Ну, что тут делать? Я бросил палки - и за ней. Нельзя же мяч поте- рять.
И такая получилась скачка с препятствиями, что до сих пор вспомнить весело.
Сучья под ногами хрустят, камни разлетаются...
Я устал, но не сдаюсь, не выпускаю ее из поля зрения. Она присядет отдохнуть, и я присяду; она в путь, и я в путь... И вот животное, знаете, растерялось, сбилось с курса от страха. Ей бы в чащу, в кусты, а она на чистое место, на шоссе, прямо к Сиднею.
Вот уж и город видно, сейчас улицы начнутся. Народ на нас смотрит, кричит, полицейский на мотикле гонится, засвистел... Тут, видимо испу- гавшись, животное делает этакую фигуру в воздухе, наподобие мертвой пет- ли. Мяч мой выскакивает из сумки, я бросаюсь за ним, наклоняюсь и в ту же секунду получаю чувствительный толчок пониже спины. Ну, ложу вам, и ощущение! Прямо, как говорится, "ни встать, ни сесть".
Но я все-таки встал, отряхнулся. Тут народ кругом: сочувствуют, пред- лают помощь, а мне не помощь, мне палка нужна: мяч тут, и ямка уже не- далеко, а бить нечем. Ну, и сжалился один джентльмен, дал свою тросточ- ку. На восемьдесят третьем ударе я закончил игру.
Капитан порта просто разахался.
- Поразительный, - говорит, - результат! Вы подумайте: такой трудный участок, и неужели всего восемьдесят четыре удара?
- Так точно, - отвечаю я, - восемьдесят три, не больше, не меньше...
А про кенгуру я умолчал. В руководстве о кенгуру ничего не сказано, в правилах игры тоже. И выходит, что если животное непреднамеренно оказало помощь, так это уж, знаете, его дело.
Глава XVI О дикарях
Поговорили мы с капитаном порта о местных ностях, о достопримеча- тельностях. Он меня в музей пригласил. Пошли.
Там действительно есть что посмотреть: модель утконоса в натуральную величину, собака динго, портрет капитана Кука...
Но только я задержу внимание на какой-нибудь детали, мой спутник тя- нет меня за рукав и дальше влечет.
- Идемте - говорит, - я вам самое главное покажу: живой экспонат - вождь дикарей в полном вооружении, особенно интересно. Там сделан этакий загончик, вроде как в зоопарке, разгуливает здоровенный папуас с удиви- тельной прической на голове... Увидел нас, издал воинственный возглас, взмахнул дубинкой над головой. Я было попятился. А потом вспомнил ар- тистов в Гонолулу и, по правде сказать согрешил "И это - думаю, - тоже, наверное, артист. Ну и решил расспросить потихоньку, без свидетелей, как это он до такой жизни дошел.
Распрощался повежливее с капитаном.
- Спасибо, - говорю, - за компанию, очень здесь интересно. Но вас я не смею задерживать, а сам, с вашего позволения, еще посмотрю...
И остались мы с папуасом наедине. Разговорились.
- А вы, - спрашиваю, - признайтесь, настоящий папуас или так?
- Ну, что вы, - отвечает тот, - самый настоящий, сын вождя, училсяв Оксфорде, в Англии. Окончил университет с золотой медалью, защитил дис- сертацию, получил звание доктора прав, вернулся на родину... А тут рабо- ты по специальности нет... Жить не на что, вот и поступил сюда...
- Вот как! И хорошо зарабатываете?
- Да нет, - отвечает он, - не хватает. Ночью еще по совместительству городской сад стерегу. Там лучше платят и работа полее. Тут тихо. Вот только вчера какие-то дикари напали, отняли бумеранги. Сегоя не знал, с чем и на службу идти. Хорошо, догадался: у меня со студенческих лет набор палок для гольфа остался, с ними и пошел. И ничего, не замечает публика...
Да. Ну, распрощались. Тут бы можно и покинуть Австралию, но у меня остался долг чести, так сказать: вернуть оружие вождю папуасов и посмот- реть, что с моим адмиралом.
И вот, знаете, снарядились мы по-походному, яхту сдали под надзор портовых властей, а сами отправились все втроем.
Идем в глубь страны по следам недавних событий, читаем книгу природы: вот здесь я за кенгуру гнался, вот здесь ручей, здесь бумеранг лежал, здесь сам Кусаки... Однако нет ни того, ни другого.
А здесь я последние палки бросил. Но и тут, знаете, пусто. Как корова языком слизнула.
Ну, побродилиобыскали все кругом. Тот же результат. Только с дороги сбились. В море-то я хорошо ориентируюсь, а на суше, бывает, и заблу- жусь. А тут кром пустыня - ориентиров нет. К тому же жара и голод... Фукс с Ломомопщут потихоньку, а я креплюсь: положение обязывает, как ни говорите. Да.
Недели три так бродили. Измучились, похудели. И сами не рады, что пошли, да теперь уж делать нечего... И вот, знаете, однажды разбили мы бивуак, прилегли отдохнуть, а жара - как ване. Ну, и разморило, засну- ли все.
Не знаю, сколько уж я проспално только слышу сквозь сон: шум, воз- ня, воинственные крики. Проснулся, продрал глаза, гляжу - Фукс тут, под кустом, спит крепким сном, как младенец, а Лома нет. Посмотрел кругом - нигде нет. Ну, тогда беру бинокль, осматриваю горизонт и вижу - мой старший помощник Лом сидит у костра, а кругом, понимаете, дикари и, судя по поведению, едят моего старшего помощника...
Что делать? Я тогда складываю ладони рупором и во все горло кричу:
- Отставить есть моего старшего помощника!
Крикнул и жду...
