Леонид Федорович(просматривает пока бумагу). Я понимаю, мне самому хотелось бы вам сделать доброе. Вы подождите. Я вам через полчаса ответ дам. Федор, скажи, чтоб никого не принимать.
Федор Иваныч. Очень хорошо.
Леонид Федорович уходит.
Те же, без Леонида Федоровича. Мужики в унынии.
2‑й мужик. Ишь ты дело‑то! Всё, говорит, подавай. А где их возьмешь?
1‑й мужик. Кабы летось не обнадежил нас. А то мы так упевали, двистительно, что как летось говорено.
3‑й мужик. О господи! Я было деньги раскутал. (Завертывает деньги.) Теперь что станем делать?
Федор Иваныч. Да у вас в чем дело состоит?
1‑й мужик. Дело у нас, почтенный, зависит, примерно, вот в чем: предлегал он нам летось рассрочить. Мир на то и взошел мнением и нас вполномочил; а теперь он, примерно, предлегает, чтобы всю сумму полностью. А выходит дело никак неспособно.
Федор Иваныч. Денег‑то много ль?
1‑й мужик. Всей суммы в поступлении четыре тысячи рублей, значит.
Федор Иваныч. Так что ж? – понатужьтесь, соберите еще.
1‑й мужик. И так натурно собирали. Пороху в этих смыслах, господин, не хватает.
2‑й мужик. Как их нет, зубами не натянешь.
3‑й мужик. Мы бы всей душой, да, скажем, и так под метелочку и эти‑то собрали.
Те же, Василий Леонидыч и Петрищев (в дверях, оба с папиросками).
Василий Леонидыч. Да уж я сказал, буду стараться. Так буду стараться, что как только возможно. А, что?
Петрищев. Ты пойми, что если ты не достанешь, то это черт знает какая гадость!
Василий Леонидыч. Да уж сказал – буду стараться, и буду. А, что?
Петрищев. Да ничего. Я только говорю, что добудь непременно. Я подожду. (Уходит, запирая дверь.)
Те же, без Петрищева.
Василий Леонидыч(махая рукой). Черт знает что такое.
Мужики кланяются. (Смотрит на артельщика. Федору Иванычу.) Что это вы этого от Бурдье не отпустите? Он уж совсем жить к нам переехал. Смотрите, он заснул. А, что?
Федор Иваныч. Да подали записку, велели подождать. Когда Анна Павловна выйдут.
Василий Леонидыч(смотрит на мужиков и воззривается на деньги). А это что? Деньги? Это кому? Нам деньги? (К Федору Иванычу.) Это кто такие?
Федор Иваныч. Это крестьяне курские, землю покупают.
Василий Леонидыч. Что ж, продали?
Федор Иваныч. Да нет, не сошлись еще. Вот скупятся они.
Василий Леонидыч. А? Это надо их уговорить. (К мужикам.) Вы что ж, покупаете, а?
1‑й мужик. Двистительно, мы предлагаем, чтобы как приобресть собственность владения земли.
Василий Леонидыч. А вы не скупитесь. Вы знаете, я вам скажу, как земля мужичку нужна! А, что? Очень нужна.
1‑й мужик. Двистительно, земля мужику пристекает первая статья. Это как есть.
Василий Леонидыч. Ну, вот вы и не скупитесь. Ведь земля что? Можно ведь на ней пшеницу рядами, я вам скажу, посеять. Триста пудов можно взять, но рублю за пуд, триста рублей. А, что?.. А то мяту, так тысячу рублей, я вам скажу, можно с десятины слупить!
1‑й мужик. Двистительно, это вполне, все продух‑ты можно в действие произвесть, кто понятие имеет.
Василий Леонидыч. Так непременно мяту. Ведь я учился про это. Это в книгах напечатано. Я вам покажу. А, что?
1‑й мужик. Двистительно, что касающее вам по книгам виднее. Умственность, значит.
Василий Леонидыч. Так покупайте, не скупитесь, а давайте деньги. (Федору Иванычу.) Папа где?
Федор Иваныч. Дома. Они просили не беспокоить их теперь.
Василий Леонидыч. Что ж, вероятно, у духа спрашивает, продать ли землю, или нет? А, что?
Федор Иваныч. Этого не могу сказать. Знаю, что пошли в нерешительности.
Василий Леонидыч. Как ты думаешь, Федор Иваныч, есть у него деньги? А, что?
Федор Иваныч. Уж не знаю. Едва ли. А вам зачем? Ведь вы на прошлой неделе взяли куш не маленький.
Василий Леонидыч. Да ведь я за собак отдал. А теперь ведь ты знаешь: наше новое общество, и Петрищев выбран, а я брал у Петрищева деньги, а теперь надо внести за него и за себя. А, что?
Федор Иваныч. Это какое ваше новое общество? Велосипедистов?
Василий Леонидыч. Нет, я тебе сейчас скажу: это новое общество. Очень, я тебе скажу, серьезное общество. И ты знаешь, кто председатель? А, что?
Федор Иваныч. В чем же это новое общество?
Василий Леонидыч. Общество поощрения разведения старинных русских густопсовых собак. А, что? И я тебе скажу: нынче первое заседание и завтрак. А вот денег‑то нет! Пойду к нему, попытаюсь. (Уходит в дверь.)
Мужики, Федор Иваныч и артельщик.
1‑й мужик(Федору Иванычу). Это кто же, почтенный, будут?
Федор Иваныч(улыбаясь). Молодой барин.
