Автор: Тургенев И.С.
Роман “Отцы и дети”, по определению нобелевского лауреата Владимира Набокова, — это “не только лучший роман Тургенева, но и одно из самых блистательных произведений XIX века”. Центральное место здесь занимают долгие споры молодого разночинца нигилиста Евгения Базарова и стареющего аристократа Павла Петровича Кирсанова. Эти герои отличаются друг от друга всем: возрастом, социальным положением, убеждениями, внешностью.
Начнем с внешности. Вот портрет Базарова: “высокого роста в длинном балахоне с кистями”; лицо “длинное и худое, с широким лбом, кверху плоским, книзу заостренным носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум”; “темно-белокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа”; “обнаженная красная” рука. Это портрет человека несомненно умного, но плебейского происхождения и подчеркивающего свое пренебрежение социальными нормами.
А вот портрет главного базаровского оппонента: “человек среднего роста, одетый в темный английский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки”; “на вид ему было лет сорок пять; его коротко остриженные седые волосы отливали темным блеском, как новое серебро; лицо его, желчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и легким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, черные, продолговатые глаза. Весь облик... изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов”; Тургенев также отмечает “красивую руку с длинными розовыми ногтями, — руку, казавшуюся еще красивей от снежной белизны рукавчика, застегнутого одиноким крупным опалом”. Мы видим портрет человека незаурядного, но в отношении к собственной внешности — полную противоположность Базарову.
Старший Кирсанов — человек, чрезвычайно заботящийся о своей внешности, причем желающий выглядеть как можно моложе своих лет. Так и подобает светскому льву, старому сердцееду. Базаров, напротив, о внешнем виде нисколько не заботится. В портрете Павла Петровича писатель выделяет правильные черты и строгий порядок, изысканность костюма и устремленность к идеальным, неземным материям. Этот герой и будет отстаивать в споре порядок против базаровского преобразовательского пафоса. И все в его облике свидетельствует о приверженности норме. Даже рост у Павла Петровича средний, так сказать нормальный, тогда как высокий рост Базарова символизирует его превосходство над окружающими. И черты лица у Евгения подчеркнуто неправильные, волосы неухоженные, вместо дорогого английского костюма у него какой-то странный балахон, рука красная, грубая, тогда как у Кирсанова — красивая, “с длинными розовыми ногтями”. Зато широкий лоб и выпуклый череп Базарова говорят об уме и уверенности в себе. А у Павла Петровича лицо желчное, повышенное же внимание к туалету выдает в нем тщательно скрываемую неуверенность в собственных силах. Можно сказать, что это постаревший лет на двадцать пушкинский Онегин, живу щий в другую эпоху, в которой этому типу людей скоро уже не будет места.
Разница во внешности — разница в мировоззрении, которая проявляется в постоянных, по многим поводам, спорах героев. Так, Базаров утверждает, что “природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник”. Евгений глубоко убежден, что достижения современного естествознания в перспективе позволят решить и все проблемы общественной жизни. Прекрасное — искусство, поэзию — он отрицает как ненужное, в любви видит только физиологическое начало. Базаров “ко всему относится с критической точки зрения”, “не принимает ни одного принципа на веру, каким бы уважением ни был окружен этот принцип”. Павел Петрович же провозглашает, что “аристократизм — принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди” (даже слово “принцип” герой произносит “на французский манер”). Однако впечатление от этой вдохновенной оды принципам заметно ослабляется тем обстоятельством, что оппонент Базарова на первое место ставит наиболее близкий себе “принсип” аристократизма. Павел Петрович, воспитанный в обстановке безбедного усадебного существования и привыкший к петербургскому светскому обществу, не случайно на первое место ставит поэзию, музыку, любовь. Он никогда в своей жизни не занимался никакой практической деятельностью, исключая короткую и необременительную службу в гвардейском полку, никогда не интересовался естественными науками и мало что в них смыслил. Базаров же, сын небогатого военного врача, с детства приученный к труду, а не к праздности, кончивший университет, увлекающийся естественными науками, очень мало в своей короткой жизни имел дело с поэзией или музыкой, может быть, и Пушкина-то толком не читал. Отсюда и резкое и несправедливое суждение Евгения Васильевича о великом русском поэте: “...он, должно быть, в военной службе служил... у него на каждой странице: на бой, на бой! за честь России!”
Базаров не имеет и такого опыта в любви, как Павел Петрович, потому и склонен слишком упрощенно относиться к этому чувству. Старшему Кирсанову уже довелось изведать любовные страдания, именно неудачный роман с княгиней Р. побудил его на долгие годы осесть в деревне у брата, а смерть возлюбленной еще сильнее усугубила его душевное состояние. У Базарова любовные муки — столь же неудачный роман с Анной Сергеевной Одинцовой — еще впереди. Потому-то в начале романа он столь уверенно сводит любовь к известным физиологическим отношениям, а духовное в любви называет романтической чепухой. Базаров — приземленный реалист, а Павел Петрович — романтик, ориентированный на культурные ценности романтизма первой трети XIX века, на культ прекрасного. И его, конечно, коробит от базаровских высказываний насчет того, что “порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта” или что “Рафаэль гроша медного не стоит”. Здесь Тургенев с базаровской точкой зрения, безусловно, не согласен. Однако он не дает победы в этом пункте спора и Павлу Петровичу. Беда в том, что рафинированный аристократ-англоман не обладает не то что способностями Рафаэля, но и вообще никакими творческими способностями. Его рассуждения об искусстве и о поэзии, так же как и об обществе, — пустые и тривиальные, часто комичные. Достойным противником Базарову Павел Петрович никак не может быть. И когда они расстаются, Тургенев подводит итог: Кирсанов “был мертвец”. Очевидно, споры с нигилистом хоть как-то оправдывали смысл его существования, буди ли мысли. Теперь же Павел Петрович обречен на застойное существование. Таким мы его и видим за границей в финале романа.
Тургеневскому замыслу вполне отвечала победа разночинца Базарова над аристократом Кирсановым. В 1862 году в одном из писем по поводу “Отцов и детей” писатель особо подчеркивал, что “вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса... Эстетическое чувство заставило меня взять именно хороших представителей дворянства, чтобы тем вернее доказать мою тему: если сливки плохи, что же молоко?., если читатель не полюбит Базарова со всею его грубостью, бессердечностью, безжалостной сухостью и резкостью — если он не полюбит, повторяю я, — я виноват и не достиг своей цели. Но "рассиропиться", говоря его словами, я не хотел, хотя через это я бы, вероятно, тотчас имел молодых людей на моей стороне. Я не хотел накупаться на популярность такого рода уступками. Лучше проиграть сражение... чем выиграть его уловкой. Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, до половины выросшая из почвы, сильная, злобная, честная — и все-таки обреченная на гибель, — потому что она все-таки стоит в преддверии будущего...” Сам Тургенев был представителем того же поколения, что и Павел Петрович, но из героев своего романа наибольшие симпатии испытывал к молодому нигилисту Базарову, видя именно в нем животворные силы, способные изменить Россию. И в споре с Кирсановым Базаров, по убеждению писателя, да и любого вдумчивого читателя, прав в основных своих позициях: в необходимости подвергать сомнению сложившиеся догмы, неустанно трудиться на благо общества, критически относиться к окружающей действительности.