Урбанистическая Америка 20 века должна была обрести певца своей индустриальной мощи и тех, кому этой мощью она была обязана, - рабочих. И она обрела такого певца в лице одного из наиболее верных последователей Уитмена – Карла Сэндберга. «Большим индустриальным поэтом Америки» назвал его Маяковский. Наиболее ярко радикальные настроения Сэндберга проявились в 30-е годы, когда вышла его стихотворная книга «Народ, да!»
«Народ – это миф, абстракция».
Но какой миф вы поставите на место народа?
Какой абстракцией вы замените эту абстракцию?
(Пер. А. Сергеева)
Крупнейшим представителем реализма в американской поэзии 20 века был и остаётся Роберт Фрост. Он шёл не от французских символистов и не от Уитмена, а от непопулярной тогда романтической традиции Лонгфелло и Уиттьера. Первая его книга, вышедшая в 1914 году, когда неудачливому фермеру было 39 лет, называлась цитатой из Лонгфелло – «Воля мальчика». Фрост знал латинский язык и классическую римскую поэзию не хуже Паунда, но в отличие от Паунда никогда не позволил бы себе написать «Дань Сексту Проперцию», предпочитая писать «Починку стены» и «Смерть батрака». Однако уроки Горация и Овидия, уроки соразмерности, гармонии, безукоризненного вкуса присутствуют в каждом стихотворении Фроста. Отличительная черта его лирики – сдержанность и своеобразная эпичность. Поэт избегает прямого «излияния чувств», он общается с читателями через повествование, через персонажей, через порой едва заметный, но всё же сюжет. Картинки-повествования Фроста часто заканчиваются моральной сентенцией (часто пуританского наследия), за внешней простотой которой – сложность и глубина.
Тайна глубины «архаичного и старомодного» (как его нередко определяли критики) Фроста – в близости к земле, к труду на земле. В этом смысле он продолжатель одной из давних традиций американской поэзии. Уже в стихах Тейлора поражало обилие «трудовых» сравнений. Уитмен описал десятки профессий и ремёсел (многие из которых сам освоил). Его ученик и последователь Сэндберг создал «Молитву стали». Но всё-таки главным поэтом труда в американской поэзии остаётся Фрост. «После сбора яблок», «Починка стены», «Пастбище», «Двое бродяг в распутицу», «Закон» - во всех этих стихотворениях сложные нравственные, духовные, психологические проблемы решаются через тему трудовой деятельности человека.
Фрост особенно ярко выражает ещё одну отличительную черту американской поэзии (и прежде всего, конечно, поэзии Новой Англии) – её эпичность, повествовательность и тем самым некую неприличность. Поясним, что мы имеем в виду. Американским поэтам, похоже, не свойственно просто изливать свою душу на бумаге. Трудно представить, чтобы поэт из Новой Англии написал что-то вроде «И скучно, и грустно, и некому руку подать…». Исключений немного. Может быть, это традиция пуританской сдержанности, даже скрытности? Во всяком случае, такой поэт может говорить о чём угодно, но только через персонажа, через маску – сборник стихов Паунда так и называется “Personae”, - то есть в переводе с латинского «маски». Персонаж, в свою очередь, вызывает повествовательный элемент или хотя бы отдельные картинки. Вот откуда эта обширная портретная галерея в американской поэзии – вспомним имена Робинсона и Мастерса.
Одна из главных особенностей американской поэзии – необыкновенное разнообразие составляющих её личностей. Уоллес Стивенс, Марианна Мур, Э.Э. Каммингс, Харт Крейн Огден Нэш, наконец, Роберт Фрост, - что у них общего друг с другом или с другими поэтами Америки? Отчасти это можно объяснить пестротой и многокрасочностью национального состава США. Даже знаменитый «плавильный котёл» американской жизни не выплавил всё шведское из Карла Сэндберга, всё голландское и немецкое из Дж. Чиарди… Но главная причина, может быть, в том особом американском индивидуализме, который заставлял ещё первых поселенцев селиться так далеко друг от друга и закреплён по сей день наличием 50 штатов с разным законодательством.
Американская поэзия от Второй мировой войны до исхода тысячелетия
Развитие событий после второй мировой войны привело к тому, что история стала восприниматься как нарушение непрерывности: каждое действие, переживание и мгновение мыслились как нечто неповторимое. Стиль и форма рассматривались отныне как нечто условное, своего рода импровизация, отражающая творческий процесс и самосознание автора. Привычные категории выражения мысли стали вызывать подозрение: оригинальность была возведена в ранг новой традиции. Не составляет труда найти исторические причины этой дезинтеграции восприятия в США: вторая мировая война как таковая, рост обезличивания и потребительства в массовом урбанизированном обществе, движение протеста 60-х гг., десятилетний вьетнамский конфликт, «холодная война», угроза окружающей среде - перечень потрясений, пережитых американской культурой, пространен и разнообразен. Однако из всех перемен более всего за трансформацию американского общества ответственно появление средств массовой информации и массовой культуры.
