«Жизнь умерла» – какой оксюморон! Страшно. Но есть, оказывается, временной предел этой смерти: «до весны». И это имеет важное значение, не случайно автор использует повтор. И если в третьей строке «до весны» «потерялось» где-то в середине, то в четвёртой строке именно на это слово падает логическое ударение.
Далее изобразительное начало уступает место медитативному:
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Итак, герой одинок. Это одиночество бесприютно («темно», «дует»). Мольберт – атрибут художника. Но и творчество не спасает. В чем же причина одиночества? В последующих строках мы легко находим ответ:
Вчера ты была у меня...
Оказывается, вчера тоже был ненастный день, но он воспринимался по-другому, потому что «она была» и «казалась женой». Бунин дважды использует здесь фигуру умолчания. Причём за этими многоточиями – противоположные думы: первая – что было бы, если бы она осталась? Вторая – что теперь будет и как прожить одному? Образ следа ушедшей навсегда женщины раскрывает всю глубину страданий лирического героя. И вот он смотрит и на небо, и на этот «тонущий» след. Это страшно, когда и следа не остаётся. А остаётся только рана на сердце героя. Оттого и больно ему глядеть в «серую тьму». Образ тьмы, как и образ холода, многозначен:
Тотальные тьма и холод! – и внутри, и снаружи...
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
«Сроднился». А ведь это сильнее, чем «люблю»… «Воротись» – не только в дом, в пространство, но и (прежде всего) в прошлое, чтобы повторять его в настоящем. Но не крикнул: знал, что не вернётся. Почувствовал: чужой. Это, пожалуй, третья антонимичная пара в пределах этого стихотворения (осень – весна, вчера – сегодня, родной – чужой). Но в целом стихотворение не контрастное. Напротив, оно очень цельное по настроению, по эмоциональному тону. Только три всплеска-восклицания да три паузы-умолчания.
Концовка стихотворения внешне вроде бы снимает трагизм. Может, и правда герой примиряется с действительностью, находит силы, чтобы продолжать жить:
Что ж! Камин затоплю, буду пить...
И уж совсем, казалось бы, прозаичное:
Хорошо бы собаку купить.
Тема любви, отношений между мужчиной и женщиной, безусловно, значительно глубже осмыслена в прозе Бунина, особенно в поздней. А в стихотворении «Одиночество» завязался узелок этой столь волнующей автора темы (мысль о том, что земная любовь имеет предел).
Почему же современникам Бунина так понравилось именно это стихотворение? Может быть, потому, что это «песня последней встречи». А может, современникам Бунина близким оказалось именно состояние души лирического героя – это ощущение перепутья (или распутья?), то смятение, возможно, неясное, которое испытывали многие в смутное предгрозовое время накануне страшных потрясений?
Это стихотворение, наполненное экзистенциальной скорбью, очень явно перекликается с рассказом И. А. Бунина «Сны Чанга».
Рассказ «Сны Чанга» был написан в 1916 году. Уже само начало произведения («Не все ли равно, про кого говорить? Заслуживает того каждый из живущих на земле») навеяно буддийскими мотивами, ведь что в этих словах, как не отсылка к цепочке рождений и смертей, в которую втянуто любое живое существо – от муравья до человека? И вот уже читатель с первых строк внутренне готов к перемежениям настоящего и воспоминаний в рассказе.
А сюжет произведения таков.
Во время плавания капитан одного из российских судов купил у старого кислоглазого китайца рыжего щенка с умными черными глазами. Чанг (так звали собаку) во время долгого путешествия становится единственным слушателем хозяина. Капитан рассказывает о том, какой он счастливый человек, что есть у него в Одессе квартира, любимая жена и дочка.
Затем всё в его жизни рушится, так как капитан понимает, что жена, к которой он стремится всей душой, его не любит. Без мечты, без надежды на будущее, без любви этот человек превращается в горького пьяницу и, в конце концов, умирает.
