ни духу, ни паху на этом дворе не останется?
- Нет, нет, и не говори про это, Сережа! Этого ни за что не будет, чтоб
я без тебя осталась, - успокаивала его все с теми же ласками Катерина
Львовна. - Если только пойдет на что дело... либо ему, либо мне не жить, а
уж ты со мной будешь.
- Никак этого не может, Катерина Ильвовна, последовать, - отвечал
Сергей, печально и грустно качая своею головою. - Я жизни моей не рад сам за
этой любовью. Любил бы то, что не больше самого меня стоит, тем бы и доволен
был. Вас ли мне с собою в постоянной любви иметь? Нешто это вам почет какой
- полюбовницей быть? Я б хотел пред святым предвечным храмом мужем вам быть:
так тогда я, хоть завсегда млаже себя перед вами считая, все-таки мог бы по
крайности публично всем обличить, сколь я у своей жены почтением своим к ней
заслуживаю...
Катерина Львовна была отуманена этими словами Сергея, этою его
ревностью, этим его желанием жениться на ней - желанием, всегда приятным
женщине, несмотря на самую короткую связь ее с человек ком до женитьбы.
Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь, в воду, в темницу и
на крест" Он влюбил ее в себя до того, что меры ее преданности ему не было
никакой. Она обезумела от своего счастия; кровь ее кипела, и она не могла
более ничего слушать. Она быстро зажала ладонью Сергеевы губы и, прижав к
груди своей его голову, заговорила:
- Ну, уж я знаю, как я тебя и купцом сделаю и жить с тобой совсем как
следует стану. Ты только не печаль меня попусту, пока еще дело наше не
пришло до нас.
И опять пошли поцелуи да ласки.
Старому приказчику, спавшему в сарае, сквозь крепкий сон стал слышаться
в ночной тишине то шепот с тихим смехом, будто где шаловливые дети
советуются, как злее над хилою старостью посмеяться; то хохот звонкий и
веселый, словно кого озерные русалки щекочут. Все это, плескаясь в лунном
свете да покатываясь по мягкому ковру, резвилась и играла Катерина Львовна с
молодым мужниным приказчиком. Сыпался, сыпался на них молодой белый цвет с
кудрявой яблонки, да уж и перестал сыпаться. А тем временем короткая летняя
ночь проходила, луна спряталась за крутую крышу высоких амбаров и глядела на
землю искоса, тусклее и тусклее; с кухонной крыши раздался пронзительный
кошачий дуэт; потом послышались плевок, сердитое фырканье, и вслед за тем
два или три кота, оборвавшись, с шумом покатились по приставленному к крыше
пуку теса.
- Пойдем спать, - сказала Катерина Львовна медленно, словно разбитая,
приподнимаясь с ковра, и как лежала в одной рубашке да в белых юбках, так и
пошла по тихому, до мертвенности тихому купеческому двору, а Сергей понес за
нею коверчик и блузу, которую она, расшалившись, сбросила.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Только Катерина Львовна задула свечу и совсем раздетая улеглась на
мягкий пуховик, сон так и окутал ее голову. Заснула Катерина Львовна,
наигравшись и натешившись, так крепко, что и нога ее спит и рука спит; но
опять слышит она сквозь сон, будто опять дверь отворилась и на постель
тяжелым осметком, упал давишний кот.
- Да что же это в самом деле за наказание с этим котом? - рассуждает
усталая Катерина Львовна. - Дверь теперь уж нарочно я сама, своими руками на
ключ заперла, окно закрыто, а он опять тут. Сейчас его выкину, - собиралась
встать Катерина Львовна, да сонные руки и ноги ее не служат ей; а кот ходит
по всей по ней и таково-то мудрено курнычит, опять будто слова человеческие
выговаривает. По Катерине Львовне по всей даже мурашки стали бегать.
"Нет, - думает она, - больше ничего, как непременно завтра надо
богоявленской воды взять на кровать, потому что премудреный какой-то этот
кот ко мне повадился".
А кот курны-мурны у нее над ухом, уткнулся мордою да и выговаривает:
"Какой же, - говорит, - я кот! С какой стати! Ты это очень умно, Катерина
Львовна, рассуждаешь, что совсем я не кот, а я именитый купец Борис
Тимофеич. Я только тем теперь плох стал, что у меня все мои кишечки внутри
потрескались от невестушкиного от угощения. С того, - мурлычит, - я весь вот
и поубавился и котом теперь показываюсь тому, кто мало обо мне разумеет, что
я такое есть в самом деле. Ну, как же нонче ты у нас живешь-можешь, Катерина
Львовна? Как свой закон верно соблюдаешь? Я и с кладбища нарочно пришел '
поглядеть, как вы с Сергеем Филипычем мужнину постельку согреваете.
Курны-мурны, я ведь ничего не вижу. Ты меня не бойся: у меня, видишь, от
твоего угощения и глазки повылезли. Глянь мне в глаза-то, дружок, не бойся!"
Катерина Львовна глянула и закричала благим матом. Между ней и Сергеем
опять лежит кот, а голова у того кота Бориса Тимофеича во всю величину, как
была у покойника, и вместо глаз по огненному кружку в разные стороны так и
вертится, так и вертится!
Проснулся Сергей, успокоил Катерину Львовну и опять заснул; но у нее
весь сон прошел - и кстати.
