Ну, переставили, перепрягли.
И что бы вы думали? Припустил наш олень иноходью, только пятки свер- кают.
И собака - за ним. Лязгает зубами, подвывает, однако тоже тянет, как паровоз.
Мы с Ломом едва на нарты сумели вскочить, а Фукс - тот только и успел ухватиться за веревку. С полмили так и проехался, вроде штормового яко- ря.
Ну, доложу я вам, и гонка досталась! Лаг я с собой не взял, да и пользоваться им на льду затруднительно. Однако, судя по береговым пред- метам, скорость у нас была потрясающая. Селения мелькают, пносятся, как в тумане, нарты прыгают по льду, в ушах свистит.
У оля пар из ноздрей, копыта сверкают и так это ловко печатают: "Б-Е-Д-А", как на "Ундервуде".
И собачка старается, скулит, подвывает, язык на сторону свернула, од- нако тоже не отстает.
Словом, не успели оглянуться - граница Аляски. Тут шерифы с винтовка- ми, с флагами...
Я, знаете, решил притормозить: неудобно пересекать границу без соблю- дения формальностей. Кричу:
- Малый ход, стоп!
Куда там! Олень мой не смотрит, не слушает, несется как заводной.
Туодин шериф взмахнул платком, другие дали залп... Я думал - конец, однако вижу - все благополучно. Понеслись дальше. И минут этак через ть обгоняем упряжку, потом еще две упряжки, потом я уже и считать пе- рестал - стольких пообгоняли. Те торопятся, а я рад бы потише ехать, дне могу удержать свою пару... И вот открывается форт Юкон за поворотом. Там народ столпился на льду. Машут, кричат, палят в воздух. Столько на- роду собралось, что не выдержал ледпровалился.
Толпа раздалась к берегам, а у нас прямо по носу огромная полынья, и мы с опасной скоростью приближаемся прямо к ней. Я вижу - дело плохо. Ну и решился: накренил нарты набок, оглобли сломались, я - хлоп в снег со всем экипажем, а олень мой с разгона прямо в воду, и с собакой, со всем.
Могли бы и утонуть, да спасательный круг не дал. Смотрю - плавают, фыркают, отдуваются...
Тут благожелатели из публики принесли аркан, зачалили оленя за рога, потянули... И, представьте, хваленые рога благородного животного отдели- лись без всякого труда, а из-под них выглянули коротенькие рожки, на ма- нер коровьих! Ну, эти, к счастью, прочно держались. За них вытащили всю упряжку на лед. Олень мой встряхнулся, полизал в ноздрях, да как замычит жалобно, как корова.
Я пригляделся, вижу - корова и есть, только без хвоста. Обманули Лома в Канаде. И понятно, почему наш олень танцевал без подков, как корова на льду. А вот откуда у него несвойственная этому животному резвость взя- лась, я не сразу понял.
Однако специалисты-собачники и это мне разъяснили. Фукс тоже, оказы- вается, попал впсак: ему вместо собаки молодого волчонка подсунули.
И вот заметьте, как интересно: волчонок сам по себе, как соба, ни- чего не стоит - дрянь, а не собака; корова сама по себе не олень, а вместе как славно получилось. Вот тут закон алгебры как раз подошел: ми- нус на минус дает плюс, как говорится.
Ну, когда улеглись страсти, выяснилась и причина столь торжественной встречи. У них там в этот день была мняя гонка, и мы не думали, не га- дали, а вышло так, что первое место заняли.
Глава XXI, в которой адмирал Кусаки сам помогает Врунгел выпутаться из весьма затруднительного положения
Дня три мы гостили в Юконе, сами отдохнули, дали животным отдохнуть. Нам как гостям предоставили полную свободу, только взяли подписку, что мы никуда из дома отлучаться не будем, и для верности двух детективов поставили у крыльца. Ну, а потом запрягли мы свои нарты и тронулись в путь. Юкон пролетели стрелой, выбрались в Берингов пролив и взяли курс прямо на Чукотку. До острова Лаврентия хорошо проехали, а тут получилась задержка. Поднялся шторм, взломало льдины, и мы перед трещиной застряли, как на мели.