Главными героями произведения являются капитан и его верный пес Чанг.
Интересно наблюдать за изменениями, происходящими с капитаном на протяжении жизни, наблюдать за тем, как меняется его представление о счастье. Во время плавания на корабле он говорит: «А как же великолепна жизнь, боже мой, как великолепна!» Тогда капитан любил, он был весь в этой любви и, поэтому, был счастлив. «Было когда-то две правды на свете, постоянно сменявших друг друга: первая – та, что жизнь несказанно прекрасна, а другая – что жизнь мыслима лишь для сумасшедших». Теперь после потери любви, после разочарования у капитана остается только одна правда, последняя. Жизнь кажется ему скучным зимним днем в грязном кабаке. А люди… «Нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели существования, ни любви, ни дружбы, ни честности, - нет даже простой жалости». Вот такие внутренние изменения претерпевает наш герой.
Внутренние изменения влияют и на внешний образ. В начале рассказа мы видим счастливого капитана, «размытого и выбритого, благоухающего свежестью одеколона, с поднятыми по-немецки усами, с сияющим взглядом зорких светлых глаз, во всем тугом и белоснежном». Затем он предстает перед нами грязным пьяницей, живущим на гнусном чердаке. В качестве сравнения автором приводится чердак его друга - художника, только что обретшего правду жизни. У капитана грязь, холод, скудная некрасивая мебель, у художника – чистота, тепло, уютно, старинная мебель. Все это было сделано с одной целью: противопоставить эти две правды и показать как осознание той или иной влияет на внешний образ человека. Обилие используемых в произведении деталей создает необходимую для читателя эмоциональную окраску и обстановку.
С этой же целью была создана и композиция рассказа. Она двойственна. Четко просматриваются две параллели. Одна - сегодняшний мир, в котором нет счастья, другая - счастливые воспоминания. Но как же происходит сообщение между ними? Ответ прост, именно для этого и понадобился образ собаки. Чанг является той нитью, которая соединяет реальную действительность с прошлым через его сны. Чанг – единственный в рассказе, кто обладает именем. Художник не просто безымянен, но и безмолвен. Женщина и вовсе явлена из каких-то книжных туманов: дивная «в своей мраморной красоте». Чанга Бунин наделяет чувством «безначального и бесконечного мира, что не доступен Смерти», то есть ощущением подлинности – невыразимой третьей правды. Капитана поглощает смерть, Чанг же не утрачивает своего китайского имени и остается в зыбком теперь, ибо он, по Бунину, следует безропотно «сокровеннейшим велениям Тао, как следует им какая-нибудь морская тварь…»
Попробуем разобраться в философской проблематике произведения.
В чем смысл жизни? Возможно ли человеческое счастье? В связи с этим в рассказе появляется образ «дальних работящих людей» (немцев). На примере их образа жизни писатель говорит о возможных путях человеческого счастья. Труд, чтобы жить и размножаться, не познав при этом полноты жизни. Воплощением являются эти самые «работящие люди».
Бесконечная любовь, которой вряд ли стоит посвящать себя, так как всегда существует возможность измены. Воплощение – образ капитана.
Путь вечной жажды поиска, в котором, впрочем, по Бунину, тоже счастья нет. В чем же оно? Может быть, в признательности и верности? Эту идею несет в себе образ собаки. Через реальные неприглядные факты жизни пробивается по-собачьи верная память, когда в душе был мир, когда капитан и собака были счастливы.
Таким образом, рассказ «Сны Чанга» является, прежде всего, философским произведением рубежа веков. В нем рассматриваются такие вечные темы как любовь и счастье, говорится о зыбкости счастья, построенного только на любви, и вечности счастья, основанного на верности и признательности. Я думаю, что темы, которые затронул Бунин в этом рассказе, актуальны и сегодня. Ведь есть на свете вечные истины, неподверженные никакому влиянию и никаким переменам.
