_ Что ж это вы слыхали?
- Да все про дела ваши про хорошие.
- Никаких моих дел таких нету.
- Ну это мы разберем, все разберем, - отвечал, подвигая жене выпитую
чашку, Зиновий Борисыч.
Катерина Львовна промолчала.
- Мы эти ваши дела, Катерина Львовна, все въявь произведем-проговорил
еще после долгой паузы Зиновий Борисыч, поведя на свою жену бровями.
- Не больно-то ваша Катерина Львовна пужлива. Не так очень она этого
пужается, - ответила та.
- Что! что! - повыся голос, окрикнул Зиновии Борисыч.
- Ничего - проехали, - отвечала жена.
- Ну, ты гляди у меня того! Что-то ты больно речиста здесь стала!
- А с чего мне и речистой не быть? - отозвалась Катерина Львовна.
- Больше бы за собой смотрела.
- Нечего мне за собой смотреть. Мало кто вам длинным языком чего
наязычит, а я должна над собой всякие наругательства сносить! Вот еще
новости тоже!
- Не длинные языки, а тут верно про ваши амуры-то известно.
- Про какие-такие мои амуры? - крикнула, непритворно вспыхнув, Катерина
Львовна.
- Знаю я, про какие.
- А знаете, так что ж: вы яснее сказывайте! Зиновий Борисыч промолчал и
опять подвинул жене пустую чашку.
- Видно, и говорить-то не про что, - отозвалась с презрением Катерина
Львовна, азартно бросив на блюдце мужу чайную ложечку. - Ну сказывайте, ну
про кого вам доносили? кто такой есть мой перед вами полюбовник?
- Узнаете, не спешите очень.
- Что вам про Сергея, что ли, что-нибудь набрехано?
- Узнаем-с, узнаем, Катерина Львовна. Нашей над вами власти никто не
снимал и снять никто не может... Сами заговорите...
- И-их! терпеть я этого не могу, - скрипнув зубами, вскрикнула Катерина
Львовна и, побледнев как полотно, неожиданно выскочила за двери.
- Ну вот он, - произнесла она через несколько секунд, вводя в комнату
за рукав Сергея, - Расспрашивайте и его и меня, что вы такое знаете. Может,
что-нибудь еще и больше того узнаешь, что тебе хочется?
Зиновий Борисыч даже растерялся. Он глядел то на стоявшего у притолки
Сергея, то на жену, спокойно присевшую со скрещенными руками на краю
постели, и ничего не понимал, к чему это близится.
- Что ты это, змея, делаешь? - насилу собрался он выговорить, не
поднимаясь с кресла.
- Расспрашивай, о чем так знаешь-то хорошо, - отвечала дерзко Катерина
Львовна. - Ты меня бойлом задумал пужать, - продолжала она, значительно
моргнув глазами, - так не бывать же тому никогда;
а что я, может, и допреж твоих этих обещаниев знала, что над тобой
сделать, так я то сделаю.
- Что это? вон! - крикнул Зиновий Борисыч на Сергея.
- Как же! - передразнила Катерина Львовна. Она проворно замкнула дверь,
сунула ключ в карман и опять привалилась на постели в своей распашонке.
- Ну-ка, Сережечка, поди-ка, поди, голубчик, - поманила она к себе
приказчика.
Сергей тряхнул кудрями и смело присел около хозяйки.
- Господи! Боже мой! Да что ж это такое? Что ж вы это, варвары?! -
вскрикнул, весь побагровев и поднимаясь с кресла, Зиновий Борисыч.
- Что? Иль не любо? Глянь-ко, глянь, мой ясмен сокол, каково прекрасно!
Катерина Львовна засмеялась и страстно поцеловала Сергея при муже.
В это же мгновение на щеке ее запылала оглушительная пощечина, и
Зиновий Борисыч кинулся к открытому окошку.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
- А... а, так-то!.. ну, приятель дорогой, благодарствуй. Я этого только
и дожидалась! - вскрикнула Катерина Львовна. - Ну теперь видно уж... будь же
по-моему, а не по-твоему...
Одним движением она отбросила от себя Сергея, быстро кинулась на мужа
и, прежде чем Зиновий Борисыч успел доскочить до окна, схватила его сзади
своими тонкими пальцами за горло и, как сырой конопляный сноп, бросила его
на пол.
Тяжело громыхнувшись и стукнувшись со всего размаху затылком об пол,
Зиновий Борисыч совсем обезумел. Он никак не ожидал такой скорой развязки.
Первое насилие, употребленное против него женою, показало ему, что она
решилась на все, лишь бы только от него избавиться, и что теперешнее его
положение до крайности опасно. Зиновий Борисыч сообразил все это мигом в
момент своего падения и не вскрикнул, зная, что голос его не достигнет ни до
чьего уха, а только еще ускорит дело. Он молча повел глазами и остановил их
с выражением злобы, упрека и страдания на жене, тонкие пальцы которой крепко
сжимали его горло.
Зиновий Борисыч не защищался; руки его, с крепко стиснутыми кулаками,
лежали вытянутыми и судорожно подергивались. Одна из них была вовсе
свободна, другую Катерина Львовна придавила к полу коленом.
- Подержи его, - шепнула она равнодушно Сергею, сама поворачиваясь к
мужу.
