ненормальностью я подтянул кушак потуже, терп- лю. Лом и Фукс тоже на голод жалуются. Пробовали рыбу ловить - не клюет. Лом вспомнил, что в старину в таких случаях борщ из подметок варили, достал штормовые сапоги, два дня варил - никакого результата. Да и по- нятно, знаете: в былые-то времена сапоги из воловьей кожи делали, а у нас вся штормовая одежда из сиетического каучука. Конечно, в дождь, в сырую погоду оно удобнее - не промокает, что касается кулинарных качеств такой обуви, прямо нужно сказать: ни вкуса у нее, ни питательности.
Ну и, понятно, скучновато стало. Ходим мы вокруг нашей яхты, смотрим на горизонт и друг на друга посматриваем. Призрак голодной смерти всет перед нами. По ночам преследуют кошмары...
И вот однажды смотрю подходит к нашему острову льдина. А на льдине пингвины. Выстроились в одну шеренгу, как на смотру, кланяются.
Я тоже поклонился. А сам думаю: как бы с вами, господа пингвины, поз- накомиться поближе? Берег тут крутой, не спустишься, а пингвины, как их ни мани, сами не прилетят. Крылья-то у них бутафорские, так, больше для формы. А с другой стороны, и упустить жалко: пчки жирные, упитанные, так и просятся на жаркое.
Встали мы на кр утеса и смотрим на них с вожделением. Льдина эта уткнулась в наш тров, прямо под мачтой. Пингвины загалдели, топают но- гами, машут крыльями, тоже смотрят на нас.
И вот, знаете, я поразмыслил немножко, сделал необходимые расчеты в уме и решил соорудить этакую машину - пингвиноподъемник, что ли.
Ну, взяли пустую бочку, прибили к ней запасный штурвал, продолбили дырку в дне, насадили на мачту, а сверху перекинули штормтрапы, связан- ные бесконечной лентой. Опробовал я это сооружение на холостом ходу. Ви- жу - доно работать. Вот только приманки нет. Кто их знает, чем эти птички интересуются. Спустил ботинок - ноль внимания. Спустил зеркало - резулат тот же. Шарф, мясорубку пробовали - ничего не помогает.
И тут мя осенило.
Я вспомнил - висит у нас в каюте картинка "Разварн судак под польским соусом". Это мне один художник подарил. Очень натуральное изоб- ражение. И вот, знаете, спустил я эту картинку на шнуркеПингвины заин- тересовались, двинулись к краю льдины. Передний сунул голову в трап, тя- нется дальше - к судаку. Только просунул плавники, я крутанул бочку... Один есть!
И так-то славно дело пошло! Я сижу на мае верхом, кручу бочку одной рукой, другой снимаю с конвейера готовую продукцию, передаю Фуксу, тот Лому, а Лом считает, записывает и выпускает на берег. Часа за три весь остров заселили.
Да. Ну, закончили пингвинозаготовку, и совсем по-другому жизнь пошла. Пингвины бродят по скалам, кругом птичий гомон, суета... Шумно, весе- ло... Лом оживился, подвязал фартук, собрался стряпать. Первого пингвина зажарили на вертеле, и мы тут же, стоя, отведали, заморили червячка. По- том стали помогать Лому, натаскали дров целую гору. Он отобрал что посу- ше, развел костер. Ну, доложу вам, и костер! Дым столбом, как из вулка- на, скалыаскалились, только не светятся. Тут на вершине острова был небольшой ледничок, так он от жары растаял, понимаете, разогрелся, полу- чилось этакое кипящее озеро. Ну, я решил воспользоваться и устроить баньку. Сперва постирали, развесили одежду для просушки, а сами сидим паримсяИ тут я недосмотрел. Не следовало бы особенно увлекаться. Ан- тарктика как-никак. Погода там неустойчивая, нужноы учесть это, а я пренебрег, сам еще дровишек подкинул. Я люблю, зете, баньку погорячее. Тут вскоре и результат последовал.
Скалы горячие, не ступишь. Жар пошел кверху, гудит, как в трубе. И, понятно, нашилось равновесие воздушных масс. Со всех сторон налетели холодные мосферные течения, нагнало тучи, хлынуло. Вдруг как грянет!
Глава XI, в которой Врунгель расстается со своим кораблем и со своим старшим помощником
Оглушенный и ослепленный, я не сразу пришел в себя. Потом очнулся, смотрю - пол-острова вместе с яхтой как не бывало. Только пар идет. у- гом бушуют ветры, носится клочьями туман, море кипит и вареные рыбки плавают. Не выдержал раскаленный гранит быстрого охлаждения, тресл и разлетелся. Лом, бедняга, видимо, погиб в катастрофе, и судно погибло. Словом, конец мечтам. А Фукс - тот выкрутился. Смотрю, вцепилсяв ка- кую-то доску и кружится на ней в водовороте.