Разбили ледовый лагерь под торосом. Ждем, когда льды сойд. Так бы оно ничего, торопиться нам особенно некуда, и с питанием благополучно: по дороге мы запаслись пеммиканом, ыбой, морожеными рябчиками. Ну, опять же и от коровы молочко. Словом, с голоду не погибли бы, а вот с холодом туго пришлось. Сидим, прижались друг к другу, дрожим. Особенно Фукс страдал: борода у него обмерзла, вся в сосульках, ноет парень, жа- луется. Лом тоже держится из последних сил...
Ну, я вижу, надо что-то придумывать. Сижу, размышляю о различных спо- собах отопления. Дрова, уголь, керосин - это все нам не подходит... Ну, вспомнил: как-то я был в цирке, там один гипнотизер истальным взглядом воду кипятил.
Вот бы, думаю, мне так! Воля у меня могучая, железная воля. Почему не попробовать? Уставился на льдину - не кипит, не тает даже... Ну, я по- нял, что все это ерунда, обман, просто цирковой номер. Ловкость рук или, проще сказать, фокус... И только это слово вспомнил, блестящая идея за- родилась в извилинах моего мозга.
Я схватил топор, выбрал подходящую глыбу льда, разметил, обработал соответсующим образом и возвращаюсь к нашему лагерю.
- А ну-ка, товарищи, помогите мне установить фокус.
Лом поднялся, ворчит:
- Удивляюсь я на вас, Христофор Бонифатьевич: тут впору в сосульку обратиться, а вы еще фокусами развлекаетесь.
Фукс тоже ропщет:
- Фокусы-покусы! В Красном море я в одних трусиках купался, и то было жарко, а тут три пары надел, все равно никак не согреюсь. Вот это фокус так фокус!
Ну, я прикрикнул на них:
- Отставить неуместные разговоры! Слушать команд Поднять эту ледыш- ку! Так держать! Пять градусов влево. Еще левее...
И вот, знаете, подни творение моих рук, огромную ледяную линзу, на- вели пучок лучей на лед, глядим - так и буравит, как в редьку, только пар свистит. Навели на чайник - мгновенно закипел, даже крышка взлетела. Вот каким образом и холод одолели. Живем. Привыкать стали, обжились так, что и уезжать не холось. Волка пеммиканом кормим, корову - сеном. Сами тоже сыты, не голодаем. А тут и льды сошлись.
Запрягли мы своих рысаков в последний раз помчались прямым курсом на Петропавловск.
Прибыли, высадились. Представились местным властям. Ну, должен ска- зать, приняли нас великолепно. Тут, знаете, за нашим походом следили по газетам, последнее время беспоились, и, когда я рассказал, кто мы, нас, как родных, обласкали: кормят, ухаживают, по гостям водят. Корову мы расковали, сдали в колхоз по акту, волчонка ребятам в школу подарили для живого уголка... Да что рассказывать... Век бы там гостить, так и то мало.
Но тут, знаете, весна подошла, сломало льды, и мы затосковалио мо- рю. Как утро - на берег. Когда на охоту - моржей пострелять, а то и псто так - посмотреть на океан.
И вот однажды выходим все втроем, прогуливаемсяФукс на сопку полез. Вдруг слышу - кричит страшным голосом:
- Христофор Бонатьевич, "Беда"!
Я думал, что случилось: или там камнем ногу придавило, или медведя встретил, - мало ли что! Бросился на помощь. Лом тоже полез. А Фукс все кричит:
- "Беда", "Беда"!
Взобрались мы к нему и, представьте, действительно видим - идет "Бе- да" под всеми парусами.
Ну, бросились в город. А там уже готовятся к врече... Мы - на прис- тань. Нас пропустили, ничего. Однако смотрят уже неслько недоверчиво.
