Купец говорит: "Я умею торговать. Если б у меня было хоть немного денег, я бы много наторговал".
А царевич говорит: "А я не умею ни работать, ни торговать, я только умею царствовать. Если б было у меня царство, я бы хорошо царствовал".
А мужик говорит: "А мне ни денег, ни царства не нужно; у меня только бы ноги ходили, да руки ворочали, ‑ я проживу и вас еще прокормлю. А то вы, пока кто денег, а кто царства дожидаетесь, с голоду помрете".
А царевич говорит: "Купцу деньги нужны, мне царство нужно, тебе сила нужна, чтоб работать: а и деньги, и царство, и сила ‑ нам от бога. Захочет бог ‑ и мне царство даст, и тебе силу, а не захочет ‑ ни тебе силы, ни мне царства не даст".
Мужик не стал слушать, а пошел в город. В городе он нанялся таскать дрова. Ввечеру ему заплатили деньги. Он их принес товарищам и говорит: "Вы покуда собираетесь царствовать, а я уж заработал".
На другой день купец выпросил денег у мужика и пошел в город.
На торгу купец узнал, что в городе мало масла и каждый день ждут нового привоза. Купец пошел на пристань и стал высматривать корабли. При нем пришел корабль с маслом. Купец прежде всех вошел на корабль, отыскал хозяина, купил все масло и дал задаток. Потом купец побежал в город, перепродал масло и за свои хлопоты заработал денег в 10 раз больше против мужика и принес товарищам.
Царевич и говорит: "Ну, теперь мой черед идти в город. Вам обоим посчастливилось, может, и мне то же будет. Для бога ничего не трудно, ‑ что тебе, мужику, дать работу, что купцу барыши, что царевичу царство".
Входит царевич в город, видит он ‑ народ ходит по улицам и плачет. Царевич стал спрашивать, о чем плачут. Ему говорят: "Разве не знаешь, нынче в ночь наш царь умер, и другого царя нам такого не найти". ‑ "Отчего же он умер?" ‑ "Да, должно быть, злодеи наши отравили". Царевич рассмеялся и говорит: "Это не может быть".
Вдруг один человек присмотрелся к царевичу, приметил, что он говорит не чисто по‑ихнему и одет не так, как все в городе, и крикнул: "Ребята! этот человек подослан к нам от наших злодеев разузнавать про наш город. Может, он сам отравил царя. Видите, он и говорит не по‑нашему, и смеется, когда мы все плачем. Хватайте его, ведите в тюрьму!"
Царевича схватили, отвели в тюрьму и два дня не давали ему пищи. На третий день пришли за царевичем и повели его на суд. Народа собралось много слушать, как будут судить царевича.
На суде царевича спросили, кто он и зачем пришел в их город. Царевич сказал: "Я ‑ царский сын. Мой отец отдал все царство старшему брату, а мать за меня заступалась, и из‑за меня отец с матерью ссорились. Я этого не захотел, простился с отцом и матерью и ушел странствовать. По дороге вс 1000 третил я двух товарищей: купца и мужика ‑ и с ними подошел к вашему городу. Когда мы сидели и отдыхали за городом, мужик сказал, что надо теперь работать, кто что умеет; купец сказал, что он умеет торговать, но что у него денег нет; а я сказал, что я умею только царствовать, да у меня царства нет. Мужик сказал, что мы с голоду помрем, дожидаючи денег да царства, а что у него есть сила в руках и что он и себя и нас прокормит. И он пошел в город, заработал деньги и принес нам. Купец на эти деньги пошел и наторговал вдесятеро; а я пошел в город, и вот меня взяли и понапрасну посадили в тюрьму и два дня не давали есть и теперь хотят казнить. Да я этого ничего не боюсь, потому что плаю, что всё от бога, и захочет бог, так вы меня казните понапрасну, а захочет, так вы меня царем сделаете".
Когда он все это сказал, судья замолчал и не знал, что говорить. Вдруг один человек из народа закричал: "Нам бог послал этого царевича. Мы не найдем себе лучшего царя! Выбирайте его в цари!"
И все выбрали его царем.
Когда его выбрали царем, царевич послал за город привести к себе своих товарищей. Когда им сказали, что их требует царь, они испугались: думали, что они сделали какую‑нибудь вину в городе. Но им нельзя было убежать, и их привели к царю. Они упали ему в ноги, но царь велел встать. Тогда они узнали своего товарища. Царь рассказал им все, что с ним было, и сказал им: "Видите ли вы, что моя правда? Худое и доброе ‑ все от бога. И богу не труднее дать царство царевичу, чем купцу ‑ барыш, а мужику ‑ работу".
Он наградил их и оставил жить в своем царстве.
ГАЛЧОНОК
(Басня)
Пустынник увидал раз в лесу сокола. Сокол принес в гнездо кусок мяса, разорвал мясо на маленькие куски и стал кормить галчонка.
Пустынник удивился, как так сокол кормит галчонка, и подумал: "Галчонок, и тот у бога не пропадет, и научил же бог этого сокола кормить чужого сироту. Видно, бог всех тварей кормит, а мы всё о себе думаем. Перестану я о себе заботиться, не буду себе припасать пищи. Бог всех тварей не оставляет, и меня не оставит".
Так и сделал: сел в лесу и не вставал с места, а только молился богу. Три дня и три ночи он пробыл без питья и еды. На третий день пустынник так ослабел, что уж не мог поднять руки. От слабости он заснул. И приснился ему старец. Старец будто подошел к нему и говорит: "Ты зачем себе пищи не припасаешь? Ты думаешь богу угодить, а ты грешишь. Бог так мир устроил, чтоб каждая тварь добывала себе нужное. Бог велел соколу кормить галчонка, потому что галчонок пропал бы без сокола; а ты можешь сам работать. Ты хочешь испытывать бога, а это грех. Проснись и работай по‑прежнему".
