Когда в гичке все было готово для новоселья, путешественники принялись переносить сюда свои запасы с "Катамарана". С особыми предосторожностями они подняли на борт бочку воды, так же как и маленький бочонок драгоценного канарского. Затем перенесли с одного суденышка на другое сундучок, в котором была уложена сушеная рыба, весла и другое имущество, причем в гичке все было так пристроено, чтобы у каждой вещи был свой уголок.
Места хватило на все с избытком--лодка была просторная, рассчитанная на двенадцать человек; и команда "Катамарана" сумела расположиться в ней со всем своим скарбом вполне удобно.
Напоследок перенесли мачту и парус. Их сняли с "Катамарана", чтобы установить на гичке, и оказалось, что по размерам они как раз к ней подходят.
Итак, на плоту не осталось ничего, что могло бы пригодиться нашим путешественникам в дальнейшем плавании. После того как "Катамаран" лишился мачты и паруса, он казался совершенно опустевшим. Когда развязали канаты, соединявшие гичку с плотом во время переселения на новое "судно", какое-то уныние охватило всех. Они успели привязаться к своему суденышку, такому утлому и нелепому на вид, как люди привыкают к любимому дому. Да ведь это и был их дом среди водной пустыни, и они не могли расстаться с ним без глубокого сожаления.
Может быть, отчасти поэтому у них не хватило духу сразу же приналечь на весла и уйти подальше от плота. Впрочем, и без того нашлись причины задержаться вблизи "Катамарана".
На гичке предстояло еще установить мачту и прикрепить к ней парус; и так как лучше было проделать это все сразу, они тотчас принялись за работу.
Пока они были этим заняты, гичка шла по ветру, делая два-три узла в час. Но оба суденышка все не могли расстаться, так как ветер с той же скоростью гнал вперед и лишенный снастей плот, который теперь неглубоко сидел в воде. Когда же наконец мачта была установлена на самой середине лодки и скитальцы готовились поднять парус, расстояние между гичкой и плотом оказалось меньше кабельтова.
"Катамаран" все шел позади, за кормой, и так быстро, словно твердо решил не остаться одиноким среди этой безлюдной водной пустыни. Глава XCIV. СТАДО КАШАЛОТОВ
Казалось, настал момент навсегда проститься с плотом, который спас их от стольких опасностей. Еще несколько мгновений -- парус будет поднят и лодка быстро понесется по волнам; они никогда больше не увидят еле-еле ползущий вслед "Катамаран". Еще несколько миль -- и он навсегда скроется из глаз. Так предполагали они, начиная ставить парус.
Как мало думали они о том, что ждет их впереди! Рок не сулил им такой внезапной разлуки. Счастье еще, что "Катамаран" так упорно следовал за ними по пятам, как бы предлагая приют--тихую гавань, "островок спасения", где они смогут укрыться. Увы! Скоро-скоро им так понадобится пристанище!
Итак, они принялись ставить парус. С такелажем управились как следует -- парусину натянули на рею, фалы закрепили и сделали все, что полагалось; оставалось только поднять и подтянуть парус.
Последнее было минутным делом, но заняться этим не пришлось.
Матрос и Снежок стали уже подтягивать парус, как вдруг у Вильяма вырвалось восклицание, и оба они прервали работу.
Юнга вглядывался в океанскую даль, не отрывая глаз от какой-то точки. Рядом стояла Лали и смотрела в туже сторону.
-- В чем дело, Вильм? -- нетерпеливо спросил матрос, подумав, не парус ли увидел юноша.
Вильям и сам загорелся этой надеждой. Он заметил на горизонте какой-то беловатый диск, который показался было ему поднятым парусом, но тут же исчез, словно растаял в воздухе.
Вильяму стало стыдно, что он только зря поднял тревогу. Едва он собрался оправдаться, как снова показалось что-то белое, поднимаясь к самому небу. На сей раз все это заметили.
-- Вот, вот что я видел! -- сказал поднявший панику юнга, признаваясь в своей ошибке.
-- Эх, малыш, если ты это принял за парус, -- возразил матрос, -- то ты ошибаешься. Это кашалот выпускает свой фонтан, только и всего.
-- Да тут не один... -- сказал Вильям. -- Посмотрите вон туда, там их с полдюжины!
-- Правильно, паренек! Только какое там с полдюжины, скажи лучше -- с полсотни! Примерно столько и будет, никак не меньше. Ведь ты увидел шесть фонтанов сразу!.. Да тут их большое стадо -- пожалуй, целый косяк!
-- Вот так штука! -- вскричал Снежок, рассмотрев китов. -- Они идут сюда!
-- Верно... -- пробормотал бывший гарпунер; в тоне его не чувствовалось радости по поводу такого открытия. -- Прямо на нас. Эх, не по душе мне это!.. Они перекочевывают куда-то, это я вижу. Боже сохрани, попасться им на пути в такое время -- да еще в такой лодчонке, как наша!
