- Конечно, - говорит, - когда болят, действительно и больно и непри- ятно, но зато, когда пройдут, уж больно хорошо!
Да. Ну, я оетил, что не продаю зуб, и все тут...
Так, думаете, они успокоились? Как бы не так! Решили выкрасть мой зуб. Появились какие-то негодяи, ходят по пятам за мной, заглядывают в рот, шепчутся... Ну и стало мне не по себе: хорошо,ак один зуб, так уж и быть, ну а как для верности заберут совсем, с головой? Куда я без го- ловы пойду плавать?
Вот я и решил уйти от греха. Запросил в порту отправления инструкции по вопросу о белках, а сам, чтобы защититься от злоумышленников, принял особые меры: взял дубовую сдню, один конец засунул под ворота пакгау- за, другой под дверь кубра и приказал Лому грузить "Беду" балластом.
Яхта осела до фальшборта, сходня согнулась, как пружина, одним только краешком держится под дверью. Я перед сном осмотрел, проверил готовность этого сооружения и спокойно улегся спать. Даже вахту не выставил: неза- чем. И вот, знаете, под утро пришли. Я слышу осторожные шаги, скрип две- ри, потом вдруг - трах! - сходня выскочила из-под двери, разогнулась... Я выхожу - и вижу: подействовала моя катапульта, да еще как! Тут берегу была радиостанция, так этих негодяев забросило на самую верхушку, мачту. Они там зацепились штанами, висят и орут на весь город.
Как уж их снимали, не могу вам сказать - не видел.
Тут как раз пришел и вет из порта с предписанием сдать белок в Гам- бург. Был там знаменитый зоопарк Гаденбека, так он скупал различных зве- рей.
Я вам уже имел случай докладывать о некоторых преимуществах спортив- ного плавания. В спортивном плавании сам себе хозяин: ка хочешь, туда и идешь. А уж если связался с грузом, тогда все равно как извозчик: вож- жи в руках, а везешь - куда прикажут.
Вот, допустим, Гамбург. Да разве я пошел бы туда по своей охоте! Чего я там не видел? Шуцманов, о ли? Ну и опять же, знаете, усложняется плавание, появляется всяческая коммерческая переписка, соображения сох- ранности груза, таможенные формальности, тем более в Гамбурге... Народ там, не в пример норвежцам, тертый, невежлый - того и гляди, обдерут, как липку.
Кстати, знаете, никак не пойму, почему это у нас твердо так произно- сится: "Гамбург"? Неправильно это, тамошние жители называют свой город "Хамбург". Оно и звучит помягче, а главное, больше соответствует действительности.
Да, но р приказано, надо подчиняться. Привел в Гамбург "Беду", пос- тавил у снки, сам оделся почище и пошел разыскивать Гаденбека. Прихожу в зверинец. Там, знаете, и слоны, и тигры, и крокодил, и птица марабу, и белка эта самая висит тут же в клетке. Да какая еще белка, не моим чета! Мои бездельницы, сидят трюме, объедаются халвой, а у этой сделана вер- тушка, и она там все время, как заводная, как белка в колесе, так и пры- гает, так и вертится. Заглядишься!
Ну-с, разыскал я самого Гаденбека, представился и объяснил, что имею на борту полный груз белок, живьем, по сдной цене.
Гаденбек посмотрел в потолок, сложил руки на животе, покрутил пальца- ми.
- Белки, - говорит, - это такие с хвостиками и с ушками? Как же, знаю. Так у вас белки? Ну что же, я возьму. Только, знаете, у нас очень строго с контрабандой. Документы на них в порядке?
Тут я с благодарностью вспомнил норвежцев и выложил на стол докумен- ты. Гаденбек достал очки, взял платочек, не спеша стал протирать стекла. Вдруг, откуда ни возьмись, хамелеон. Прыг на стол, высул свой язычище, слизнул бумагу и был таков. Я за ним. Да где там!
А Гаденбек сложил свои очки, развел руками.
- Без документов, - говорит, - не могу. Рад бы, да не могу. У нас насчет эго очень строго.
Я расстроился, начал было спорить. Ну, вижу, делать нечего, ушел. Подхожу к пристани, смотрю - на "Беде" что-то неладн Толпа зевак кру- гом, на борту шуцманы, таможенники, портовые чиновники... Наседают на Лома, а тот стоит в серине и кое-как отругивается.
Я протолкался, успокоил их и разузнал, в чем дело. А дело приняло са- мый неожиданный и неприятный оборот. Гаденбек, оказывается, уже позвонил в таможню, а там подобрали статью, обвинили меня в незаконном ввозе ско- та и грозят отобрать судно вместе с грузом...
А мне и возразить нечего: действительно, документы утрачены, специ-льного разрешения на ввоз белок я не получал. Если правду сказать, кто же поверит? Доказательств нет никаких, а смолчать - еще хуже.
Словом, вижу: дело дрянь.
"Эх, - думаю, - куда ни шло! Вы так, и я так!"
дернул китель, выпрямился во весь рост и самому главному чиновнику являю:
- Требования ваши, господа чиновники, необоснованны, поскольку в меж- дународных морских законах прямо предусмотрен пункт, согласно которому непременные принадлежности судна, как-то: якоря, шлюпки, разгрузочные и спательные приспособления, средства связи, сигнальные устройства, топ- ливо и ходовые машины в количестве, необходимом для безопасного плава- ния, какими портовыми сборами не облагаются и специальному оформлению не подлежат.
