Да, нам надо было спешить. Извергая из трубы клубы черного дыма, "Ма- кедония" мчалась к нам с северовостока. Не общая внимания на свои ос- тавшиеся шлюпки, она изменила курс, надеясь перехватить нас. Она шла не прямо на нас, а туда, где наши пути должны были сойтись, как стороны уг- ла, у края тумана. Только там "Македония" мла бы еще поймать "Приз- рак". А для "Призрака" спасение заключалось в том, чтобы достигнуть этой точки раньше "Македонии".
Волк Ларсен сам стоял у штурвала, горящими глазами следя за всем, от чего зависел исход этого состязания. Он то оборачивался и оглядывал мо- ре, проверяя, слабеет или крепнет ветер, то присматривался к "Македо- нии", то окидывал взором паруса и приказывал выбрать один шкот или пот- равить другой и выжимал из "Призрака" все, на что тот был способен. Не- нависть и озлобление были на время забыты, и я дился тому, с какой го- товностью бросались исполнять приказания капита те самые матросы, ко- торые столько натерпелись от него. И вот, когда мы стремительно неслись вперед, ныряя по волнам, я вдруг вспомнил бедгу Джонсона и пожалел, что его нет среди нас: он так любил эту шху и так восхищался всегда ее быстроходностью.
- Приготовьте-ка на вкий случай винтовки, ребята! - крикнул Волк Ларсен охотникам, и тотчас все пятеро, с винтовками в руках, ста у подветренного борта.
"Македония" была теперь всего в миле от нас. Она мчалась с такой ско- ростью, что черный дым из ее трубы стлался сершенно горизонтально; она делала не меньше семнадцати узлов. "Сквозь хляби мчит, взывая небу", - продекламировал Волк Ларсен, бросив взгляд в ее сторону. Мыделали не больше девяти узлов, но стена тумана была уже близко.
Вдруг над палубой "Македонии" поднялось облачко дыма. Выстрел прока- тился над морем, и в нашем гроте образовалась круглая дыра. Они палили из маленькой пушки, - мы уже слышали, что таких пушек там ыло нес- колько. Наши матросы, толпившиеся у грот-мачты, ответили нато насмеш- ливыми криками. Снова над "Македонией" показался дымок, и снова прогре- мел выстрел. На этот раз ядро упало всего в двадцати футах за кормой и перескочило с волны на волну, прежде чем затонуть.
Из винтовок с "Македонии" не палили, - все ее охотники находились ли- бо у нас на борту, ло далеко в море на своих шлюпках. Когда расстояние между двумя судами сократилось до полумили, третьим выстрелом пробило еще одну дыру в нашем гроте. Но тут шхуна вошла в полосу тумана. Мы вдруг погрузились в него, и он скрыл нас, окутав своей влажной, плотной завесой.
Внезапность перемены была поразительна. Секунду назад мы мчались в ярких солнечных лучах, над нами было ясное небо, и далеко-далеко, до са- мого горизонта, море шумело и тило свои волны, а за нами бешено гнался корабль, изрыгая дым, пламя чугунные ядра. И вдруг, в мгновение ока, солнце точно загасили, небисчезло, даже верхушки мачт пропали из виду, и на глаза наши, словно их заволокло слезами, опустилась серая пелена. Сырая мгла стояла вокруг нас, как стена дождя. Волосы, одежда - все пок- рылось алмазными блестками. С намокших вант и снастей вода стекала на палубу. Под гиками капельки воды висели длинными гирляндами, и когда шхуна взмывала на гребень волны, ветер сдувал их и они летели нам в ли- цо. Грудь моя стеснилась, мне было трудно дышать. Туман глушил звуки, притуплял чувства, и сознание отказывалось признать, что где-то за этой влажной серой стеной, надвинувйся на нас со всех сторон, существует другой мир. Весь мир, вся вселенная как бы замкнулись здесь, и границы их так сузились, что невольнхотелось упереться в эти стены руками и раздвинуть их. И то, что осталось там, за ними, казалось, было лишь сном, вернее - воспоминанием сна.
В наступившей перемене было нечто таинственное и колдовское. Я пос- мотрел на Мод Брустер и убедился, что она испытывает то же, что и я. По- том я перевел взгляд на Волка Ларсена; но он ничем не проявлял своих ощущений. Он все так же стоял у штурвала и, казалось, был всецело погло- щен своей задачей. Я почувствовал, чтон измеряет ход времени, отсчиты- вает секунды, всякий раз как "Призрак" то стремительно взлетит на гре- бень волны, то накренится от бортовой качки.
- Ступайте на бак и приготовьтеск повороту, - сказал он мне, пони- зив голос. - Прежде всего возьмите топселя на гитовы. Поставьте людей на все шкоты. Но чтобы ни один блок не загремел и чтобы никто ни звука. По- нимаете - ни звука!
Когда все али по местам, команда была передана от человека к чело- веку, и "Призрак" почти бесшумно сделал поворот. Если где-нибудь и хлоп- нул риф-штерт или скрипнул блок, звуки эти казались какими-то странными, призрачными, и обступивший нас туман тотчас поглощал их.
Но как только мы легли на другой галс, ман начал редеть, и вскоре "Призрак" снова летел вперед под ярким солнцем, и снова до самого гори- зонта бурлили и пенились волны. Но океан был пуст. Разгневанная "Македо- ния" нигде не бороздила больше его поверхности и не пятнала небо своим черным дымом.
