Двое суток я не смыкал глаз. Я весь промок, продрог до костей и был полумертв от усталости. Все тело у меня ныло от холода и напряжения, и при малейшем движении натруженные мускулы давали себя знать, - двигаться же мне приходилось беспрестанно. А нас тем временем все несло и несло на северо-восток - все дальше от берегов Японии, в сторону холодного Берин- гова моря.
Но мы держались, и шлюпка держалась, хотя ветер дул с неослабевающей силой. К концу третьего дня он еще окреп. Один разлюпка так зарылась носом в волну, что ее на четверть залило водой. Я работал черпаком, как одержимый. Вода, заполнившая шлюпку, тянула ее книзу, уменьшала ее пла- вучесть. Еще одна такая волна - и нас ждала немиемая гибель. Вычерпав воду, я вынужден был снять с Мод брезент и затянуть им носовую часть шлюпки. Он закрыл собою шлюпку на треть и сослил нам хорошую службу, трижды спасая нас, когда лодка врезалась носом в волну.
На Мод было жалко смотреть. Она съежилась в комочек на днеодки, гу- бы ее посинели, на бескровном лице отчетливо были написаны спытываемые ею муки. Но ее глаза, обращенные на меня, все так же светились мужест- вом, и губы произносили ободряющие слова.
В эту ночь шрм, должно быть, бушевал особенной яростью, но я уже почти ничего не сознавал, усталость одолела меня, и я заснул на корме.
К утру четвертого дня ветер упал до едва приметного дуновения, волны улеглись, и над нами ярко засияло солнце. О, благодатное солнце! Мы не- жили свои измученные тела в его ласковых лучах иоживали, как букашки после бури. Мы снова начали улыбаться, шутить бодро смотреть на буду- щее. А ведь в сущности положение наше было плачевнее прежнего. Мы теперь были еще дальше от Японии, чем в ту ночь, когда покинули "Призрак"; а о том, на какой широте и долготе мы находимся, я мог только гадать, и при- том весьма приблизительно. Если мы в течение семидесяти с лишним часов дрейфовали со скоростью двух миль в час, нас должно было снести по край- ней мере на сто пятьдесят миль к северо-востоку. Но были ли верны мои подсчеты? А если мы дрейфовали со скоростью четырех миль в час? Тогда нас снесло еще на сто пятьдесят миль дальше от цели.
Итак, где мы находимся, я не знал и не удивился бы, если бы мы вдруг снова увидели "Призрак". Вокруг плавали котики, и я все время жд, что на горизонте появится промысловая шхуна. Во второй половине дня, когда снова поднялся свежий северо-западный ветер, мы действительно увидели вдали какую-то шхуну, но она тут же скрылась из глаз, и опять мы оста- лись одни среди пустынного моря.
Были дни непроницаемого тумана, когда даже Мод падала духом и с ее губ уже не слетали веселые слова; были дни штиля, когда мплыли по без- молвному, безграничному простору, подавленные величием океана, и диви- лись тому, что все еще живы и боремся за жизнь, несмотря на всю нашу беспомощность; были дни пурги и снежных шквалов, когда мы промерзали до костей, и были дождливые дни, когда мы наполняли наши бочонки стекавшей с паруса водой.
И в эти дни моя любовь к Мод непрестанно росла. Эта девушка была такой многогранной, такой богатой настроениями - "протеевой", как я на- зывал ее, - натурой. У меня были для нее и другие, еще более ласковые имена, но я ни разу не произнес их вслух. Слова любви трепетали у меня на губах, но я знал, что сейчас не вря для признаний. Можно ли, взяв на себя задачу спасти и защитить женщину, просить ее любви? Но сколь ни сложно было - в силу этого и в силу многих других обстоятельств - мое положение, я, думается мне, умел держать себя как должно. Ни взглядом, ни жестом не выдал я своих чувств. Мы с Мод были добрыми товарищами, и с каждым днем наша дружба крепла.
Больше всего поражало меня в Мод полное отсутствие робости и страха. Ни грозное море, ни утлая лодка, нитормы, ни страдания, ни наше одино- чество, то есть все то, что могло бы устрашить даже физически закаленную женщину, не производило, казалось, никакого впечатления на нее. А ведь онанала жизнь только в ее наиболее изнеживающих, искусственно облег- ченных формах. Эта девушка представлялась мне всегда как бы сотканной из звездного сияния, росы и туманной дымки. Она казалась мне духом, приняв- ш телесную оболочку, и воплощением всего, что есть самого нежного, ласкового, доверчивого в женщине. Однако я был не вполне прав. Мод и ро- бела и боялась, но она обладала мужеством. Плоть и муки были и ее у- лом, как и всякой женщины, но дух ее был выше плоти, и страдала тько ее плоть. Она была как бы духом жизни, ее духовной сутью, - всегда без- мятежная с безмятежным взглядом, исполненная веры в высший порядок среди неустойчивого порядка вселенной.
Опять наступилполоса штормов. Дни и ночи ревела буря, рукой титана швыряя наше суденышко по волнам, и океан щерился на нас своей пенистой пастью. Все дальше и дальше относило нас на северо-восток. И вот однаж- ды, когда штормвирепствовал вовсю, я бросил усталый взгляд в подвет- ренную сторону. Я уже ничего не искала скорее, измученный борьбой со стихией, как бы безмолвно молил разренные хляби морские унять свой гнев и пощадить нас. Но, взглянув, я не поверил своим глазам. У меня мелькнула мысль, что дни и ночи, проведенные без сна, в непрестанной тревоге, помрачили мой разум. Я перевел взгляд на Мод, и вид ее ясных карих глаз, ее милых мокрых щек и развевающихся волос скал мне, что рассудок мой цел. Повернувшись снова в подветренную сторону, я снова увидел выступающий далеко в море мыс - черный, высокий и голый, увидел бурный прибой, разбивающийся у его подножия фонтаном белых брызг, и мрачный, неприветливый берег, уходящий на юго-восток и аймленный гроз- ной полосой бурунов.