Услышав это, катамаранцы перестали возиться с парусом. Стадо китов, которое делает переход или забавляется прыжками, -- зрелище настолько редкое и в то же время захватывающее, что вызывает величайший интерес; и путешественник, который оставит его без внимания, верно, должен быть поглощен очень серьезными занятиями.
Как великолепны движения этих морских великанов, когда они, рассекая волны, прокладывают себе путь в лазурной стихии, то вздымая ввысь перистые столбы белого пара, то взметая свои широкие, веерообразные хвостовые лопасти! Иногда они подскакивают на несколько футов вверх, а потом шлепаются обратно в воду всем своим гигантским телом, вызывая такое волнение, что в океане вздымаются громадные волны с белыми гребнями, словно изошел сильный шторм.
Такие мысли проносились в голове у бывшего китобоя, когда он увидел, что стадо кашалотов мчится прямо на их утлое суденышко. Он знал, что мертвая зыбь, которая поднимается на пути у кита, идущего напролом, может потопить самую большую лодку. А если хоть одному из этих китов, что несутся сейчас прямо на них, вздумается мимоходом выпрыгнуть из воды, едва ли скитальцы смогут что-нибудь поделать -- гичка разлетится в щепы.
Впрочем, уже не было времени размышлять над всякими случайностями. В тот момент, когда катамаранцы впервые заметили китов, те находились на расстоянии не более мили отсюда; а так как они двигались со скоростью десяти узлов в час, то не прошло и нескольких минут, как передний был уже почти рядом -- там, где находились лодка и покинутый плот.
Киты двигались довольно беспорядочно, хотя там и сям попадались группы из четырех или пяти особей, которые шли стройной шеренгой. Стадо занимало пространство около мили в окружности; и как раз в самом центре его, на несчастье, покачивались на волнах две хрупкие скорлупки: гичка и брошенный "Катамаран".
Это был один из самых громадных косяков, какие только приходилось видеть Бену Брасу в своей жизни. В нем насчитывалось около сотни голов, все взрослые самки с сосунками; среди них выделялся единственный старый самец--вожак и защитник стада.
Не успел матрос кончить свои наблюдения, как кашалоты уже шли мимо; море взволновалось на целые мили вокруг, как если бы пронесся шторм, оставив после себя мертвую зыбь.
Киты проходили один за другим, плавно скользя по воде с такой грацией, которая могла бы вызвать восхищение любого, кто наблюдал бы за ними из безопасного места. Но люди, смотревшие с гички, трепетали, глядя на их величественные движения, слыша их шумное дыхание, подобное грохоту прибоя.
Киты уже почти все прошли, и команда гички только что собралась вздохнуть свободнее, как вдруг они заметили, что самый крупный в косяке, старый самец, отстал от остальных и теперь идет прямо на них. Из воды высовывались его голова и часть спины объемом в несколько морских саженей. Время от времени он ударял хвостом по воде, словно подавал сигнал идущим впереди, указывая им путь или предостерегая от грозящей опасности.
Злобой дышал весь облик "патриарха" морей. Едва заметив его, Бен вскрикнул, предупреждая товарищей. Но крик вырвался у него лишь инстинктивно: ничто уже не могло предотвратить грозную встречу.
Никто не успел не только сделать, но и подумать что-либо. Почти в тот же самый миг, как раздался предостерегающий крик матроса, кит обрушился на них. Все они почувствовали, как их с силой подбросило в воздух, словно выстрелом из катапульты: и сразу же вслед за тем они полетели головой вниз, в бездонную пучину океана.
Все четверо сейчас же вынырнули вновь. Матрос и Снежок, придя в себя первыми, стали искать глазами гичку. Увы! Ее не было. На воде плавали обломки: разбросанные в беспорядке весла, гандшпуги, оторванные доски и другие предметы. Среди них барахтались фигурки, в которых можно было узнать юнгу Вильяма и малютку Лали.
Картина мгновенно изменилась.
Раздалась команда: "Ход назад, на "Катамаран"! И через двадцать секунд юнга уже плыл рядом с матросом к плоту. Туда же, посадив себе на левое плечо Лали и рассекая волны, устремился и Снежок.
Еще минута -- и все четверо очутились на суденышке, которое покинули так недавно. И на этот раз они спаслись от гибели в пучине океана! Глава XCV. ХУЖЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО
В этом событии, только что приключившемся с ними, ничего загадочного не было. Когда Бен Брас почувствовал страшный удар, он знал, кто его нанес.
Недаром он предупреждал других, какими опасностями грозит косяк кашалотов во время перекочевки. Правда, спутники его сначала не представляли этого, зато теперь они убедились воочию. Грозный час настал и вновь миновал. Очутившись снова на плоту, они увидели, что ничто более не угрожает их жизни.
Объяснений не требовалось. Обломанные доски с гички, плававшие в воде, и потрясение, ими пережитое, достаточно красноречиво рассказывали, как все произошло. Одним ударом хвоста снизу вверх старый самец разнес лодку вдребезги с такой же легкостью, словно это была яичная скорлупа; обломки он швырнул в воздух на несколько футов вверх вместе со всеми людьми и предметами, находившимися в гичке.