Сергей сел на хозяина, придавил обе его руки коленами и хотел
перехватить под руками Катерины Львовны за горло, но в это же мгновение сам
отчаянно вскрикнул. При виде своего обидчика кровавая месть приподняла в
Зиновии Борисыче все последние его силы: он страшно рванулся, выдернул
из-под Сергеевых колен свои придавленные руки и, вцепившись ими в черные
кудри Сергея, как зверь закусил зубами его горло. Но это было ненадолго:
Зиновий Борисыч тотчас же тяжело застонал и уронил голову.
Катерина Львовна, бледная, почти не дыша вовсе, стояла над мужем и
любовником; в ее правой руке был тяжелый литой подсвечник, который она
держала за верхний конец, тяжелою частью книзу. По виску и щеке Зиновия
Борисыча тоненьким шнурочком бежала алая кровь.
- Попа, - тупо простонал Зиновий Борисыч, с омерзением откидываясь
головою как можно далее от сидящего на нем Сергея. - Исповедаться, -
произнес он еще невнятнее, задрожав и косясь на сгущающуюся под волосами
теплую кровь.
- Хорош и так будешь, - прошептала Катерина Львовна.
- Ну полно с ним копаться, - сказала она Сергею, - перехвати ему
хорошенько горло.
Зиновий Борисыч захрипел.
Катерина Львовна нагнулась, сдавила своими руками Сергеевы руки,
лежавшие на мужнином горле, и ухом прилегла к его груди. Через пять тихих
минут она приподнялась и сказала: "Довольно, будет с него".
Сергей тоже встал и отдулся. Зиновий Борисыч лежал мертвый, с
передавленным горлом и рассеченным виском. Под головой с левой стороны
стояло небольшое пятнышко крови, которая, однако, более уже не лилась из
запекшейся и завалявшейся волосами ранки.
Сергей снес Зиновия Борисыча в погребок, устроенный в подполье той же
каменной кладовой, куда еще так недавно запирал самого его, Сергея, покойный
Борис Тимофеич, и вернулся на вышку. В это время Катерина Львовна, засучив
рукава распашонки и высоко подоткнув подол, тщательно замывала мочалкою с
мылом кровавое пятно, оставленное Зиновием Борисычем на полу своей
опочивальни. Вода еще не остыла в самоваре, из которого Зиновий Борисыч
распаривал отравленным чаем свою хозяйскую душеньку, и пятно вымылось без
всякого следа.
Катерина Львовна взяла медную полоскательную чашку и намыленную
мочалку.
- Ну-ка, свети, - сказала она Сергею, идучи к двери. - Ниже, ниже
свети, - говорила она, внимательно осматривая все половицы, по которым
Сергей должен был тащить Зиновия Борисыча до самой ямы.
Только на двух местах на крашеном полу были два крошечные пятнышка
величиною в вишню. Катерина Львовна потерла их мочалкою, и они исчезли.
- Вот тебе, не лазь к жене вором, не подкарауливай, - произнесла
Катерина Львовна, распрямляясь и оглянувшись в сторону кладовой.
- Теперь шабаш, - сказал Сергей и вздрогнул от звука собственного
голоса.
Когда они вернулись в спальню, тонкая румяная полоска зари
прорезывалась на востоке и, золотя легонько одетые цветом яблони,
заглядывала сквозь зеленые палки садовой решетки в комнату Катерины Львовны.
По двору, в накинутом на плечи полушубке, крестясь и позевывая, плелся
из сарая в кухню старый приказчик.
Катерина Львовна осторожно дернула ходившую на веревочке ставню и
внимательно оглянула Сергея, как бы желая прозреть его душу.
- Ну вот ты теперь и купец, - сказала она, положив Сергею на плечи свои
белые руки.
Сергей ничего ей не ответил.
Губы Сергея дрожали, и самого его била лихорадка. У Катерины Львовны
только уста были холодны.
Через два дня у Сергея на руках явились большие мозоли от лома и
тяжелого заступа; зато уж Зиновий Борисыч в своем погребке был так хорошо
прибран, что без помощи его вдовы или ее любовника не отыскать бы его никому
до общего воскресения.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Сергей ходил, замотав горло пунсовым платком, и жаловался, что у него
что-то завалило горло. Между тем, прежде чем у Сергея зажили метины,
положенные зубами Зиновия Борисыча, мужа Катерины Львовны хватились. Сам
Сергей еще чаще прочих начал про него поговаривать. Присядет вечерком с
молодцами на лавку около калитки и заведет: "Чтой-то, однако, исправди,
ребята, нашего хозяина по сю пору нетути?"
Молодцы тоже дивуются.
А тут с мельницы пришло известие, что хозяин нанял коней и давно
отъехал ко двору. Ямщик, который его возил, сказывал, что Зиновий Борисыч
был будто в расстройстве и отпустил его как-то чудно: не доезжая до города
версты с три, встал под монастырем с телеги, взял кису и пошел. Услыхав
такой рассказ, и еще пуще все вздивовались.
Пропал Зиновий Борисыч, да и только.
Пошли розыски, но ничего не открывалось: купец как в воду канул. По
показанию арестованного ямщика узнали только, что над рекою под монастырем
купец встал и пошел. Дело не выяснилось, а тем временем Катерина Львовна
поживала себе с Сергеем, по вдовьему положению, на свободе. Сочиняли наугад,
что Зиновий Борисыч то там, то там, а Зиновий Борисыч все не возвращался, и
Катерина Львовна лучше всех знала, что возвратиться ему никак невозможно.
Прошел так и месяц, и другой, и третий, и Катерина Львовна
почувствовала себя в тягости.
- Наш капитал будет, Сережечка: есть у меня наследник, - сказала она и