Образ Печорина — центральный в романе М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Все остальные персонажи сгруппированы вокруг него, оттеняя отдельные стороны его характера и поступков, хотя каждый из героев романа интересен сам по себе.
Грушницкий. Почему молодой юнкер так неприятен Печорину? Грушницкий отнюдь не является злодеем, с которым стоило бы бороться. Он — посредственность, ему присуща вполне простительная в его возрасте слабость — «драпироваться в необыкновенные чувства», «страсть декламировать». Он как бы стремится играть роль «существа, обреченного каким-то тайным страданиям». Грушницкий — пародия на Печорина. Поэтому он и раздражает главного героя романа, тот начинает своеобразную игру. Печорин раскрывает истинное лицо Грушницкого: мстительного и подлого, способного выстрелить в безоружного человека. Во время дуэли он предлагает Грушницкому примирение. Но ситуация уже необратима: «Нам на земле вдвоем нет места!» Грушницкий оттеняет истинность и значительность душевных мук Печорина, этого «страдающего эгоиста», глубину и исключительность его натуры. Но в ситуации с Грушницким проявляется и разрушительная сила индивидуализма Печорина.
Интересно и сопоставление Печорина с Максимом Максимычем. Этот старый штабс-капитан — человек честный и добрый, его суждения несут отпечаток жизненного опыта и здравого смысла. Он привязан к Печорину, глубоко переживает его холодность при неожиданной встрече. Искренность и непосредственность Максима Максимыча оттеняют по контрасту вежливое безразличие Печорина. Но в то же время очевидно, что Максиму Максимычу, живущему обыденными житейскими заботами, совершенно не понятен мир Печорина, и это если не оправдывает, то как-то объясняет нежелание Печорина отобедать с ним и рассказать ему о своей жизни в Петербурге.
Грушницкий и Вернер — это две порознь существующие в жизни ипостаси характера Печорина. Первый — утрированное отражение чисто внешних печоринских черт, второй воспроизводит немало его внутренних качеств. В этом смысле Грушницкий и Вернер представляют полную противоположность друг другу. Внешняя красота и эффектность Грушницкого контрастируют с непривлекательной наружностью доктора Вернера. Уродливо себялюбивой душе Грушницкого противостоит обаяние «красоты душевной» Вернера: в душе первого нет «ни на грош поэзии», другой — «поэт на деле». Грушницкий — ограниченный эгоист, Вернер способен на подлинно гуманные чувства. Но характер Печорина намного сложнее простой арифметической суммы качеств одного и другого.
Личность Печорина своеобразно раскрывается и через его отношения с женщинами. О женщинах и любви он говорит с иронией, разуверившись и в том и в другом. Но история отношений Печорина с каждой из героинь приобретает драматический и даже трагический характер. Бэла привлекает Печорина цельностью и естественностью натуры. В «любви дикарки» он искренне пытается найти
забвение от мучавшей его тоски, но его беспокойное воображение и ненасытное сердце не могли долго жить одним чувством. Смерть Бэлы — тяжелое обвинение Печорину. Но его вина искупается тем потрясением, которое он испытал. Спустя много лет, когда Максим Максимыч упомянул о Бэле, Печорин «чуть-чуть» побледнел и отвернулся... почти тотчас принужденно зевнув». В истории с Мери раскрываются самые неприглядные стороны печоринского индивидуализма. Затевая интригу, Печорин не преследует никаких корыстных целей. Мери молода, привыкла к успеху, самолюбива, доверчива. Ее обаяние начинает испытывать и Печорин. Лишь извечный страх потерять свободу заставляет его подавить в себе зарождающееся чувство. Печорин несомненно нанес Мери глубокую душевную травму. Но и в резкости Печорина есть своеобразное благородство: он откровенно говорит княжне, что не любит ее, чтобы не мучить себя и девушку; вызывает на дуэль Грушницкого, защищая ее честь.