Лежит она с открытыми глазами и вдруг слышит, что на двор будто кто-то
через ворота перелез. Вот и собаки метнулись было, да и стихли, - должно
быть, ласкаться стали. Вот и еще прошла минута, и железная клямка внизу
щелкнула, и дверь отворилась. "Либо мне все это слышится, либо это мой
Зиновий Борисыч вернулся, потому что дверь его запасным ключом отперта", -
подумала Катерина Львовна и торопливо толкнула Сергея.
- Слушай, Сережа, - сказала она и сама приподнялась на локоть и
насторожила ухо.
По лестнице тихо, с ноги на ногу осторожно переступаючи, действительно
кто-то приближался к запертой двери спальни.
Катерина Львовна быстро спрыгнула в одной рубашке с постели и открыла
окошко. Сергей в ту же минуту босиком выпрыгнул на галерею и обхватил ногами
столб, по которому не первый раз спускался из хозяйкиной спальни.
- Нет, не надо, не надо! Ты приляг тут... не отходи далеко, -
прошептала Катерина Львовна и выкинула Сергею за окно его обувь и одежду, а
сама опять юркнула под одеяло и дожидается.
Сергей послушался Катерины Львовны: он не шмыгнул по столбу вниз, а
приютился под лубком на галереечке.
Катерина Львовна тем временем слышит, как муж подошел к двери и,
утаивая дыхание, слушает. Ей даже слышно, как учащенно стукает его ревнивое
сердце; но не жалость, а злой смех разбирает Катерину Львовну.
"Ищи вчерашнего дня", - думает она себе, улыбаясь и дыша непорочным
младенцем.
Это продолжалось минут десять; но, наконец, Зиновию Борисычу надоело
стоять за дверью да слушать, как жена спит: он постучался.
_ Кто там? - не совсем скоро и будто как сонным голосом окликнула
Катерина Львовна.
- Свои, - отозвался Зиновий Борисыч.
- Это ты, Зиновий Борисыч?
- Ну я! Будто ты не слышишь!
Катерина Львовна вскочила как лежала в одной рубашке, впустила мужа в
горницу и опять нырнула в теплую постель.
- Чтой-то перед зарей холодно становится, - произнесла она, укутываясь
одеялом.
Зиновий Борисыч взошел озираясь, помолился, зажег свечу и еще
огляделся.
- Как живешь-можешь? - спросил он супругу.
- Ничего, - отвечала Катерина Львовна и, привставая, начала надевать
распашную ситцевую блузу.
- Самовар небось поставить? - спросила она.
-- Ничего, вскричите Аксинью, пусть поставит.
Катерина Львовна нахватила на босу ногу башмачки и выбежала. С полчаса
ее назад не было. В это время она сама раздула самоварчик и тихонько
запорхнула к Сергею на галерейку.
- Сиди тут, - шепнула она.
- Докуда же сидеть? - также шепотом спросил Сережа.
- О, да какой же ты бестолковый! Сиди, докуда я скажу.
И Катерина Львовна сама посадила его на старое место.
А Сергею отсюда с галереи все слышно, что в спальне происходит. Он
слышит опять, как стукнула дверь и Катерина Львовна снова взошла к мужу. Все
от слова до слова слышно.
- Что ты там возилась долго? - спрашивает жену Зиновий Борисыч.
- Самовар ставила, - отвечает она спокойно. Вышла пауза. Сергею слышно,
как Зиновий Борисыч вешает на вешалку свой сюртук. Вот он умывается, фыркает
и брызжет во все стороны водою; вот спросил полотенце; опять начинаются
речи.
- Ну как же это вы тятеньку схоронили? - осведомляется муж.
- Так, - говорит жена, - они померли, их и схоронили.
- И что это за удивительность такая!
- Бог его знает, - отвечала Катерина Львовна и застучала чашками.
Зиновий Борисыч грустный ходил по комнате.
- Ну, а вы тут как свое время провождали? - расспрашивает опять жену
Зиновий Борисыч.
- Наши радости-то, чай, всякому известны: по балам не ездим и по
тиатрам столько ж.
- А словно радости-то у вас и к мужу немного, - искоса поглядывая,
заводил Зиновий Борисыч.
- Не молоденькие тоже мы с вами, чтоб так без ума без разума нам
встречаться. Как еще радоваться? Я вот хлопочу, бегаю для вашего
удовольствия.
Катерина Львовна опять выбежала самовар взять и опять заскочила к
Сергею, дернула его и говорит:
"Не зевай, Сережа!"
Сергей путем не знал, к чему все это будет, но, однако, стал наготове.
Вернулась Катерина Львовна, а Зиновий Борисыч стоит коленями на постели
и вешает на стенку над изголовьем свои серебряные часы с бисерным снурочком.
- Для чего это вы, Катерина Львовна, в одиноком положении постель
надвое разостлали? - как-то мудрено вдруг спросил он жену.
- А все вас дожидала, - спокойно глядя на него, ответила Катерина
Львовна.
- И на том благодарим вас покорно... А вот этот предмет теперь откуда у
вас на перинке взялся?
Зиновий Борисыч поднял с простыни маленький шерстяной поясочек Сергея и
держал его за кончик перед жениными глазами.
Катерина Львовна нимало не задумалась.
- В саду, - говорит, - нашла да юбку себе подвязала.
- Да! - произнес с особым ударением Зиновий Борисыч - мы тоже про ваши
про юбки кое-что слыхали.