Я ничего не понимаю. Как же так, черт возьми! Вь на моих глазах "Беда" пошла ко дну. Да что глаза, глаза и обмануть могут. Но ведь есть соответствующая запись в вахтенном журнале. А ведь это как-никак доку- мент, бумага. И Фукс свидетель, а выходит так, что я дезертировал, что ли, с судна в миту опасности. "Ну, - думаю, - подойдут поближе, разбе- ремся".
А подошла яхта - и вовсе стало непонятно. Смотрю - за рулем стоит Лом, тут же рядом - Фукс, шкотовым. А у мачты - я и командую подходом.
"Да такого, - думаю, - не может быть! Может быть, это не я?" Пригля- делся: нет, я. Тогда на берегу не я? Пощупал живот: нет, и на берегу вроде я. "Что же это, - думаю, - раздвоение личности, что ли? Да нет, ерунда все это, просто сон мне приснился..."
- Лом, - говорю, - ну-ка ущипните меня.
А Лом тоже сам не свой.
Однако, знаете, ущипнул, постарался так, что я не сдержался, вскрик- нул даже...
Тут внимание бравшихся обратилось на меня, на Лома, на Фукса. Обс- тупили нас.
- Ну, - говорят, - капитан, может быть, вы объясните создавшееся по- ложение?
А "Беда" между тем подходит по всем правилам. Вот, знаете, кранцы вы- ложили. Дали выброску, пристают. Вот этот двойник мойраскланивается, берет под козырек.
- Разрешите, - говорит, - представиться: капитан дальнего плавания Врунгель с командой. Заканчивая кругосветный споивный поход, прибыла порт Петропавловск-Камчатский.
Публика на пристани кричит "ура", а я, знаете, так ничего и не пони- маю.
Нужно в сказать, что я ни в какую чертовщину не верю, но тут приш- лось призадуматься. А как же, понимаете? Стоит передо мной живое приви- дение и разговаривает самым нахальным образом.
А главное, я в дурацком положении. Вроде этакого мистификатора или самозванца... "Ну ладно, - думаю, - по глядим, что дальше будет".
И вот, знаете, сходят на берег. Я стремлюсь выяснить положение, про- бираюсь к ним, но меня оттирают, и слышу, т"м, Врунгелю рассказывают, что тут есть уже один Врунгель с командой.
Он остановился,смотрелся кругом и вдруг заявляет:
- Ерунда! Не может быть никакого Врунгеля: я его м потопил в Тихом океане.
Я как услышал, так сразу все понял. Вижу, понимаете, старый приятель, мечтатель адмирал, господин Хамура Кусаки под меня работает.
Ну пробился я со своей командой, подхожу вплотную к нему.
- Здравствуйте, - говорю, - адмирал! Как доехали?
Он растерялся, молчит. А тут Лом подступил, да как размахнется - и Ло номер два одним богатырским ударом поверг наземь. Тот упал, и гля- дим - у него вместо ног ходули торчат из брюк.
Тут Фукс осмелел, подлетел к Фуксу номер два, вцепился ему в бороду и оторвал разом.
Лому-то с Фуксом хорошо: у одного рост, у другого борода, а у меня никаких характерных признаков... "Чем же, - думаю, - мне-товоего двой- ника донять?"
И вот, пока думал, он сам придумал лучше меня. Видит, дело дрянь, достает кортик, хватает двумя руками - раз-раз! - и распорол живот нак- рест... Харакири, самысамурайский аттракцион... Я даже зажмурился. Не могу я, молодой человек, на такие вещи хладнокровно смотреть. Так с зак- рытыми глазами и стою, жду. Вдруг слышу - народ на берегу тихонько посмеивается, потом погромче, а там и хохот пошел. Тогда я открыл глаза - и опять ничего не понимаю: тепло, солнце светит, и небо чистое, а откуда-то вроде снег идет.