В другой обстановке я бы поспорил с летчиком, указал бы ему на ошиб- ку, но тут, сами понимаете, делать нечего. Самолет летит дальше, по ге- неральному курсу, только крылья сверкают. Мы не торопясь садимся все ни- же. Дым от трубки несколько рассеялся, но пассажиры и не думают успои- ваться. Напротив, смотрю - волнение растет, переходит в тихую панику, и Фукс нервничает: того и гляди, вскочит с места.
Один я сохранил спокойствие и соображаю: рейс, конечно, прерван, би- леты дальше недействительны, но один из нас, как ни верти, все равно "заяц", и при посадке придется давать объяснения. А это нежелательно. Начнутся расспросы, поиски виноватого, представят дело так, что я причи- на аварии, а тогда и не разделаешься.
И я, знаете, решил прикинуться посторонним. А тут и момент самый под- ходящий: внимание у пассажиров ослаблено, каждый думает о себе многие вовсе лишились чувств, и как раз над нами люк в потолке кабины...
Вам, молодой человек, не приходилось плавать по Амазонке? Нет. Вот и прекрасно, и не стремитесь. Не рекомендую.
А мне, знаете, пришлось.
Вылезли мы с Фуксом через люк, осмотрелись. Видим - под ногами река, кабина спускается ниже... ниже... Сели.
Ну, я склонился над люком, кричу:
- Добро паловать, господа! Рад приветствовать вас в столь диких и недоступных местах.
Тут и пассажиры стали вылезать поодиночке. Видят - посадка соверши- лась благополучно, стали успокаиваться, смотрят на нас во все глаз Ну, я вижу, настал момент взаимных представлений. Вы сами понимаете,правду я сказать не могу, приходится изворачиваться.
- Так вот, - говорю, - господа: я, разрешите представиться, профессор географии Христофор Врунгель. Путешествую тут с научной целью. А это мой слуга и проводник индеец Фукс. Будем знакомы. Я здесь обжился, привык. Уж вы позвольте мне считать вас своими гостями.
- Пожалуйс, пожалуйста, - отвечают они. - Очень приятно.
А сам вижу - не верят. Косятся на нас... Да и понятно: какой уж про- фессор в трусиках? Я вствую, нужно их занять разговором, сказать что-нибудь значительное, отвлечь внимание.
- Простите, - спрашиваю, - а здесь все прибывшие?
Они переглянулись, потом кто-то заявляет:
- Был еще один высокий джентльмен.
- Был, был, - подтвердили другие, - он еще загорелся...
- Ах, вот как! Особенно интересно. Ну-ка, Фукс, - говорю, - спусти- тесь вниз, посмотрите, не нужна ли помощь пострадавшему.
Фукс залез в кабину, потом вылезает и подает щепотку пепла: вот, мол, все, что осталось.
- Ах, - говорю я, - какое несчастье! Высокий джентльмен, видимо, сго- рел дотла. Ну что ж поделаешь, мир праху его... А теперь, господа, да- вайте вытащим парашют, он еще пригодится.
Ну, разобрали стропы, тянем, как невод. Я командую:
- Раз, два, взяли! Вира помалу...
Вижу, они стараются, но с непривычки дело плохо идет.
Вдруг смотрю - побросали стропы, бегут назад на корму, так сказать, столпились там и дрожат от страха. Фукс, тот вовсе нырнул в люк, выгля- дывает оттуда, показывает на парашют. А барышня, пассажирка, встала нцыпочки, растопырила пальцы, машет руками, точно лететь собралась, кри- чит:
- Ай, мама!
Ну, я обернулся и вижу - действительно "мама"! Удав, понимаете, залез в парашют, огромный удав, метров в тридцать. Свернулся клубком, как в гнезде, смотрит на нас, выбирает жертву.
А у меня никакого оружия, одна трубка в зубах...
- Фукс, - кричу я, - подайте-ка что-нибудь потяжелее!
Тот высунулся из люка, подает какой-то снаряд. Я прикинул - ничего, увесистая штучка.
- Давайте еще! - кричу, а сам встал на изготовку, нацелился.
И удав тоже нацелился. Разинул пасть, как пещеру... Я размахнулся - и прямо туда.
Да только что удаву такая пустяковина? Проглотил, понимаете, как ни в чем не быва, даже не поморщился. Я второй снаряд туда же, он и его проглотил. Я бросился к люку, кричу Фуксу:
- Давайте скорее все, что есть!
Вдруг слышу за спиной страшное шипение.
Обернулся, гляжу - удав раздувается, шипит, из пасти хлещет пена...
"Ну, - думаю, - сейчас бросится!"
А он, представьте, вместо этого неожиданно нырнул и пропал.
Мы все замерли, ждем. Минута проходит, вторая. Пассажиры на корме на- чинают шевелиться, шепчутся. Вдруг эта барышня опять становится в ту же позицию и - на всю Амазонку:
- Мама!..
И вот видим - всплывает над водой нечто: блестящий баллон огромных размеров, чудовищной формы, весьма оригинальной окраски. И все, знаете, пухнет, пухнет...
Вот, думаю, новое дело! Чему бы это быть? Даже страшно стало. Потом смотрю - у этого баллонаивой хвост. Бьет по воде и так и этак... Я как увидел хвост, так все понял: снаряды-то эти были огнетушителями. Ну, встретились в пищево пресмыкающегося, столкнулись там, стукнулись друг о друга, разрядили и накачали удава пеной. Там знаете какое давление в огнетушителях! Вот и раздулась змея, приобрела излишний запас плавучес- ти, чувствует, что де дрянь, хочет нырнуть, а живот не пускает...