- Мод, - воскликнул я, - Мод! Она повернула голову и тоже увидела землю.
- Неужели это Аляска? - вскричала она.
- Увы, нет! - ответил я и тут же спросил: - Вы умеете плавать?
Она отрицательно покачала головой.
- И я не умею, - сказал я. Значит, добираться до берега придется не вплавь, а на шлюпке, придется найти какой-нибудь проход меж прибрежны- ми скалами. Но время терять нельзя... И присутствия духа тоже.
Я говорил уверенно, нна душе у меня было далеко не спокойно. Мод поняла это и, пристально посмотрев на меня, сказала:
- Я еще не поблагодарила вас за все, что вы сделали для меня, и...
Она запнулась, как бы подбирая слова, чтобы лучше выразить свою бла- годарность.
- И что же дальше? - спросил я довольно грубо, так как мне совсем не понравилось, что она вдруг вздумала благодарить меня.
- Помогите же мне! - улыбнулась она.
- Помочь вам высказать мне свою признательность перед смертью? И не подумаю. Мы не умрем. Мы высадимся на этот остров и устроимся на нем на- илучшиобразом еще до темноты.
Однако, несмотря на всю решительность моего тона, я сам не верил ни единому своему слову. Но не страх заставлял меня лгать. Страха за себя я не испытывал, хотя и ждал, что найду смерть в кипящем прибое среди скал, которые быстро надвигались на нас. Нечего было и думать о том, чтобы поднять парус и попытаться отойти от берега; тер мгновенно опрокинул бы шлюпку, и волны захлестнули бы ее; да к тому же и парус вместе с за- пасными веслами был у нас спущен за корму.
Как я уже сказал, сам я не страшился смерти, которая подстерегала нас где-то там, каких-нибудь сотнях ярдов, но мысль о том, что должна уме- реть Мод, приводила меня в ужас. Проклятое воображение уже рисовало мне ее изуродованное тело в кипящем водовороте среди прибрежных скал, и я не мог этого вынести: я заставлял себя думать, что мы благополучно высадим- ся на берег, и говорил не то, чему верил, а то, чему хотел бы верить.
Вставшая пед моими глазами картина столь страшной гибели ужаснула меня, и на г мелькнула безумная мысль: схватить Мод в объятия и прыг- нуть с нею за борт. Эту мысль сменила другая: когда шлюпка достигнет по- лосы бурунов, обнять Мод, сказать ей о своей любви и, подхватив ее на руки, броситься в последнюю отчаянную схватку со смертью.
Мы инстинктивно придвинулись друг к Другу. Рука Мод в рукавице потя- нулась к моей. И так, без слов, мы Ждали конца. Мы были уже близко от полосы прибоя у западного края мыса, и я напряженно смотрел вперед в слабой надежде, что случайное течение или сильная волна подхватит и про- несет н мимо бурунов.
- Мы проскочим! - заявил я с напускной уверенностью, которая не обма- нула ни Мод, ни меня самого. Но через несколько минут я снова восклик- нул:
- Мы проскочим, черт побери! Я был так взволнован, что выбранился - чуть ли не впервые в жизни.
- Прошу прощения... - пробормотал я.
- Вот теперь вы убедили ня! - с улыбкой сказала Мод. - Теперь и я верю, что мы проскочим.
За краем мыса уже виден был вдали высокий берег, и нашим глазам пос- тепенно открывалась глубокая бухта. Одновременно с этим до нас долетел какой-то глухой, неумолчный рев. Он перекатывался, как отдаленный гром, и доносился с подветренной стороны сквозь грохот прибоя и вой бури. Мы обогнули мыс, и вся бухта сразу открылась нам - белый, изогнутый полуме- сяцем песчаный берег, о который развался мощный прибой и который был сплошь усеян мириадами котиков. Оних-то и исходил долетавший до нас рев.
- Лежбище! - воскликнул, - теперь мы и вправду спасены. Тут должна быть охрана и сторожевые суда для защиты животных от охотников. Быть мо- жет, на берегу есть даже пост.
Однако, продолжая всматриваться в линию прибоя, разбивавшегося о бе- рег, я вынужден был заметить:
- Не так-то все это просто, конечно, ну да ничего. Если боги смилос- тивятся над нами, мы обогнем еще один мыс и, может быть, найдем хорошо защищенную бухту, где сможем выйтиз шлюпки, даже не замочив ног.
И боги смилостивились. Чуть не вревшись во второй мыс, мы все же обогнули его, гонимые юговосточным ветром, и увиди третий, почти на одной линии с первыми двумя. Но какая бухта отылась нам здесь! Она глубоко вдавалась в сушу, и прилив сразу подхтил нашу шлюпку и отнес под укрытие второго мыса. Здесь море было пти спокойно, крупная, но ровная зыбь качала шлюпку, и я втянул плавучий якорь и сел на весла. Бе- рег загибался все дальше на юго-запад, и вдруг внутри этой большой бухты нам открылась еще одна небольшая, хорошо закрытая естественная гавань, где вода стояла тихо, к в пруду, лишь изредка подергиваемая рябью, когда из-за нависшей над песчаным берегом отвесной гряды скал, футах в ста от воды, налетали слабые порывы ветра - отголоски бушевавшего в оке- ане шторма.