- Совершенно с вами согласен, - отвечает тот, - но не откажитесь объяснить, капитан, к какой именно категории названных предметов относи- те вы своих животных?
Я было стал в тупик, н вижу, отступать уже поздно.
- К последней, господин чиновник: к категории ходовых машин, - отве- тил я и повернулся на каблуках.
Чиновники сначала опешили, потом пошептались между собой, и опять главный выступил вперед.
- Мы, - говорит, - охотно откажемся от наших законных претензий, если вы сумеете доказать, что имеющийсяа борту вашего судна скот действи- тельно служит вам ходовой машиной.
Вы сами понимаете: доказать такую вещь нелегко. Где там доказывать - время оттянуть бы!
- Видите ли, - говорю я, - ответственные части двигателя находятся на бегу, в ремонте, а завтра, извольте, представлю вам доказательства.
Ну, ушли они. Но тут же, рядом с "Бедой", смотрю, поставили полицейс- кий катер под парами, чтобы я не удрал под шумок.
А я, понимаете, забился в каюту, вспомнил ту белку, что у Гаденбека, взял бумагу,иркуль, линейку и стал чертить.
Через час мы вместе с Ломом пошли к кузнецу и заказали ему два коле- са, как у парохода, а третье вроде мельничного. Только у мельничного ступеньки снаружи, а мы сделали внутри и с двух сторон натянули сетку. Кузнецопался расторопный, понятливый. Сделал все к сроку.
На другой деньс утра, привезли все это хозяйство на "Беду". Паро- ходные колеса пристроили по бортам, мельничные посередине, соединили все три колеса общим валом и запустили белок.
Грызуны, знаете, ошалели от света, от свеже воздуха, понеслись как бешеные одна за одной по ступенькам внутри колеса. Вся наша машина зак- рутилась, и "Беда" без парусов пошла так, что полицейские на своем кате- ре насилу за нами угнались.
Со всех кораблей на нас смотрят в бинокли, на берегу толпы народа, а мы идем, только волны разбегаются в стороны.
Потом развернулись, встали назад, к причалу. Этот сый чиновник при- шел, расстроился совсем. Бранится, кричит, а сделать ничего не может.
А вечером на автомобиле прикатил сам Гаденбек. Вылез из машины, встал, посмотрел, сложил руки на животе, покрутил пальцами.
- Капитан Врунгель, - говорит, - это у вас белки? Как же, помню. Во сколько вы их оцениваете?
- Так, видите ли, - говорю я, - не в цене дело. Вы же знаете, доку- менты на них утрачены.
- Э, полно, - возражает он, - не тревожьтесь, капитан, вы не мальчик, должны понимать - у нас с этим делом просто. Вы цену скажите...
Ну, я назвал хорошую цену; он поморщился, но, не торгуясь, тут же расплатился, забрал белок вместе с колесами, а напоследок спрашивает:
- Чем вы их кормите?
- Халвой и ананасами, - ответил я и распрощался.
Не понравилсмне этот Гаденбек. Да и Гамбург вообще не понравился.
Глава V О селедках и о картах
В Голландию я совсем не хотел заходить. Страна эта незначительная и большого интереса для путешествника не представляет. Там только и есть три замечательные вещи: голландская сажа, голландский сыр и голландские селедки.
Меня как моряка, понятно, заинтересовало это последнее, и я решил за- вернуть в Роттердам, познакомиться с селедочным делом.
У них там оно поставлено на широкую ногу. Там селедок ловят, солят, маринуют, и свежую селедку морозят, и живую селедку можете купить и по- садить в аквариум.
И вот что в этом деле особенно поразительно: голландцывидимо, знают какой-то секрет. Иначе как же вы объясните такую неспредливость: вот шотландцы, например, пробовали ловить. Закинули сети, подняли - полно селедок. Ну, и обрадовались, понятно, но, коа разобрались хорошенько, разглядели, распробовали, обнаружилось, что селедки-то попались все, как есть, шотландские.
Норвежцы тоже пытались. Норвежцы - прославленные, первоклассные рыба- ки, но на этот раз и у них ничего не вышло. Тоже забросили сети, подня- ли, посмотрели - есть селедка, да только все сплошь норвежская.
А голландцы ловят и ловят уж который год, и им все попадается гол- ландская селедка различных сортов. Ну, и, конечно, они этим пользуются: продают свои селедки направо и налево - и в Южную Африку и в Северную Америку...
Я углубился в изучение этого вопроса, и тут мне совершенно неожинно удалось сделать одно важное открытие, которое коренным образом иенило первоначальный план моего похода. После ряда наблюдений я установил с исключительной точностью, что каждая селедка - рыба, но не каждая рыба - селедка.
А ведь это что значит?
Это значит, что незачем тратить огромные средства, незачем набивать ледок в бочки, грузить на корабли и выгружать снова, где это понадо- бится. Не проще ли согнать селедок в табун или в стадо - как хотите на- зовите - и гнать живьем до места назначения?
Раз каждая селедка - рыба, значит, утонуть она не может. Ведь рыбам свойственно плавать, не так ли? А с другой стороны, если прибьется какая посторонняя рыбина, так ведь не каждая рыба - селедка. Ее, значит, ниче- гне стоит обнаружить, отличить, отогнать, уничтожить, наконец.