Вера. Любовь к ней — глубокое и давнее чувство: «Она единственная женщина в мире, которую я не в силах был обмануть». Вера лучше, чем кто-либо другой, «проникла во все тайны» его души. Их любовь — это любовь-страдание. «Ты любил меня как собственность, как источник радостей, тревог и печалей, сменявшихся взаимно». Потеря Веры переживается Печориным мучительно, так как любовь к ней была единственным глубоким чувством, наполнявшим его жизнь.
Действие комедии происходит в неком уездном городе, «от которого хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь», в городе-призраке, на самом деле не существующем, но представляющим собой типичный образ русских уездных городов. Для проезжих, а особенно для важных, значительных персон, в нем царит благополучие: «...улицы выметены, во всем порядок, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало...» Но это созданный городничим и его подчиненными мираж, за которым скрывается истинная жизнь города, построенная на ложной морали. Взятки, обман, воровство на службе, даже «безобидное» чтение почтмейстером чужих писем считаются нормой, а городничего называют умным, ибо «он не любит пропускать того, что плывет в руки». Существует даже некая иерархия взяточничества, согласно которой нельзя
«брать не по чину». Каждый чиновник, как и принято, « радеет о своих выгодах », не желая честно исполнять служебный долг. Так, судья Ляпкин-Тяпкин, человек, представляющий правосудие, отвечающий за жизни других людей, по своим же собственным словам, «даже не заглядывает в докладные записки — только рукой махает».
Эту мнимую идиллию, в которой пребывают жители города, нарушает страшное известие — приехал ревизор. В суматохе перепуганные чиновники, старающиеся создать видимость порядка и своей честности, принимают за инкогнито проезжего петербургского регистратора, оказавшись сбитыми с толку его самоуверенностью и манерой поведения типичного столичного чиновника. Мнимый ревизор Хлестаков, такой, каким он представляется чиновникам города. Хлестаков, «находящийся на дружеской ноге с Пушкиным», имеющий один из самых знаменитых домов в Петербурге, «где собираются князья и графы, а иной раз и министр», Хлестаков, «которого сам государственный совет боится», — фантом. Этому призраку и начинают всячески прислуживать и угождать чиновники, на которых лживые рассказы Хлестакова производят огромное впечатление. В рассказах этих нам предстает миражный мир Петербурга, его кривое отражение, город-призрак, город чиновников, взяточников, мошенников, плутов, картежников, город Хлестаковых и Тряпичкиных.
Надо сказать, что Хлестаков занимает миражное положение не только для чиновников, он и сам пребывает в иллюзиях. Будучи всего лишь регистратором, Хлестаков считает себя важной персоной и даже не удивляется повышенному вниманию и заботе чиновников, считая это в порядке вещей. Фантасмагорично и положение городничего, который, породнившись с «простым елестратишкой», радуется, что «сделался птицей высокого полета», мечтает «влезть в генералы», тогда как судья Ляпкин-Тяпкин считает себя куда более достойным претендентом на эту должность, опять же питая иллюзии по поводу собственной значимости. Городничему, его жене и дочери все начинают оказывать мнимые почести, выражать лживую, неискреннюю радость, в душе завидуя им и проклиная их. В итоге же, когда раскрывается истинное положение дел, когда Сквозник-Дмухановский и другие чиновники понимают, как жестоко они обманулись, на них надвигается новый призрак — на этот раз настоящий ревизор...
Особую роль в комедии «Ревизор» играют ремарки. В «Замечаниях для господ актеров» автор дает характеристику героев — открыто выражая свое отношение («Он умнее своего барина... и молча плут») или скрывая его в портретных описаниях («...очень толстый, неповоротливый и неуклюжий человек»). Для гоголевских ремарок характерна ирония.
Авторские замечания, предваряющие последнюю «немую» сцену комедии, создают эффект особого «электрического потрясения». В. И. Немирович-Данченко пишет: «Автор в своей ремарке требует, чтобы сцена держалась полторы минуты. Кто знает, — быть может, много раз переживая эту сцену... поэт почти точно вычислил длительность ее... Когда я спрашивал суфлера, то он ответил: «Я даю занавес, когда если бы еще секунда — и мое сердце разорвалось бы».