Таня. Ничего, идет…
1‑й мужик. Семен сказывал…
Таня(быстро). Сказывал?
2‑й мужик. Да не понять от него!
Таня. Мне сказать теперь нельзя, а только стараюсь, стараюсь. Вот она – и бумага ваша! (Показывает бумагу за фартуком.) Только бы одна штука удалась… (Взвизгивает.) Уж как бы хорошо было!
2‑й мужик. Ты смотри, бумагу‑то не затеряй. За нее тоже денежки плачены.
Таня. Будьте покойны. Ведь только чтобы подписал он?
3‑й мужик. А то чего же еще? Подписал, скажем, и крышка. (Перевертывает чашку.) Да будет уж.
Таня(сама с собой). Подпишет, вот увидите, подпишет. Еще кушайте. (Наливает.)
1‑й мужик. Только охлопочи насчет свершения продажи земли, миром и замуж можем отдать. (Отказывается от чая.)
Таня(наливает и подает). Кушайте.
3‑й мужик. Только сделай: и замуж отдадим и на свадьбу, скажем, плясать приду. Хоть отродясь не плясывал, плясать буду!
Таня(смеется). Да уж я буду в надежде.
Молчание.
2‑й мужик(оглядывая Таню). Так‑то так, а не гожаешься ты для мужицкой работы.
Таня. Я‑то? Что ж, вы думаете, силы нету? Вы бы посмотрели, как я барыню затягиваю. Другой мужик так не потянет.
2‑й мужик. Да куда ж ты ее затягиваешь?
Таня. Да так на костях исделано, как куртка, по сих пор. Ну, на шнуры и стягиваешь, как вот запрягают, еще в руки плюют.
2‑й мужик. Засупониваешь, значит?
Таня. Да, да, засупониваю. А ногой в нее ведь не упрешься. (Смеется.)
2‑й мужик. Зачем же ты ее затягиваешь?
Таня. А вот затем.
2‑й мужик. Что ж, она обреклась, что ль?
Таня. Нет, для красоты.
1‑й мужик. Пузу, значит, ей утягивает для хвормы.
Таня. Так тáк стянешь, что у нее глаза вон лезут, а она говорит: «Еще». Так все руки обожжешь, а вы говорите: силы нет.
Мужики смеются и качают головами. Однако я заболталась. (Убегает, смеясь.)
3‑й мужик. Вот так девушка, насмешила!
1‑й мужик. Да уж как аккуратна!
2‑й мужик. Ничего.
Три мужика, кухарка, старый повар (на печке).
Входят Сахатов и Василий Леонидыч. У Сахатова в руках ложка чайная.
Василий Леонидыч. Не то чтобы обед, a déjeuner dînatoirх.[8] И прекрасный, я вам скажу, был завтрак: поросячья окорочка – прелесть! Рулье отлично кормит. Я ведь только сейчас приехал. (Увидев мужиков.) А мужики опять здесь?
Сахатов. Да, да, это все прекрасно, но мы пришли спрятать предмет. Так куда же спрятать?
Василий Леонидыч. Виноват, я сейчас. (К кухарке.) А собаки где же?
Кухарка. В кучерской собаки. Разве можно в людскую?
Василий Леонидыч. А, в кучерской? Ну хорошо.
Сахатов. Я жду.
Василий Леонидыч. Виноват, виноват. А, что? спрятать? Да, Сергей Иваныч, так вот что я вам скажу: мужику, одному из этих, в карман. Вот хоть этому. Ты послушай. А, что? Где у тебя карман?
3‑й мужик. А на что тебе карман! Ишь ты, карман! У меня в кармане деньги.
Сахатов. Ну, где кошель?
3‑й мужик. А тебе на что?
Кухарка. Что ты! Молодой барин это.
Василий Леонидыч(хохочет). А вы знаете, отчего он испугался так? Я вам сейчас скажу: у него денег пропасть. А, что?
Сахатов. Да, да, понимаю. Ну, так вот что: вы поговорите с ними, а я покамест незаметно положу вон в эту сумку – так, чтоб и они не знали, не могли ничем указать ему. Поговорите с ними.
Василий Леонидыч. Сейчас, сейчас. Ну, так как же, ребятушки, купите землю‑то? А, что?
1‑й мужик. Мы‑то предлагаем как всей душой. Да вот все не происходит в движение делу.
Василий Леонидыч. А вы не скупитесь. Земля – дело важное. Я вам говорил – мяту. А то можно табак еще.
1‑й мужик. Это двистительно, всякие продухты можно.
3‑й мужик. А ты, отец, попроси батюшку. А то как жить? Земля малая, – курицу, скажем, и ту выпустить некуда.
Сахатов(положил ложку в сумку 3‑го мужика). C'est fait.[9] Готово. Пойдемте. (Уходит.)
Василий Леонидыч. А вы не скупитесь. А? Ну, прощайте. (Уходит.)
Три мужика, кухарка и старый повар (на печке).
3‑й мужик. Я говорил: на фатеру. Ну, по гривне, скажем, отдали бы, по крайности покойно, а тут помилуй бог. Деньги, говорит, давай. К чему это?
2‑й мужик. Должно, выпимши.
Мужики переворачивают чашки, встают и крестятся.
1‑й мужик. А ты помни, как он слово закинул, чтоб мяту сеять? Тоже понимать надо.
2‑й мужик. Как же, мяту сей, вишь. Ты попытай‑ка, горбом поворочай – запросишь мяты небось… Ну, благодарим покорно!.. А что ж, умница, где нам лечь тут?
Кухарка. Ложитесь – на печку один, а то по лавкам.
3‑й мужик. Спаси Христос. (Молится богу.)
