- Все -за меня, - убитым голосом пронес Серёжа.
- Нет, Сергей, ты эти речи брось, - тут же воспрянул Алексей Борисович. - Что ты, в самом деле, сразу нос опускаешь... думать. Значит, так: на шоссе нам идти не стоит. Мало надежды. Грузовики нас не возьмут, их за это автоинспекция греет. А в легковую машину нас, такую компанию, тоже никто не пустит.
- Может быть, пешком? - робко предложил Серёжа.
- Шестьдесят-то верст! Да на голодное брюхо... Нет, брат, это не та романтика.
- Это верно, - вставил слово дежурный. - Пешком - это не тот фасон. Так что самое вам хорошее дело - сходить в поселок, в столовую, да остаться ночевать. Ежели негде, то я могу вас у себя устроить, раз уж так случилось. Глядите, в общем... - Он вздохнул и побрёл к домику.
- Спасибо, - сказали ему вслед Серёжа и Алексей Борисович.
Затем Алексей Борисович решительно встал.
- Ночевать нам, Сергей, не годится. Мне вечером надо быть дома. Да и тебе не стоит зря болтаться здесь... Есть один способ. Хватай чемодан, и пошли. Только быстренько!
Он затолкал в карман почти готовый намордник Нока, взял портфель и куртку и, не говоря больше ни слова, зашагал куда-то через кусты, через канаву, прямо в поле.
- Нок, за мной! - крикнул Серёжа. Схватил свой чемоданчик и бросился догонять Алексея Борисовича.
9
Они шагали гуськом по тропинке, которая то и дело терялась в траве. Позади, рассеянно вертя головой, семенил Нок. Под носом у него пролетали желтые бабочки, и Нок щелкал пастью.
Алексей Борисович шел впереди. Он оборачивался и объяснял на ходу:
- На реке, километрах в полутора отсюда, стоит на приколе баржа. К ней иногда катера швартуются. Если какой-нибудь мимо пойдет посигналим. Может, повезет нам. Катер, конечно, не экспресс, но в сумерках до города, возможно, доберемся... Ну а если не повезет - что ж, будем считать, что у нас еще одно приключение.
Слово - удивительная вещь. Если скажешь "неудача", кисло на душе делается. А если скажешь "приключение", то сразу веселее. Серёжа догнал Алексея Борисовича и зашагал рядом - не по тропинке, а прямо сквозь траву.
Травы цвели. Высоко, иногда у самых Серёжиных плеч, качались длинные розово-лиловые свечки иван-чая. Желтел в путанице листьев львиный зев - смешные цветки, похожие на щенячьи мордочки. Чиркали по Серёжиным локтям головки мелких белых соцветий, у которых мало кто знает названия.
Путешественники незаметно перевалили плоский пригорок, и когда Серёжа оглянулся, то уже не увидел станции. Только башенка с петухом торчала среди травы.
Иногда открывались лужайки с темно-красными головками клевера. Над клевером неподвижными мохнатыми шариками висели шмели. Неторопливо пролетела очень крупная коричневая бабочка "павлиний глаз".
Нок не выдержал, гавкнул и бросился в погоню.
- Несолидно он себя ведет, - с улыбкой сказал Алексей Борисович.
А Серёжа с беспокойством следил за Ноком: не слопал бы пес в самом деле такую симпатичную бабочку.
Не слопал, не догнал. И, виновато моргая, вернулся к хозяину.
- Будешь пиратничать - намордник наденем, - пообещал Серёжа.
Нок дурашливо фыркнул и замотал головой. К морде прилипли травинки.
- Смотрите, Алексей Борисович, он траву ел! Говорят, если собака траву ест, значит, дождь будет.
- Да нет, едва ли. Это он просто с голоду. Я и сам готов подорожник жевать. А дождя не должно быть, небо вон какое хорошее.
В небе замерли желтовато-белые груды облаков, которые никогда не закрывают солнца и не грозят ненастьем. Ветра совсем не было. В прогретом воздухе стоял густой запах луга. Солнце припекало плечи.
- Придем к реке - искупаться можно будет, - мечтательно сказал Серёжа.
Реку еще не было видно. Она лежала вровень с нкими берегами. Темные полоски прибрежных кустов и высокие травы закрывали воду. Лишь редка пробивался вдали сквозь зелень синевато-стеклянный блеск.
Но вот кусты приблились, расступились. Сразу же распахнулась перед путешественниками голубая вода с отраженными облаками. Нок бросился к песчаной полоске, ступил в воду передними лапами и принялся лакать с таким усердием, что внутри у него забулькало.
- Алексей Борисович, я окунусь, можно? - заторопился Серёжа. - Мы с Ноком. На минуточку.
- Подожди-ка, дружище, - быстро сказал Алексей Борисович. Он смотрел вдоль берега. - Постой-ка. Нам, кажется, повезло больше, чем я ожидал. Пошли. Ты видишь?
В сотне метров от них стояла на отмели баржа, а к ней приткнулся бортом крупный катер с белой рубкой и тонкой мачтой.
- Поднажмем, - сказал Алексей Борисович, и они "поднажали".
Нок припустил за ними - по самой кромке воды с плеском и брызгами.
- Точно, - отдуваясь, пронес Алексей Борисович, когда различимы стали белые буквы на корме - "Азимут". Ну, как здорово, честное слово!
По тонкой сходне они поднялись на баржу. Здесь пахло отсыревшей деревянной обшивкой бортов, сухими досками палубы и дегтем. Нок медленно переступал и повгивал: нагретые доски обжигали лапы.
- Не ходи босиком, - мельком сказал Алексей Борисович.
Нок обиделся и ушел в тень высокого кормового люка.
