Наступила жестокая зима. Шторм следовал за штормо - со снегом, с дождем, с ледяной крупой. Котики отправились в сводальнее путешествие на юг, и лежбище опустело. Я работал не покладая рук. В любую непогоду, невзирая на ветер, который особенно мешал работе, я оставался на палубе с рассвета и дотемна, и дело заметно шло на лад.
В свое время я допустил ошибку, когда установил стрелу, не прикрепив к ней оттяжки, и тогда мне пришлось взбираться на нее. Теперь я извлекз этого урок и заранее прикрепил снасти - штаги, гафельгардель и д рик-фал - к верхушке фок-мачты. Но, как всегда, я потратил на эту рату больше времени, чем предполагал, - у меня ушло на нее целых два д. А ведь еще столько дела было впереди! Паруса, например, в сущности, необ- ходимо было изготовить заново.
Пока я трудился над оснасткой фок-мачты. Мод сшивала паруса, причем в любую минуту с готовностью бросала свое занятие и спешила мне на помощь, если я не мог справиться один. Парусина была твердая и тяжелая, и Мод пользовалась настоящим матросским гардаманом и трехгранной парусной иг- лой. Руки у нее очень скоро покрылись волдырями, но она стойко продолжа- ла свою работу, а ведь ей приходилось еще стряпать и ухаживать за больным!
- Долой суеверия! - сказал я в пятницу утром. - Будем ставить мачту сегодня! Все подготовительные работы были закончены. Взяв тали гика на браш- пиль, я поднял мачту так, что она отделилась от палубы. Затем, закреп эти тали, я взял на брашпиль тали стрелы, прикрепленные к ноку гика, и несколькими поворотами рукоятки привел мачту в вертикальное положение д палубой.
Мод - как только я освободил ее от обязанности держать сходящий с ба- рабана конец - захлопала в ладоши и закричала:
- Годится! Годится! Мы доверим ей свою жизнь! Но лицо ее тут же омра- чилось.
- А ведь мачта не над отверстием, - сзала она. - Неужели вам при- дется опять начинать все сызнова?
Я снисходительно улыбнулся и, подправив одну из оттяжек гика и подтя- нув другую, подвел мачту к центру палубы. И все-таки она висела еще не точннад отверстием. Лицо Мод опять вытянулось, а я снова снисходи- тено улыбнулся и, маневрируя талями гика и стрелы, подтянул мачту пря- мо к отверстию в палубе. После этого я подробно объяснил Мод, как опус- кать мачту, а сам спустился в трюм к степсуустановленному на дне шху- ны.
Я крикнул Мод, чтобы она начинала травить. Мачта пошла вниз легко и точно - прямо к четырехугьному отверстию степса. Однако при спуске она немного повернулась вокруг своей оси, и стороны четырехугольного шпора перестали совпадать со сторонами степса. Но я тут же сообразил, что надо сделать. Крикнув Мод, чтобы она перестала травить, я поднялся на палубу и стопорным узлом прикрепил к мачте хват-тали. Потом снова спустился в трюм, сказав Мод, чтобы она по моей команде тянула хват-тали. При свете фонаря я увидел, как мачта медленно поворачивается и стороны шпора ста- новятся параллельно сторонам степса. Мозакрепила тали и вернулась к брашпилю. Медленно опускаясь, мачта проходила последние несколько дюй- мов, но тут снова нала поворачиваться. Однако Мод опять выправила ее хват-талями и проджала травить брашпилем. Квадраты совпали, мачта вош- ла в степс.
Я громко закричал, и Мод бросилась ко мне. При желтом свете фонаря мы жадно любовались плодами своих трудов. Потом взглянули друг на друга, и руки наши невольно сплелись. Боюсь, что на глазах у нас выступили слезы радости.
- В конце концов это было не так уж трудно, - заметил я. - Вся труд- ность заключалась в подготовке.
- А все чудо - в осуществлении, - подхватила Мод. - Мне даже не ве- рится, что эта огромная мачта поята и стоит на своем месте, что вы вы- тянули ее из воды, пронесли по воздуху и опустили здесь, в ее гнездо. Труд титана!
- "И многое другое изобрели они", - весело начал я, но тут же умолк и втянул носом воздух.
Я бросил взгляд на фонарь. Не он не коптил. Я снова понюхал воздух.
- Что-то горит! - уверенно сказала Мод.
Мы оба бросились к трапу, но я обогнал ее и первым выскочил на палу- бу. Из люка кубрика валил густой дым.
- Волк еще жив! - пробормотал я и прыгнул вниз.
В тесном помещении дым стоял плотной стеной, и я мог продвигаться только ощупью. Образ прежнего Волка Ларсена все еще так действовал на мое воображение, что я бы, кажется, не удивился, если бы этот бесмощ- ный великан вдруг схватил меня за горло и начал душить. Желание бро- ситься обратно вверх по трапу чуть не возобладало во мне, но я тут же вспомнил о Мод. На мгновение я увидел ее перед сой - такой, какою только что видел в трюме при тусклом свете фонаря, - увидел ее карие глаза, в которых сверкали слезы радости, и понял,то не могу обратиться в бегство. Задыхаясь от дыма, я добрался до койки Волка Ларсена и нащу- пал его руку. Он лежал неподвижно, но слегка пошевелился, когда я при- коснулся к нему. Я ощупал его одеяло снаружи и изнутри, но ничего не об- наружил. Откуда же этот дым, который слепит меня, душит, заставляет каш- лять и ловить воздух ртом? На мгновение совсем потерял голову и, как безумный, заметался по кубрику. Налетев с размаху на стол, я прише в себя и немного успокоился. Я сообразил, что если парализованный человек и мог устроить пожар, то только в непосредственной близости от себя.