3‑й мужик. Наследник, скажем. О господи! (Прячет деньги.) Прибрать, видно, пока что.
1‑й мужик. А нам сказывали, что военный, в заслуге кавалерии, примерно.
Федор Иваныч. Нет, он, как единственный сын, уволен от воинской повинности.
3‑й мужик. Для прокорму, скажем, родителев оставлен. Это правильно.
2‑й мужик(качает головой). Этот прокормит, что и говорить.
3‑й мужик. О господи!
Федор Иваныч, три мужика, Василий Леонидыч, за ним в дверях Леонид Федорович.
Василий Леонидыч. Вот это всегда так. Право, удивительно. То говорят мне, отчего я ничем не занят, а вот когда я нашел деятельность и занят, основалось общество серьезное, с благородными целями, тогда жалко каких‑нибудь триста рублей!..
Леонид Федорович. Сказал, что не могу, и не могу. Нет у меня.
Василий Леонидыч. Да ведь продали землю.
Леонид Федорович. Во‑первых, не продал, и главное – оставь меня в покое. Ведь тебе сказали, что мне некогда. (Захлопывает дверь.)
Те же, без Леонида Федоровича.
Федор Иваныч. Я вам говорил, что теперь не время.
Василий Леонидыч. Вот, я вам скажу, положение, а? Пойду к мама, одно спасенье. А то сумасшествует с своим спиритизмом и всех забыл. (Идет наверх.)
Федор Иваныч садится было за газету.
Те же. Сверху сходят Бетси и Марья Константиновна. За ними Григорий.
Бетси. Карета готова?
Григорий. Выезжает.
Бетси(Марье Константиновне). Пойдемте, пойдемте! Я видела, что это он.
Марья Константиновна. Кто он?
Бетси. Очень хорошо знаете, что Петрищев.
Марья Константиновна. Так где же он?
Бетси. У Вово сидит. Вот увидите.
Марья Константиновна. А вдруг не он?
Мужики и артельщик кланяются.
Бетси(к артельщику). А, вы от Бурдье, с платьем?
Артельщик. Так точно. Прикажите отпустить.
Бетси. Да я не знаю. Это мама.
Артельщик. Не могу знать кому. Нам приказано снести и деньги получить.
Бетси. Ну так подождите.
Марья Константиновна. Это все тот же костюм для шарады?
Бетси. Да, прелестный костюм. А мама не берет и не хочет платить.
Марья Константиновна. Отчего же?
Бетси. А вот спросите у мама. Для Вово за собак заплатить пятьсот рублей не дорого, а платье сто рублей дорого. А не могу же я играть чучелой! (На мужиков.) А это кто такие?
Григорий. Мужики, землю покупают какую‑то.
Бетси. А я думала, охотники. Вы не охотники?
1‑й мужик. Никак нет‑с, госпожа. Мы насчет свершения продажи акта земли, к Леониду Федоровичу.
Бетси. Как же, к Вово должны были прийти охотники? Да вы наверное не охотники?
Мужики молчат. Какие глупые! (Подходит к двери.) Вово! (Хохочет.)
Марья Константиновна. Да ведь мы его встретили сейчас.
Бетси. Охота вам помнить!.. Вово, ты здесь?
Те же и Петрищев.
Петрищев. Вово нет, но я готов исполнить за него все, что потребуется. Здравствуйте! Здравствуйте, Марья Константиновна! (Трясет руку сильно и долго Бетси, а потом Марье Константиновне.)
2‑й мужик. Вишь, ровно воду накачивает.
Бетси. Заменить не можете, но все‑таки лучше, чем ничего. (Хохочет.) Какие это у вас дела с Вово?
Петрищев. Дела? Дела финансовые, то есть они, дела наши – фи! и вместе с тем нансовые, и кроме еще финансовые.
Бетси. Что же значит нансовые?
Петрищев. Вот вопрос! В том‑то и штука, что ничего не значит!
Бетси. Ну, это не вышло, совсем не вышло! (Хохочет.)
Петрищев. Нельзя ведь, чтобы всякий раз выходило. Это вроде аллегри. Аллегри, аллегри, а потом и выигрыш.
Федор Иваныч уходит в кабинет Леонида Федоровича.
Те же, без Федора Иваныча.
Бетси. Ну, это не вышло; а скажите, вы вчера были у Мергасовых?
Петрищев. Не столько у mère Gassof, сколько у père Gassof, и даже не père Gassof, a y fils Gassof.[3]
Бетси. Не можете без jeu de mots?[4] Это болезнь. И цыгане были? (Смеется.)
Петрищев(поет). На фартучках петушки, золотые гребешки!..
Бетси. Экие счастливые! А мы скучали у Фофо.
Петрищев(продолжая напевать). И божилась, и клялась – побывать ко мне… Как дальше? Марья Константиновна, как дальше?
Марья Константиновна. Ко мне на час…
Петрищев. Как? Как, Марья Константиновна? (Хохочет.)
Бетси. Cessez, vous devenez impossible![5]
Петрищев. J'ai cessé, j'ai bébé, j'ai dédé…[6]
Бетси. Я вижу одно средство избавиться от ваших острот – это заставить вас петь. Пойдемте к Вово в комнату, у него и гитара есть. Пойдемте, Марья Константиновна, пойдемте!
Бетси, Марья Константиновна и Петрищев уходят в комнату Василия Леонидыча.
Григорий, три мужика и артельщик.
1‑й мужик. Это чьи же?
Григорий. Одна – барышня, а другая – мамзель, музыки учит.