Катер был ниже баржи. Алексей Борисович перегнулся через борт и позвал:
- Эй, на крейсере!
Из рубки выбрался широколицый веснушчатый парень. И заулыбался.
- Володя! - воскликнул Алексей Борисович. - Ну как я рад! Здравствуй... Серёжа, это капитан Володя. Он прошлой весной снял меня с необитаемого острова, на котором я оказался -за происков местных браконьеров. Я там почти сутки добросовестно играл роль Робинзона.
- Да вы и сейчас, мне кажется, товарищ Иванов, вроде Робинзона, смеясь, проговорил Володя. - Хоть на что могу спорить, что до города транспорт ищете. Только не один вы сейчас Робинзон, а с Пятницей. Ага?
- Угадал. Насчет транспорта. А насчет Пятницы - это ты зря. Мы с Сергеем равноправные попутчики.
- Да я не к тому... Я про Пятницу вспомнил, потому что сегодня день-то как раз пятница.
- Ну-ну, вы опять путаете, мой капитан. Сегодня четверг.
- Вот уж тут-то я, товарищ Иванов, не путаю, - заупрямился Володя. Я здесь стою как раз потому, что пятница. Витька, это наш новый моторист, взял на пятницу билеты в цирк на семь вечера, а к семи нам не успеть. Мы на базу, в Решетниково, запчасти отвозили, да там нас проманежили. Вот он и побежал звонить в город, девушке своей, чтобы не волновалась. Тут рядом водоразборная станция, а на ней телефон есть...
- Ч-черт, - сказал Алексей Борисович. - Как же это я? Неужели пятница? Сергей, что же ты молчал?
- Ну, Алексей Борисович, вы же не спрашивали, какой сегодня день. А разве обязательно надо, чтобы четверг?
- Да в том-то и дело. Я же в студенческом отряде корреспонденцию заказал, чтобы ребята написали про свою работу. Завтра они должны ее в редакцию привезти. Договорились, что обязательно завтра. А редакция в субботу не работает... Ах, братцы, старая перечница я стал. Склероз.
- Да что вы, товарищ Иванов, - снисходительно утешил Володя. Склероза у вас нет. Это у вас, вините уж, просто характер такой. Помните, когда я вас с острова снимал, вы там свою сумку оставили. Пришлось назад поворачивать... А я вам вот что посоветую. Вы сходите сейчас на водоразборку да звякните по телефону в колхоз, объясните, как и что.
- А вы подождете?
- А чего ждать? Это же рядом, шагов триста. Идите вн по берегу, там деревянный дом да кирпичная будка. Увидите... А, вон Витька идет! Вить, работает телефон?
- Работает, - буркнул хмурый долговязый Витька. - Лучше бы не работал. Она мне знаешь каких вещей наговорила...
- Ну ничего. Может, еще успеем. Хотя бы на второе отделение. Только вот товарищ корреспондент сходит в колхоз позвонит, и мы сразу врубим на всю катушку.
- Я бегом, - заторопился Алексей Борисович.
- Да вы не спешите, товарищ, - скучным голосом сказал Витька - Мне лично, по крайней мере, спешить некуда. Раз уж она сказала, чтоб на глаза не показывался, это, значит, на три дня, не меньше.
- Да-а... - сочувственно протянул Алексей Борисович. - Ну, я все-таки поспешу. Ты, Серёжа, подожди, я мигом. Кажется, кончаются наши приключения... Э, Сергей, да что с тобой?
А Серёжа стоял с опущенными руками и всем своим видом словно говорил:
"Ну что же делать, если я такой никудышный, неудачливый, несчастный и бестолковый?"
- Что случилось, Серёжа?
- Брюки-то я забыл, - шепотом сказал он. - Остались на скамейке. На спинке висят. И куртка.
- Тьфу ты... Да ладно, Сергей. Неужели они тебе так уж нужны? Куртка старая, а штаны... Велики ведь они тебе. И порваны к тому же. Разве что клеймо интересное...
- Да не клеймо... Там же письмо в кармане осталось. Найдет кто-нибудь, читать будет.
- Досадно. Ну а, в общем-то, что в нем особенного, в этом письме? Пусть читают.
- А еще там в кармане карточка. Мамина, - совсем тихо сказал Серёжа.
- М-да...
И больше Алексей Борисович ничего не сказал. А что скажешь?
Серёжа тоже молчал. Он ясно представил, как чужие любопытные пальцы выворачивают карманы, вытряхивают медяки, нащупывают и разворачивают письмо... А потом достают записную книжку, шелестят листками. Падает на скамейку снимок. Ведь никто же не знает, что это его, Серёжина, мама. Это для него мама, а для других - просто незнакомая, чужая женщина. И бросят ненужную карточку в траву...
Серёжа наклонился над бортом баржи.
- Товарищ капитан, - звенящим голосом сказал он Володе. - Я очень быстро сбегаю. Можно, а? Я бегом. Тут же недалеко!
- Да что случилось-то? Товарищ Иванов? - забеспокоился Володя. - Чего это парнишка расстроился?
- Имущество кой-какое забыли на станции, - виновато объяснил Алексей Борисович. - Ну, не везет как по заказу.
- Да пусть малец сбегает, - сказал моторист Витька. - Это же дело-то пустяковое: туда и обратно километра три, не больше. За полчаса обернется. А нам теперь и подождать можно, чего уж...
- Подождем, - решил Володя.
- Жми, Сергей, - сказал Алексей Борисович. - Собаку возьмешь?
- Нет, придержите ее, пожалуйста. Один я быстрее...
По правде говоря, он опасался, что вдруг на станции появятся поселковые ребята и предъявят на Нока права. Лучше не рисковать.