"Директору Русско-Карпатского банка и благодетелю Евсею
Рудольфовичу Полуфабриканту в день его серебряной свадьбы от
признательных сослуживцев".
"Тайному советнику М. И. Святотацкому по окончании
сенаторской ревизии от чинов Черноморского градоначальства".
Но тяжелее всех был портсигар с посвящением: "Г-ну
приставу Алексвевского участка от благодарных евреев
купеческого звания". Под надписью помещалось пылающее эмалевое
сердце, пробитое стрелой, что, конечно, должно было
символизировать любовь евреев купеческого звания к господину
приставу.
По карманам были рассованы бубличные связки обручальных
колец, перстней и браслеток. На спине в три ряда висели на
крепких веревочках двадцать пар золотых часов. Некоторые из них
раздражающе тикали, и Бендеру казалось, что у него по спине
ползают насекомые. Среди них были и дарственные экземпляры, о
чем свидетельствовала надпись на крышке: "Любимому сыну
Сереженьке Кастраки в день сдачи экзаменов на аттестат
зрелости". Над словом "зрелости" булавкой было выцарапано слово
"половой". Сделано это было, по-видимому, приятелями молодого
Кастраки, такими же двоечниками, как и он сам. Остап долго не
хотел покупать эти неприличные часы, но в конце концов
приобрел, так как твердо решил вложить в драгоценности весь
миллион.
Вообще зима прошла в больших трудах. Брильянтов великий
комбинатор достал только на четыреста тысяч; валюты, в том
числе каких-то сомнительных польских и балканских денег,
удалось достать только на пятьдесят тысяч. На остальную сумму
пришлось накупить тяжестей. Особенно трудно было передвигаться
с золотым блюдом на животе. Блюдо было большое и овальное, как
щит африканского вождя, и весило двадцать фунтов. Мощная выя
командора сгибалась под тяжестью архиерейского наперсного
креста с надписью "Во имя отца и сына и святого духа", который
был приобретен у бывшего иподиакона кафедрального собора
гражданина Самообложенского. Поверх креста на замечательной
ленте висел орден Золотого Руна -- литой барашек.
Орден этот Остап выторговал у диковинного старика,
который, может быть, был даже великим князем, а может и
камердинером великого князя. Старик непомерно дорожился,
указывая на то, что такой орден есть только у нескольких
человек в мире, да и то большей частью коронованных особ.
-- Золотое Руно, -- бормотал старик, -- дается за высшую
доблесть!
-- А у меня как раз высшая, -- отвечал Остап, - к тому же
я покупаю барашка лишь постольку, поскольку это золотой лом.
Но командор кривил душой. Орден ему сразу понравился, и он
решил оставить его у себя навсегда в качестве ордена Золотого
Теленка.
Подгоняемый страхом и ожиданием гремящего винтовочного
выстрела, Бендер добежал до середины реки и остановился. Давило
золото -- блюдо, крест, браслеты. Спина чесалась под
развешанными на ней часами. Полы балахона намокли и весили
несколько пудов. Остап со стоном сорвал балахон, бросил его на
лед и устремился дальше. Теперь обнаружилась шуба, великая,
почти необыкновенная шуба, едва ли не самое ценное в туалете
Остапа. Он строил ее четыре месяца, строил, как дом, изготовлял
чертежи, свозил материалы. Шуба была двойная -- подбита
уникальными чернобурыми лисами, а крыта неподдельным котиком.
Воротник был шит из соболей. Удивительная это была шуба!
Супершуба с шиншилловыми карманами, которые были набиты
медалями за спасение утопающих, нательными крестиками и
золотыми мостами, последним достижением зубоврачебной техники.
На голове великого комбинатора возвышалась шапка. Не шапка, а
бобровая тиара.
Весь этот чудесный груз должен был обеспечить командору
легкую, безалаберную жизнь на берегу теплого океана, в
воображаемом городе детства, среди балконных пальм и фикусов
Рио-де-Жанейро.
В три часа ночи строптивый потомок янычаров ступил на
чужой заграничный берег. Тут тоже было тихо, темно, здесь тоже
была весна, и с веток рвались капли. Великий комбинатор
рассмеялся.
-- Теперь несколько формальностей с отзывчивыми румынскими
боярами -- и путь свободен. Я думаю, что две-три медали за
спасение утопающих скрасят их серую пограничную жизнь.
Он обернулся к советской стороне и, протянув в тающую мглу
толстую котиковую руку, промолвил:
-- Все надо делать по форме. Форма номер пятьпрощание с
родиной. Ну что ж, адье, великая страна. Я не люблю быть первым
учеником и получать отметки за внимание, прилежание и
поведение. Я частное лицо и не обязан интересоваться силосными
ямами, траншеями и башнями. Меня как-то мало интересует
проблема социалистической переделки человека в ангела и
вкладчика сберкассы. Наоборот. Интересуют меня наболевшие
вопросы бережного отношения к личности одиноких миллионеров...
Тут прощание с отечеством по форме номер пять было
прервано появлением нескольких вооруженных фигур, в которых
Бендер признал румынских пограничников. Великий комбинатор с
достоинством поклонился и внятно произнес специально заученную
фразу:
-- Траяску Романиа Маре!
