небольшие черепахи, а по поверхности плавали черные птицы. Последние при
нашем приближении торопливо взлетали, но наш зоолог успел определить, что
они более похожи на птеродактилей, т.е. летающих пресмыкающихся мелового
периода. Бросались в глаза их большие головы, зубастые клювы и тяжелый
порхающий полет, как у летучих мышей; тело их было покрыто скорее мелкой
чешуей, чем перьями. Они быстро плавали и, ныряя в погоне за рыбой,
уходили почти совсем под воду. Но накануне мы видели в зарослях настоящих
птиц, так что можно было заключить, что на Марсе орнитофауна разнообразна.
Канал то сильно сужался и мелел, то расширялся и углублялся. Мы не
заметили следов, которые говорили бы об искусственном его происхождении.
Предположение о том, что каналы на Марсе созданы разумными существами,
пока не подтвердилось. Оба берега канала были покрыты зарослями, листва
которых спускалась к поверхности воды. В бинокль мы рассмотрели, что эти
кустарники покрыты крупными ягодами.
Канал вскоре так сузился и обмелел, что было слишком рискованно двигаться
дальше. Мы повернули назад и выплыли снова на простор моря. Здесь мы
поплыли по старому направлению. Час или полтора спустя заросли на берегу
стали редеть. Среди них появились красные песчаные холмы, а затем начались
сплошные пески, подобные виденным накануне, с барханными грядами. Эти
безжизненные гряды все более повышались с удалением от морского берега. Мы
плыли вдоль берега этой пустыни часа два и, не видя признаков перемены
ландшафта, решили закончить этим нашу рекогносцировку поверхности планеты.
Можно было заключить, что на Марсе встречаются только три ландшафта:
неглубокие моря, населенные рыбами, черепахами и птеродактилями; заросли
деревьев камчатского типа, населенные четвероногими нескольких видов и
птицами; наконец, совершенно пустынные сыпучие холмистые пески. Возле
обоих полюсов можно было предполагать еще снеговые поля, почти исчезающие
летом.
Крупных неровностей рельефа в виде горных цепей и нагорий мы не встретили.
При облете планеты они также не попадались нам на глаза. Можно думать, что
поверхность Марса давно уже выровнена процессами эрозии. Единственные
неровности - это барханные гряды песков, наметенные ветрами.
Нужно заметить, что вода в морях Марса повсюду, где мы ее пробовали, была
почти пресная, так что ее свободно можно было пить; в канале она была
совершенно пресная. Каналы, вероятно, получают воду с тающих полярных
снеговых полей. В зарослях же собирается влага, которая конденсируется в
барханных площадях из воздуха благодаря резкому понижению температуры
ночью даже в летнее время. Это понижение мы ощутили в течение ночи,
проведенной на море. Была середина лета, а после захода солнца температура
воздуха упала до 2-4°.
Приходится думать, что жизнь на планете, представленная мало
разнообразными формами животных и растений, ограничена площадями зарослей,
согреваемыми поднимающимся из глубин подземным жаром, который
распространяется также на прилежащие мелкие моря. Охладившиеся же участки
поверхности планеты превращены процессами выветривания в бесплодные
песчаные пустыни. Сильные колебания температуры на этих площадях
способствовали этим процессам.
Упомяну еще, что из двух спутников Марса - Фобоса и Деймоса, очень
маленьких и близких к планете, мы видели только одного - в виде довольно
яркой небольшой луны, которая быстро перемещалась по небу и восходила на
западе. Наш астроном сообщил нам, что плотность Марса всего 3,8, т.е.
меньше земной (5,5), и поэтому можно думать, что металлического сплошного
ядра эта планету совсем не имеет или же оно очень маленькое. Огромное
развитие песчаных площадей соответствует этим особенностям внутреннего
строения планеты.
Вечером второго дня, видя нашу Землю перед собой на небосклоне, мы
поднялись в обратный перелет, который закончился вполне благополучно.