И вот, поверите ли, молодой человек, слышу, как эхо, доносится ответ:
- Есть отставить есть вашего старшего помощника!
И действительно, смотрю - отставили. Закидали костер, поднялись и все вместе направляются к нам.
Ну, встретились, поговорили, выяснили недоразумение. Оказалось, папу- асы с северного берега. У них тут и деревня была недалеко, и море тут же, а Лома они вовсе и не собирались есть. Напротив, угостить нас хоте- ли, а Лом их оворил подальше от бивуака костер разложить: боялся пот- ревожить насон. Да.
Ну, подкрепились мы. Они спрашивают:
- Куда, откуда, с какими целями?
Я объяснил, что ходим по стране и скупаем местное оружие старинных образцов для коллекции.
- А, - говорят, - кстати попали. Вообще-то у нас этого добрае быва- ет. Это хозяйство мы давно в Америку вывезли, а сами на винтовки переш- ли. Но сейчас случайно есть небольшая партия бумерангов...
Ну, и отправились мы в деревню. Притащили они эти бумеранги. Я как глянул, так сразу и узнал свои спортивные доспехи.
- Откуда это у вас? - спрашиваю.
- А эт - отвечают они, - один посторонний негр принес. Он сейчас поступил военным советником к нашему вождю. Но только его сейчас нет, и вождя нет - они в соседнюю деревню пошли, обсуждают там план похода.
Ну, я понял, что мой воинственный адмирал здесь окопался, и вижу - надо уходить подобру-поздорову.
- Послушайте, - спрашиваю, - а где у вас ближайшая дорога в Сидней, или в Мельбурн, или вообще ка-нибудь?
- А это, - отвечают они, - только морем. По суше и далек и трудно, заблудитесь. Если хотите, можете здесь пирогу зафрахтовать. Ветры сейчас хорошие, в два дня доберетесь.
Я выбрал посудину. И странная, доложу вам, посудина оказалась. Парусроде кулька, мачта - как рогатина, а сбоку за бортом - нечто вроде ска- меечки. Если свежий ветер, так не в лодке надо сидеть, а на этой скам ечке как раз. Мне, признаться, на таком судне ни разу не приходилось плавать, хоть я в парусном деле и не новичок. Но тут делать нечего, канибудь, думаю, справлюсь.
Погрузил бумеранги, взял запасов на дорогу, разместил экипаж. Я в ру- ле. Лом с Фуксом за бортом, вместо балласта. Подняли паруса и пош.
Только отошли, смотрю - за нами в погоню целый флот. Впереди большая пирога, а на носу у нее - мой странствующий рыцарь: сам адмирал Кусаки в форме папуасского вождя.
Я вижу - догонят. А сдаваться, знаете, неинтересно. Если бы одни па- пуасы, с ними бы я сговорился - в-таки австралийцы, народ культурный, - а этот... кто его знает? Попадешься вот так, живьем сожрет... Словом, вижу, как ни вертись, а надо принимать сражение.
Ну, взвесил обстановку и решил так: вступать в бой, проливать кровь - к чему это? Дай-ка лучше я их искупаю. Таким воякам первое дело - голову освежить. А тут ветер бовой, крепкий, команда у них за бортом, на ска- меечках. Так что обстановка самая благоприятная. Ну и если сделать эта- кий штырь подлиннее да быстро развернуться...
Словом, в две минуты переоборудовал судно, слал поворот и полным ходом пошел на сближение. Идем на контркурсахБлиже, ближе. Я чуть вле- во беру руля и, знаете, как метлой смел балст с флагманской пироги, со второй, с третьей. Смотрю - не море кругом, а суп с фрикадельками. Плы- вут папуасы, барахтаются, смеются - так раскупались, что и вылезать не хотят.
Один Кусаки недоволен: вскарабкался на пирогу, кричит, сердится, фыр- кает... А я, знаете, просемафорил ему: "С легким паром", развернулся и пошел назад в Сидней.
А там, в Сиднее, возвратил бумеранги владельцу, попрощался с партне- ром по гольфу, поднял флаг.
Ну, конечно, провожающие были, принесли фрукты, пирожные на дорогу. Я поблодарил, отдал швартовы, поднял паруса и пошел.
Глава XVII, в которой Лом вновь покидает судно
На этот раз неудачно все получилось. Едва миновали берега Новой Гви- неи, нас нагнал тайфун чудовищной силы. "Беда", как чайка, металась по волнам. Нырнет, выскочит, снова нырнет. Горы воды падают на палубу. Снасти стонут. Ну что вы хотите - тайфун! Вдруг яхта, как волчок, закрутилась на месте, а секунду спустя ветер совершенно затих. Лом и Фукс, незнакомые с коварством тайфуна, облегчен- но вздохнули. Ну, а я понял, в чем дело, и, признаться, пришел в большое расстройство. Попали в самый центр урагана. Тут, знаете, добра не жди. Ну и началось. После непродолжительного затишья ветер снова засвис- тел, как тысяча чертей, паруса лопнули со страшным треском, мачта согну- лась, как удочка, переломилась пополам, и весь рангоут вместе с такела- жем полетел за борт.
В общем, потрепало нас как надо.
А когда разъяренный океан несколько успокоился, я вышел на палубу и осмотрелся. Разрушения были огромны и непоправимы. Запасные аруса и концы, правда, хранились у нас в трюме, но на одних парусах без мачт, сами понимаете, не пойдешь. И тут, вдали от больших океанских дорог, нас ждала страшная участь: мы годами могли болтаться среди океана. А это, знаете, перспектива не из приятных.
Угроза медленной смерти нависла над нами, и, как всегда в таких слу- чаях, я вспомнил свою долг жизнь, свое милое детство.