Волк Ларсен тут же спустился под ветер и повел шхуну по самому краю тумана. Его уловка была ясна. Он вошел в туман с наветренной стороны от парохода и, когда "Македония" вслепую ринулась вослед, еще надеясь пой- мать шхуну, сделал поворотвышел из своего укрытия и теперь намеревался войти в туман с подветренной стороны. Если бы ему это удалось, его брату былоы так же трудно найти нас в тумане, как - по старой поговорке - игку в стоге сена.
Мы недолго шли по краю тумана. Перекинув фок и грот и снова поставив топселя, мы опять нырнули в туман, и в этот миг я был готов поклясться, что видел смутные очертания парохода, выходившего изолосы тумана с на- ветренной стороны. Я быстро взглянул на Волка Ларсена. Он кивнул голо- вой. Да, он тоже видел - это была "Македония". На й, вероятно, разга- дали наш маневр, но не успели нас перехитрить. Не было сомнений в том, что мы ускользнули незамеченными.
- Он не может долго продолжать эту игру, - сказал Волк Ларсен. - Ему придется вернуся за своими шлюпками. Поставьте кого-нибудь на руль, мистер Ван-Вден, - курс держать тот же, - и назначьте вахты: мы будем идти под вми парусами до утра.
- Эх, не пожалел бы я и полтысячи долларов, - добавил он, - чтобы хоть на минуту попасть на акедонию" и послушать, как там чертыхается мой братец!
- Теперь,истер Ван-Вейден, - сказал он, когда его сменили у штурва- ла, - нам едует оказать гостеприимство нашему пополнению. Выставите охотникам вдоволь виски и пошлите несколько бутылочек на бак. Держу па- ри, что втра наши гости все до единого выйдут в море и будут охотиться для Волка Ларсена не хуже, чем для Смерти Ларсена.
- А они не сбегут, как Уэйнрайт? - спросил я.
Он усмехнулся.
- Не сбегут, потому что наши старые охотники этого не допустят. Я уже пообещал им по доллару с каждой шкуры, добытой новыми. Отчасти поэтому они так и старались сегодня. О нет, они не дадут им сбежать! А теперь вам не мешает наведаться в свой ларет. Там, надо полагать, полным-пол- но пациентов.
ГЛАВА ДВАДЦЬ ШЕСТАЯ
Волк Ларсен освободил меня от обязанности раздавать виски и принялся за дело сам. Пока я возился в матросском брике с новой партией ране- ных, бутылки уже заходили по рукам. Мнеконечно, доводилось видеть, как пьют виски, например, в клубах, где принято пить виски с содовой, но чтобы пить так, как пили здесь, - этого я еще не видывал. Пили из кру- жек, из мисок и прямо из бутылок; наливали до краев и осушали залпом; одной такой порции было достаточно, чтобы захмелеть, но им все казалось мало. Они пили и пили, и новые бутылки все прибывали в кубрик, и этому не было конца.
Пили все. Пили раненые. Пил Уфти-Уфти, помогавший мне делать перевяз- ки. Один Луис воздерживался: раза два отхлебнул немного - и все; зато и шумел и буянил он не меньше других. Это была настоящая сатурналия. Все галдели, орали, обсуждали минувшее сражение, спили. А потом вдруг, размякнув, начинали брататься со своими недавними врагами. Победители и побежденные икали друг у друга на плече и торжественно клялись в вечной дружбе и уважении. Они оплакивали невзгоды, пенесенные ими в прошлом и ожидавшие их в будущем в железных тисках Волка Ларсена, и, хором прокли- ная его, рассказывали всякие ужасы о его жестокости.
Это было дикое и страшное зрелище; тесный кубрик, загроможденный кой- ками, качающиеся переборки, вздымающийся пол, тусклый свет лампы, колеб- лющиеся тени, то чудовищно вырастающието съеживающиеся, разгоряченные лица, потерявшие человеческий облик... И над всем этим - дым, испарения тел, запах йодоформа... Я наблюдал за Уфти-Уфти, - он держал в руках ко- нец бинта и взирал на эту сцену своими красивыми, бархатистыми, как у оленя, глазами, в которых играли отблески света от раскачивающейся лам- пы. Я знал, что, несмотря на всю мягкость и даже женственность его лица и фигуры, в нем дремлют грубые инстинкты дикаря. Мне бросилось в глаза мальчишеское лицо ррисона, всегда такое доброе и открытое, теперь ис- каженное яростью, похожее на дьявольскую маску; он рассказывал захвачен- ным в плен матром, на какой адский корабль они попали, и истошным го- лосом обрушивал проклятия на голову Волка Ларсена.
Волк Ларсен! Снова и снова Волк Ларсен! Поработитель и мучитель, Цир- цея в мужском облике. А они - стадо его свиней, замученные скоты, при- давленные к земле, способные бунтовать только исподтишка да в пьяном ви- де. "А я? Тоже один иего стада? - подумалось мне. - А Мод Брустер? Нет!" Гнев закипел во мне, я скрипнул зубами и, забывшись, видимо, при- чинил боль матросу, которому делал перевязку, так как он передернулся. А Уфти-Уфти посмотрел на меня с любопытством. Я почувствовал внезапный прилив сил. Любовь делала меня могучим гигантом. Я ничегне боялся. Моя воля победит все препятствия - вопреки Волку Ларсену, вопреки тридцати пяти годам, проведенным среди книг. Все будет хорошо. Я добьюсь этого. И, воодушевленный сознанием своей силы, я повернулся сной к этому раз- бушевавшемуся аду и поднялся на палубу, где туман серыми призрачными те- нями лежал во мраке, а воздух был чист, ароматен и т.