У меня страх как рукосняло. Я подошел к люку.
- Давайте, - говорю, - Фукс, выходите наверх. Опасность миновала.
Фукс вылез, любуется небывалым зрелищем, а пассажиры как услышали, что бояться нечего, бросились поздравлять друг друга, жмут мне руки. Только и слышно:
- Спасибо, профессор дорогой! Как это вы его?
- Да что! - отвечаю я. - Здесь, на Амазонке, ко всему привыкнешь. Удав - это пустяки, то ли еще бывает...
Ну и, знаете, после этого случая мой авторитет репился. А тут, к счастью, и с костюмами дело уладилось. У барышни этой нашлась коробочка с рукоделиями. Я взял иголку, сшил себе китель из парашюта. Материал прекрасный, а вместо пуговиц я болты применил, отвинтил от кабы. Ниче- го получилось, прочно и красиво, только вот без гаечного клю не разде- нешься. Ну, да это ведь мелочь, привыкнуть можно. А Фуксу товый комби- незон нашли в аварийном запасе, точь-вточь как был у нег только поно- вее.
Потом парусишки соорудили, мачту поставили, сдали руль. Пассажиры стоят вахту, плывем, промышляем черепах, ловим рыбку. Эта барышня ся- пать выучилась... В общем, так бы ничего, вот только судно неприспособ- ленное: валкое, и ход у него неважный.
Да. Ну, плывем все-таки, продвигаемся кое-как на восток, к берегам Атлантики. Месяца полтора так плыли. И чего только не насмотрелись по дороге: и обезьян, и лиан, каучуковых деревьев!.. Для любознательного путешественника, конечно, интересно, но тяжело. Прямо скажу: тяжело!
Тут и вообще-то климат не очень завидный, а мы еще в дождливое время попали. Парит, как в бане, день и ночь туманы, жара, кругом комарье ту- чами; хорошо еще, лихорадку никто не схватил.
Глава XIV, в начале котороВрунгель становится жертвой вероломства, а в конце снова попадает на "Беду"
Наконец все-таки прибыли в порт Пара. Причалили, высадились. Городиш- ко, по совести говоря, неважный, так себе городишко. Грязно, пыльно, жа- ра, по улицам собаки бродят. Но после дебрей лесов Амазонки и это в не- котором роде очаг культуры. Хотя и то сказать - культура там своеобраз- ная: народ свирепый, воинственный, все с ножами, с револьверами, по ули- це прой страшно...
Да. Ну, побрились мы, почистились после тяжелого похода. Спутники на- ши рпрощались, сели на пароходы и разъехались кто куда. Хотели и мы с Фуксом поскорее отсюда выбраться, да ничего не вышло: без документов не выпускают. Ну, застряли мы с ним, как раки на мели, на чужом берегу, без крова, без определенных заний, без средств к существованию. Думали ра- ботенку какую найти - куда там! Только и есть вакансии на резиновых плантациях, но это опять надо на Амазонку, а мы уже там побывали, по второму разу что-то не тянет.
Побродили по городу туда-сюда и уселись на бульварчике под пальмой обсудить положение.
Вдруг подходит полицейский и приглашает нас к губернато. Это, ко- нечно, лестно, но я не любитель всех этих официальных приемов и встреч с высокопоставленными особами. Да тут ничего не поделаешь: приглашают - значит, надо идти.
Ну, приходим. Смотрим - сидит в ванне этакая туша с веером в руках, фыркает, как бегемот, плескается, сопит. А по бокам - два адъютанта в парадной форме.
- Вы, - спрашивает губернатор, - кто такие, откуда?
Я в общих чертах обрисовал положение, объяснил, как это все получи- лось, представился.
- Это, - говорю, - мой матрос Фукс, нанят в Кале, а я капитан Врун- гель. Слыхали, наверное?
Губернатор, как услыхал, ахнул, ухнул в ванну совсем с головой, веер свой уронил, пускает пузыри, захлебывается, чуть не погиб. Спасибо, адъютанты не дали потонуть, спасли. Ну,н отдышался, прокашлялся, по- багровел.
- Как, - говорит, - капин Врунгель? Тот самый? Это что же теперь будет? Беспорядки, пожар, революция, выговор по службе?.. Ну, знаете, конечно, восхищен вашим мужеством и ниго не имею против вас лично, но как лицо официальное приказываю вам немедленно покинуть вверенную мне территорию и к сему препятствий чинить не буду... Адъютант, выдайте ка- питану разрешение на выезд.
Адъютант рад стараться, моментально сочинил бумагу, шлепнул печать, подает. А мне только того и надо. Я поклонился, взял под козырек.
- Спасибо, - говорю, - ваше превосходительств Весьма признателен за любезность. Совершенно удовлетворен вашими распоряжениями. Разрешите откланяться?
Повернулся и вышел. Пошел и Фукс за мной. Идем прямо к пристани. Вдруг слышу - сзади какой-то шум,опот. Я обернулся, смотрю - человек сорок в штатском, в широкополыхляпах, в сапогах, с ножами, с ручными пулеметами бегут за нами, пылят, обливаются потом.
- Вон они, вон они! - кричат.
Гляжу - за нами охотятся. Мгновенно взвесил соотношение сил и вижу - делать нечего, надо бежать. Ну, побежали... Добежали до какой-то будоч- ки. Я изнемог, остановился дух перевести, сердце так и колотится - ус- тал. А как же... и возраст и жара. А Фукс - тому хоть бы что, он легок был на ходу.
Однако, смотрю, и он опечален событиями, побледнел, глаза бегают. По- том вдруг повеселел и так фамильярно хлопает меня по спине.