Ну, тут, знаете, и я - раз-раз саженками! - подплыл к подходящей до- щечке, улегся и жду. Потом море несколько утихло и ветер спал. Мы с Фук- сом понабрали вареной рыбы до полного груза, сколько доски выдержали, сблизились друг с другом и отдались на волю стихии. Я свернулся калачи- ком на доске, ноги и рукиодобрал, лежу. И Фукс так же устроился. Плы- вем рядышком по воле волн в неизвестном направлении, перекликаемся:
- Хау ду-ю-ду. Фукс? Как у вас?
- Олл райт, Христофор Бонифатьевич! Все в порядке!
В порядке-то в порядке, но все-таки, доложу вам, печальное это было плание. Холодно, голодно и тревожно. Во-первых, неизвестно, куда выне- сет, да и вынесет ли куда? А во-вторых, тут и акулы могут быть, так что лежи на доске, не двигайся. А начнешь маневрировать - привлечешь внима- ние хищников. Налетят - и не заметишь, как руки или ноги недосчитаешься.
Да. Ну, плывем так в праздности и в унынии. День плывем, два плы- вем... Потом я со счету сбился. Календаря с собой не было, и мы с Фуксом для контроля каждый отдельно дни считали, а по утрам сверялись друг с другом.
И вот однажды в ясную ночь Фукс спал, а я, удрученный бессонницей, решил прзвести наблюдения. Конечно, без приборов, без таблиц степень точности такого определения весьма относительна, но одно мне удалось ус- тановить безусловно: как раз в эту ночь мы пересекли линию дат.
Вы, наверное, слыхали, молодой человек, о море в этом месте ничего особенного не представляет и самую линию увидеть можно только на карте. Но для удобства плавания как раз тут проделывают некоторые фокусы с ка- лендарем: при плавании с запада на восток два дня считают тем же числом, а при плавании с востока на запад проделывают обратное действие - один день вовсе пропускают и вместо "завтра" считают сразу "послезавтра".
И вот утром я бужу Фукса и после взаимных приветствий говорю ему:
- Вы имейте в виду. Фукс, что у нас сегодня - завтра.
Он на меня глаза вытаращил. Не соглашается.
- Что вы, - говорит, - Христофор Бонифатьевич! В чем, в чем а в арифметике вы меня не собьете.
Ну, я попытался объяснить ему.
- Видите ли, - говорю, - арифметика тут ни при чем. В плавании следу- ет руководствоваться астрономй. Вы вот ночь спали, а я тем временем по Рыбам произвел определение. - Я, - кричит Фукс, - тоже при помощи гастрономии, по рыбам! Вчера у меня три рыбы было, а сегодня одна рыбина и хвост... А у меня паек точ- ный: полторы рыбы в день.
Ну, вижу, - явное недоразумение. Я имел в виду созвездие Рыб, а Фукс не расслышал половины и по-своему понял. Я попытался ему ояснить.
- Вот, - кричу, - Фукс! Смотрите: что у вас прямо над голой?
- Шляпа.
- Да не шляпа, - говорю. - Сам вы шляпа! Зенит у вас над головой.
- Ничего у меня не звенит! - кричит Фукс. - А у вас если звенит, вы не тревожьтесь, это бывает от голода.
- Ладно, - говорю, - под вами что?
- Подо мной доска.
- Да нет, - говорю я, - не доска, а надир...
- Нет, моя гладкая...
Словом, вижу, так ничего не выйдет. Ладнодумаю, дай я с другой сто- роны подойду к вопросу.
- Фукс, - кричу, - как по-вашему, какова приблизительно широта нашего места?
Другой бы, более просвещенный в науках слушатель прикинул бы на гла- зок, опредил бы широту по счислению; ну сказал бы там: сорок пять гра- дусов зюйд... А Фукс четвертями измерил свою доску:
- Сантиметров сорок пять будет!
Словом, я понял: ничего из моих лекций не выйдет. Обстановка не та. Да и не до лекций, признаться. Ну, и, чтобы не возбуждать бесцельных споров, я приказал совсем прекратить счет дней. Если вынесет куда, спа- семся, там нам скажут и день и числоа здесь, в море, по существу, без- различно, когда тобой акула полакомится: вчера или послезавт, третьего числа или шестого.
Словом, долго ли, коротко ли, как говорится, плыли мы, плыли и вот однажды я просыпаюсь, гляжу - земля на ризонте. По очертаниям - будто Сандвичевы острова. К вечеру подошли поближе, так и есть: Гаваи.
Удачно, знаете. Прекрасное это местечко. В старину, правда, здесь бы- ло не очень спокойно: кто-то кого-то тут ел. Капитана Кука вот съи...
Ну, а теперь-то давно уже туземцы вымерли, белым есть некого, а белых есть некому, так что тихо. А в остальном здесь рай земной: богат рас- тительность, ананасы, бананы, пальмы. А главное - пляж УайкикиСо всего мира туда собираются купальщики. Там прибой замечательный. На его волнах местные жители, стоя на досках, катались.
Конечно, это тоже когда-то было... Но все-таки, знаете, молодцы: стоя! А мы что? Лежим, барахтаемся, как котята. Мне даже неловко стало. И вот я выпрямился во весь рост, руки расставил, и представьте - удер- жался. Отлично удержался!