1‑й мужик. Кабы бог дал свершения дела. (Ложится.) Завтра после обеда на машину бы закатились, во вторник и дома бы.
2‑й мужик. Свет‑то тушить будете?
Кухарка. Где тушить! Всё прибегать будут: то того, то другого… Да вы ложитесь, я заверну.
2‑й мужик. На малой земле как проживешь? Я нынче ведь с рожества хлеб покупаю. И солома овсяная дошла. А то закатил бы четыре десятинки, Семку бы домой взял.
1‑й мужик. Твое дело семейное. Без нужды! Землю уберешь, только подавай. Только бы свершилось дело.
3‑й мужик. Царицу небесную просить надо. Авось смилосердуется.
Тишина, вздохи. Потом слышны топот шагов, шум голосов, двери растворяются настежь, и стремительно вваливаются: Гросман с завязанными глазами, держащий за руку Сахатова, профессор и доктор, толстая барыня и Леонид Федорович, Бетси и Петрищев, Василий Леонидыч и Марья Константиновна, барыня и баронесса, Федор Иваныч и Таня. Три мужика, кухарка и старый повар (невидим). Мужики вскакивают. Гросман входит быстрыми шагами, потом останавливается.
Толстая барыня. Вы не заботьтесь: я слежу, я взялась следить и строго исполняю свою обязанность. Сергей Иваныч, вы не ведете?
Сахатов. Да нет же.
Толстая барыня. Вы не ведите, но и не противьтесь. (К Леониду Федоровичу.) Я знаю эти опыты. Я сама их делала. Я, бывало, чувствую истечение, и как только почувствую…
Леонид Федорович. Позвольте попросить соблюдать тишину.
Толстая барыня. Ах, я это очень понимаю! Я это на себе испытала. Как только внимание развлеклось, я уж не могу…
Леонид Федорович. Шш…
Ходят, ищут около 1‑го и 2‑го мужика и подходят к 3‑му. Гросман спотыкается на скамейку.
Баронесса. Mais dites‑moi, on le paye?[10]
Барыня. Je ne saurais vous dire.[11]
Баронесса. Mais c'est un monsieur?[12]
Барыня. Oh, oui.[13]
Баронесса. Ça tient du miraculeux. N'est‑ce pas? Comment est‑ce qu'il trouve?[14]
Барыня. Je ne saurais vous dire. Mon mari vous l'expliquera. (Увидав мужиков, оглядывается и видит кухарку.) Pardon…[15] Это что?
Баронесса подходит к группе.
(Кухарке .) Кто пустил мужиков?
Кухарка. Яков привел.
Барыня. Якову кто приказал?
Кухарка. Не могу знать. Федор Иваныч их видели.
Барыня. Леонид!
Леонид Федорович не слышит, занят отыскиванием и шикает. Федор Иваныч! Это что значит? Разве вы не видали, что я дезинфицировала всю переднюю, а теперь вы мне всю кухню заразили, черный хлеб, квас…
Федор Иваныч. Я полагал, что здесь не опасно; а люди по делу. Идти им далеко, а из своей деревни.
Барыня. В том‑то и дело, что из курской деревни, где, как мухи, мрут от дифтерита. А главное – я приказывала, чтоб их не было в доме!.. Приказывала я или нет? (Подходит к кучке, собравшейся около мужиков.) Осторожнее! Не дотрогивайтесь до них: они все в дифтеритной заразе!
Никто ее не слушает; она с достоинством отходит и неподвижно стоит, дожидаясь.
Петрищев(сопит громко носом). Дифтеритная – не знаю, а некоторая другая зараза в воздухе есть. Вы слышите?
Бетси. Полноте врать! Вово, в какой сумке!
Василий Леонидыч. В той, той! Подходит, подходит.
Петрищев. Что это тут, духи или духи?
Бетси. Вот когда ваши папироски кстати. Курите, курите, ближе ко мне.
Петрищев нагибается и окуривает.
Василий Леонидыч. Добирается, я вам скажу. А, что?
Гросман(с беспокойством шарит около 3‑го мужика). Здесь, здесь. Я чувствую, что здесь.
Толстая барыня. Истечение чувствуете?
Гросман нагибается к сумочке и достает ложку.
Все. Браво!
Общий восторг.
Василий Леонидыч. А? так вот где паша ложечка нашлась! (На мужика.) Так ты так‑то?
3‑й мужик. Чего так‑то? Не брал я твоей ложечки. И что путает? Не брал я, и не брал, и душа моя не знает. А вольно ему! Я видел, он приходил не за добрым. Кошель, говорит, давай. А я не брал, вот те Христос, не брал.
Молодежь обступает и смеется.
Леонид Федорович(сердито на сына). Вечно глупости! (3‑му мужику.) Да не беспокойся, дружок! Мы знаем, что ты не брал; это опыт был.
Гросман(снимает повязку и делает вид, как бы очнулся). Воды, если можно… позвольте.
Все хлопочут около него.
Василий Леонидыч. Пойдемте отсюда в кучерскую. Я вам покажу, какой кобель один там у меня. Epatant![16] A, что?
Бетси. И какое слово гадкое. Разве нельзя сказать: собака?
Василий Леонидыч. Нельзя. Ведь нельзя про тебя сказать: какая Бетси человек épatant? Надо сказать: девица; так и это. А, что? Марья Константиновна, правда? Хорошо? (Хохочет.)
Марья Константиновна. Ну, пойдем.
Марья Константиновна, Бетси, Петрищев и Василий Леонидыч уходят.
Те же, без Бетси, Марьи Константиновны, Петрищева и Василия Леонидыча.
Толстая барыня(Гросману). Что? Как? Отдохнули? (Гросман не отвечает. К Сахатову.) Вы, Сергей Иванович, чувствовали истечение?