Я вернулся к койке Волка Лсена и столкнулся с Мод. Не знаю, сколько времени она пробыла в этом дыму.
- Ступайте наверх - решительно приказал я.
- Но, Хэмфри... - возразила было она каким-то чужим, сиплым голосом.
- Нет, уж, пожалуйста, прошу вас! - резко крикнул я.
Она послушно отошла от койки, но тут я испугался: а вдруг она не на дет выхода. Я бросился за ней - у трапа ее не было. Может быть, она уже поднялась? Я стоял в нерешительности и внезапно услышал ее слабый возг- лас:
- О Хэмфри, я заблудилась! Я нашел Мод у задней переборки, по которой она беспомощно шарила руками, и вытащил ее наверх. Чистый воздух пока- зался мне нектаром. Мод была в полуобморочном состоянии, но я оставил ее на палубе, а сам опять кинулся вниз.
Источник дыма надо бы искать возле Волка Ларсена - в этом я был убежден и потому напрался прямо к его койке. Когда я снова стал ощупы- вать одеяло, что-то горячее упало сверхмне на руку и обожгло ее. Я быстро отдернул руку, и мне все стало ясно. Сквозь щель в досках верхней койки Волк Ларсен поджег лежавший на ней тюфяк, - для это он еще дос- таточно владел левой рукой. Подожженная снизу и лишенная доступа возду- ха, волглая солома матраца медленно тлела.
Я стал стаскивать матрац с койки, и он распался у меня в руках а куски. Солома вспыхнула ярким пламенем. Я затушил остатки соломы, тлев- шие на койке, и бросился на палубу глотнуть свежего воздуха.
Притащив неслько ведер воды, я загасил тюфяк, горевший на полу куб- рика. Минут через десять дым почти рассеялся, и я позволил Мод сойти вниз. Волк Ларсен лел без сознания, но свежий воздух быстро привел его в чувство. Мы все еще хлопотали возле него, как вдруг он знаком попросил дать ему карандаш и бумагу.
"Прошу не мешать мне, - написал он. - Я улыбаюсь".
"Как видите, я все еще кусок закваски!" - приписал он немного погодя.
- Могу только радоваться, что кусок этот не слишком велик, - сказал я вслух.
"Благодарю, - написал он. - Но вы подумали о том, что, прежде чем ис- чезнуть совсем, он должен еще значительно умешиться?"
"А я еще здесь, Хэмп, - написал он в заключение. - И мыслу меня ра- ботают так ясно, как никогда. Ничто не отвлекает их. Полная сосредото- ченность. Я весь здесь, даже мало сказать - здесь..."
Слова эти показались мне вестью из могильного мрака, ибо тело этого человека стало его усыпальницей. И где-то в этом страшном склепе все еще трепетал и жил его дух. И так предстояло ему жить и трепетать, пока не оборвется последняя нить, связывающая его с внешним миром. А там, кто знает, к долго суждено ему было еще жить и трепетать?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Кажется, левая стона тоже отнимается, - написал Волк Ларсен на дру- гое утро после сво попытки поджечь корабль. - Онемение усиливается. Едва шевелю руко И говорите теперь погромче. Отдаю последние концы".
- Вы чувствуете боль? - спросил я.
Мне пришлось повторить вопрос более громко, и только тогда он отве- тил:
"Временами".
Его левая рука медленно, с удом царапала по бумаге, и разобрать его каракули было нелегко. Они напоминали ответы духов, которые преподносят вам на спиритических сеансах, где вы платите доллар за вхо
"Но я еще здесь, я еще весь здесь", - все медленнее и неразборчивее выводила его рука.
Карандаш выпал у него из пальцев, и пришлось вложить его снова.
"Когда боли нет, я наслаждаюсь тишиной и покоем. Никогда еще мои мыс- ли не были так ясны. Я могу размышлять о жизни и смерти, как йог".
- И о бессмертии? - громко спросила Мод, наклоняясь к его уху.
Три раза он безуспешно пытался нацарапать что-то, но карандаш вывали- вался из его руки.апрасно пробовали мы вложить его обратно, - пальцы уже не могли удеать карандаша. Тогда Мод сама прижала его пальцы к ка- рандашу и держала так, пока его рука медленно, столь медленно, что на каждую букву удила минута, вывела крупными буквами: "Ч-У-Ш-Ь".
Это было последнее слово Волка Ларсена, оставшегося неисправимым скептиком до конца дней своих. "Чушь!" Пальцы перестали двигаться. Тело чуть дрогнуло и замерло. Мод выпустила его руку, отчего пальцы его слег- ка разжались и карандаш выпал.
- Вы слышите меня? - крикнул я, взяв его за руку и ожидая утверди- тельного нима пальцев. Но они не двигались. Рука была мертва.
- Он пошевелил губами, - сказала Мод.
Я повторил вопрос. Губы шевельнулись снова. Мод коснулась кончика- ми пальцев, и я еще раз повторил вопрос.