Он ласково заглянул в лица пограничников, едва видные в
полутьме. Ему показалось, что пограничники улыбаются.
-- Да здравствует великая Румыния! -- повторил Остап
по-русски. -- Я старый профессор, бежавший из московской Чека!
Ей-богу, еле вырвался! Приветствую в вашем лице...
Один из пограничников приблизился к Остапу вплотную и
молча снял с него меховую тиару. Остап потянулся за своим
головным убором, но пограничник так же молча отпихнул его руку
назад.
-- Но! -- сказал командор добродушно. -- Но, но! Без рук!
Я на вас буду жаловаться в Сфатул-Церий, в Большой Хурулдан!
В это время другой пограничник проворно, с ловкостью
опытного любовника, стал расстегивать на Остапе его великую,
почти невероятную сверхшубу. Командор рванулся. При этом
движении откуда-то из кармана вылетел и покатился по земле
большой дамский браслет.
-- Бранзулетка! -- взвизгнул погран-офицер в коротком
пальто с собачьим воротником и большими металлическими
пуговицами на выпуклом заду.
-- Бранзулетка! -- закричали остальные, бросаясь на
Остапа.
Запутавшись в шубе, великий командор упал и тут же
почувствовал, что у него из штанов вытаскивают драгоценное
блюдо. Когда он поднялся, то увидел, что офицер с бесчеловечной
улыбкой взвешивает блюдо на руках. Остап вцепился в свою
собственность и вырвал ее из рук офицера, после чего сейчас же
получил ослепляющий удар в лицо. События развертывались с
военной быстротой. Великому комбинатору мешала шуба, и он
некоторое время бился с врагами на коленях, меча в них медалями
за спасение утопающих. Потом он почувствовал вдруг неизъяснимое
облегчение, позволившее ему нанести противнику ряд
сокрушительных ударов. Оказалось, что с него успели сорвать
стотысячную шубу.
-- Ах, такое отношение! -- пронзительно запел Остап, дико
озираясь.
Был момент, когда он стоял, прислонившись к дереву, и
обрушивал сверкающее блюдо на головы нападающих. Был момент,
когда у него с шеи рвали орден Золотого Руна и командор
по-лошадиному мотал головой. Был также момент, когда он, высоко
подняв архиерейский крест с надписью "Во имя отца и святаго
духа", истерически выкрикивал:
-- Эксплуататоры трудового народа! Пауки! Приспешники
капитала! Гады!
При этом изо рта у него бежали розовые слюни. Остап
боролся за свой миллион, как гладиатор. Он сбрасывал с себя
врагов и подымался с земли, глядя вперед помраченным взором.
Он опомнился на льду, с расквашенной мордой, с одним
сапогом на ноге, без шубы, без портсигаров, украшенных
надписями, без коллекций часов, без блюда, без валюты, без
креста и брильянтов, без миллиона. На высоком берегу стоял
офицер с собачьим воротником и смотрел вниз, на Остапа.
-- Сигуранца проклятая! -- закричал Остап, поднимая босую
ногу. -- Паразиты!
Офицер медленно вытащил пистолет и оттянул назад ствол.
Великий комбинатор понял, что интервью окончилось. Сгибаясь, он
заковылял назад, к советскому берегу.
Белый папиросный туман поднимался от реки. Разжав руку,
Бендер увидел на ладони плоскую медную пуговицу, завиток
чьих-то твердых черных волос и чудом сохранившийся в битве
орден Золотого Руна. Великий комбинатор тупо посмотрел на
трофеи и остатки своего богатства и продолжал двигаться дальше,
скользя в ледяных ямках и кривясь от боли.
Долгий и сильный пушечной полноты удар вызвал колебания
ледяной поверхности. Напропалую дул теплый ветер. Бендер
посмотрел под ноги и увидел на льду большую зеленую трещину.
Ледяное плато, на котором он находился, качнулось и углом стало
лезть под воду.
-- Лед тронулся! -- в ужасе закричал великий комбинатор.
-- Лед тронулся, господа присяжные заседатели!
Он запрыгал по раздвигающимся льдинам, изо всех сил
торопясь в страну, с которой так высокомерно прощался час тому
назад. Туман поднимался важно и медлительно, открывая голую
плавню.
Через десять минут на советский берег вышел странный
человек без шапки и в одном сапоге. Ни к кому не обращаясь, он
громко сказал:
-- Не надо оваций! Графа Монте-Кристо из меня не вышло.
Придется переквалифицироваться в управдомы.
СОДЕРЖАНИЕ
От авторов ..........................................335
Часть первая
ЭКИПАЖ "АНТИЛОПЫ"
Глава I. О том, как Паниковский нарушил конвенцию ...337
Глава II. Тридцать сыновей лейтенанта Шмидта ........348
Глава III. Бензин ваш-идеи наши .....................359
Глава IV. Обыкновенный чемоданишко ..................370
Глава V. Подземное царство ..........................379
Глава VI. "Антилопа-Гну" ............................385