Обращает на себя внимание сосуществование множества поэтических стилей, одни из которых присущи регионам в целом, другие связываются с известными поэтическими школами или именами знаменитых поэтов. Тем не менее, можно выделить три частично пересекающихся направления: на одном полюсе - традиционалисты, в центре - поэты-одиночки, чей голос сугубо индивидуален, и поэты-экспериментаторы, на другом полюсе. Поэты-традиционалисты сохраняют преемственность поэтической традиции или стремятся вдохнуть в нее новую жизнь. Поэты-одиночки используют как традиционные, так и новаторские техники, добиваясь неповторимости поэтического голоса. Поэты-экспериментаторы обращаются к новым культурным стилям.
ТРАДИЦИОНАЛИЗМ
К поэтам-традиционалистам относят признанных мастеров традиционных форм и поэтического слова, блестяще владеющих техникой стиха и часто пользующихся рифмой и устоявшейся метрикой. Назовем здесь Ричарда Эберхарта и Ричарда Уилбера, поэтов-фьюджитивистов старшего поколения Джона Кроу Рэнсома, Аллена Тейта и Роберта Пенна Уоррена. Поэты-традиционалисты пользуются признанием, их произведения включены в многочисленные антологии.
Отличительные черты, присущие поэтам-традиционалистам: точность описаний, реалистичность, склонность к парадоксам; часто, как, например, в случае с Ричардом Уилбером, существенное влияние на их поэзию оказали английские поэты-метафизики 15 –16 вв., увлечение которыми было спровоцировано Т.С. Элиотом. Самый известный текст Уилбера: «Мир, лишенный предметов - осязаемая пустота» (1950 г.), обязан своим названием строчке Томаса Траерна, одного из поэтов-метафизиков. Эти стихи служат прекрасным примером того, как поэт может достигнуть прозрачной ясности, используя рифму и формально закрепленную структуру.
Поэты-традиционалисты, в отличие от многих экспериментаторов в поэзии, разрушающих «слишком поэтичную» ткань стихотворения, охотно прибегают к звучным фразам. Поэты-традиционалисты при этом часто склонны к риторической архаике, употреблению редких слов, тяге к определениям и инверсиям, так что естественный разговорный синтаксис английского языка неузнаваемо преображается. Порой этот эффект придает, как в стихах Уоррена, благородство поэтической речи; порой же стих выглядит чересчур ходульным и потерявшим связь с реальными переживаниями, как например у Тейта. Порой поток сознания соединяется с парадоксами, каламбурами, литературными аллюзиями. Джеймс Меррилл, известный своими новациями, - для него характерны урбанистические темы, нерифмованные строки, субъективизм описаний и легкий разговорный тон, - разделяет с поэтами-традиционалистами страсть к парадоксальности; так в сборнике «Разбитое сердце» (1966 г.) можно встретить уподобление брака коктейлю.
Беглость поэтической речи и словесная пиротехника Меррилла позволяла ему добиваться успеха, пользуясь традиционными формами, но при этом его творчество открывало для поэзии принципиально новые пути развития. Несмотря на то, что поэты-традиционалисты широко пользуются рифмой, отнюдь не вся рифмованная поэзия традиционна в выборе тем или интонации. Поэтесса Гвендолин Брукс пишет о тяготах жизни - это ее основная тема - в городских трущобах.
Многие поэты, в том числе и Гвендолин Брукс, Ричард Уилбер, Роберт Лоуэлл и Роберт Пенн Уоррен, начинали писать в традиционной манере, пользуясь рифмой и размером, но в 60-е гг., под давлением изменения настроений в обществе и постепенного перехода к открытым формам в искусстве, отказались от них.
Наиболее авторитетный из поэтов второй половины 20 века, Роберт Лоуэлл начинал как традиционалист, но при этом испытал на себе влияние различных экспериментальных течений. Так как его жизнь и творчество пришлись на промежуток, отделяющий современных авторов от таких метров модернизма, принадлежащих к старшему поколению, как Эзра Паунд, то эволюция Лоуэлла должна рассматриваться в широком контексте более поздней экспериментальной поэзии.
В книгу Лоуэлла, «Лесопилка Каванахов» (1951 г.), вошли взволнованные драматические монологи, написанные от лица членов его семьи, рассказывающих об их нежных привязанностях и слабостях. Как обычно, стиль Лоуэлла в этой книге отличается соединением обыденно-человеческого и величественного. Часто поэт пользуется традиционными рифмами, однако разговорная интонация заставляет воспринимать их как некую мелодию, звучащую где-то на заднем плане. При всем том, книга была поэтическим экспериментом, который позволил Лоуэллу пробиться к индивидуальному творческому методу.