Пустынник проснулся и стал жить по‑прежнему.
КАК Я ВЫУЧИЛСЯ ЕЗДИТЬ ВЕРХОМ
(Рассказ барина)
Когда жили в городе, мы каждый день учились, только по воскресеньям и по праздникам ходили гулять и играли с братьями. Один раз батюшка сказал: "Надо старшим детям учиться ездить верхом. Послать их в манеж". Я был меньше всех братьев и спросил: "А мне можно учиться?" Батюшка сказал: "Ты упадешь". Я стал просить его, чтоб меня тоже учили, и чуть не заплакал. Батюшка сказал: "Ну, хорошо, и тебя тоже. Только смотри: не плачь, когда упадешь. Кто ни разу не упадет с лошади, не выучится верхом ездить".
Когда пришла середа, нас троих повезли в манеж. Мы вошли на большое крыльцо, а с большого крыльца прошли на маленькое крылечко. А под крылечком была очень большая комната. В комнате вместо пола был песок. И по этой комнате ездили верхом господа и барыни и такие же мальчики, как мы. Это и был манеж. В манеже было не совсем светло и пахло лошадьми, и слышно было, как хлопают бичами, кричат на лошадей, и лошади стучат копытами о деревянные стены. Я сначала испугался и не мог ничего рассмотреть. Потом наш дядька позвал берейтора и сказал: "Вот этим мальчикам дайте лошад 1000 ей, они будут учиться ездить верхом". Берейтор сказал: "Хорошо".
Потом он посмотрел на меня и сказал: "Этот мал очень". А дядька сказал: "Он обещает не плакать, когда упадет". Берейтор засмеялся и ушел.
Потом привели трех оседланных лошадей; мы сняли шинели и сошли по лестнице вниз в манеж, берейтор держал лошадь за корду [Корда ‑ веревка, для того чтобы по кругу гонять лошадей. (Примеч. Л. Н. Толстого.)], а братья ездили кругом него.
Сначала они ездили шагом, потом рысью. Потом привели маленькую лошадку. Она была рыжая, и хвост у нее был обрезан. Ее звали Червончик. Берейтор засмеялся и сказал мне: "Ну, кавалер, садитесь". Я и радовался, и боялся, и старался так сделать, чтоб никто этого не заметил. Я долго старался попасть ногою в стремя, но никак не мог, потому что я был слишком мал. Тогда берейтор поднял меня на руки и посадил. Он сказал: "Не тяжел барин, ‑ фунта два, больше не будет".
Он сначала держал меня за руку; но я видел, что братьев не держали, и просил, чтобы меня пустили. Он сказал: "А не боитесь?" Я очень боялся, но сказал, что не боюсь. Боялся я больше оттого, что Червончик все поджимал уши. Я думал, что он на меня сердится. Берейтор сказал: "Ну, смотрите ж, не падайте!" ‑ и пустил меня. Сначала Червончик ходил шагом, и я держался прямо. Но седло было скользкое, и я боялся свернуться. Берейтор меня спросил: "Ну, что, утвердились?" Я ему сказал: "Утвердился". ‑ "Ну, теперь рысцой!" ‑ и берейтор защелкал языком.
Червончик побежал маленькой рысью, и меня стало подкидывать. Но я все молчал и старался не свернуться на бок. Берейтор меня похвалил: "Ай да кавалер, хорошо!" Я был очень этому рад.
В это время к берейтору подошел его товарищ и стал с ним разговаривать, и берейтор перестал смотреть на меня.
Только вдруг я почувствовал, что я свернулся немножко на бок седла. Я хотел поправиться, но никак не мог. Я хотел закричать берейтору, чтоб он остановил, но думал, что будет стыдно, если я это сделаю, и молчал. Берейтор не смотрел на меня. Червончик все бежал рысью, и я еще больше сбился на бок. Я посмотрел на берейтора и думал, что он поможет мне; а он все разговаривал с своим товарищем и, не глядя на меня, приговаривал: "Молодец, кавалер!" Я уже совсем был на боку и очень испугался. Я думал, что я пропал. Но кричать мне стыдно было. Червончик тряхнул меня еще раз, я совсем соскользнул и упал на землю. Тогда Червончик остановился, берейтор оглянулся и увидал, что на Червончике меня нет. Он сказал: "Вот‑те на! свалился кавалер мой", ‑ и подошел ко мне. Когда я ему сказал, что не ушибся, он засмеялся и сказал: "Детское тело мягкое". А мне хотелось плакать. Я попросил, чтобы меня опять посадили, и меня посадили. И я уж больше не падал.
Так мы ездили в манеже два раза в неделю, и я скоро выучился ездить хорошо и ничего не боялся.
ТОПОР И ПИЛА
(Басня)
Пошли два мужика в лес за деревом. У одного был топор, а у другого пила. Вот они выбрали дерево и стали спорить. Один говорит ‑ надо дерево срубить, а другой говорит ‑ надо спилить.
Третий мужик и говорит: "Я сейчас помирю вас: если топор востер, то лучше рубить, а если пила еще вострее, то лучше пилить". Он взял топор и стал рубить дерево. Но топор был так туп, что им нельзя было рубить.
Он взял пилу: пила была плохая и совсем не резала. Тогда он сказал: "Вы подождите спорить, ‑ топор не рубит, а пила не режет. Вы прежде отточите топор да поправьте пилу, а потом уж спорьте". Но те мужики еще пуще рассердились друг на друга за то, что у одного был неточеный топор, а у другого пила тупая, и они стали драться.