7. Сопоставление рассказа «Поздний час» и стихотворения
«Свет незакатный»
Большинство рассказов цикла «Темные аллеи» создано во время второй мировой войны. Когда мир рушится, когда действительность непереносима – Бунин обращается к теме любви, т. е. устойчивому, постоянному, вечному.
В 1917 году Бунин написал стихотворение «Свет незакатный». Оно имеет совершенно самостоятельное художественное значение, но из него впоследствии выросла прозаическая новелла «Поздний час» (1938).
Стихотворение «Свет незакатный» начинается с общего вида кладбища, а затем пунктиром намечена сюжетная линия:
Не плита, не распятье –
Предо мной до сих пор
Институтское платье
И сияющий взор.
Разве ты одинока?
Разве ты не со мной
В нашем прошлом, далеком
Где и я был иной?
Рассказ И.А. Бунина «Поздний час» был закончен 19 октября 1939 года в Париже, он входит в сборник «Темные аллеи», в котором писатель исследует все аспекты любви, от возвышенных, прекрасных переживаний до проявления животной страсти-инстинкта.
В рассказе «Поздний час» герой Бунина мысленно переносится в Россию, будучи, по всей вероятности, на чужбине. Он пользуется «поздним часом», чтобы никто не мог нарушить столь дорогих сердцу эмигранта воспоминаний. Перейдя через мост, через реку, герой оказывается в городе, видимо, до боли ему знакомом, городе, в котором он провел свои детские и юношеские годы, где каждая улица, каждое строение и даже дерево вызывают у него целый шквал воспоминаний, но ничто, даже ностальгия по детству, так не важно для него, как память о той светлой и чистой любви, которую удалось ему испытать в этих местах, любви недолговечной, но крепкой и трогательной, трепетной, еще юношеской.
Любовь мгновенная и трагичная — такова концепция любви у Бунина, и «Поздний час» не стал исключением. Время бессильно убить подлинное чувство — в этом идея рассказа. Память вечна, забвение отступает перед силой любви.
«Боже мой, какое это было несказанное счастье! Это во время ночного пожара я впервые поцеловал твою руку и ты сжала в ответ мою — я тебе никогда не забуду этого тайного согласия» — так с невероятной силой вновь пережито и воссоздано мгновение, давно уже испытанное.
Но бытие жестоко. Любимая девушка умирает, и любовь заканчивается с ее смертью, но она не могла продолжаться дольше, потому что была настоящей — здесь опять всплывает бунинское понимание любви. Счастье — достояние немногих, но на долю героя Бунина выпало это «несказанное счастье», он его испытал, а потому и осталась теперь лишь эта лёгкая, светлая грусть и память... «Нет в мире смерти, нет гибели тому, что было, чем жил когда-то! Нет разлук и потерь, доколе жива моя душа, моя Любовь, Память!» — провозглашает писатель в рассказе «Роза Иерихона», и этот основополагающий фактор философии Бунина, его мироощущения явился своего рода программой его творчества.
Жизнь и смерть... Их неотступное, великое противостояние — источник постоянного трагизма для бунинских героев. Для писателя свойственно обостренное чувство смерти и обостренное чувство жизни.
Быстротечность жизни удручает и героя Бунина: «Да и у меня все умерли; не только родные, но и многие, многие, с кем я, в дружбе или приятельстве, начинал жизнь, давно ли начинали и они, уверенные, что ей и конца не будет, а все началось, протекло и завершилось... так быстро и на моих глазах!» Но в этих словах не отчаяние, а глубокое понимание реальности процессов жизни. «Если есть будущая жизнь и мы встретимся в ней, я стану там на колени и поцелую твои ноги за все, что ты дала мне на земле».
Бунин поет гимн светоносному, окрыляющему человека чувству — чувству, память о котором и благодарность за которое не исчезнет и со смертью; здесь проявляется благородство бунинского героя, и во весь рост перед нами встает прекрасный, все понимающий и все чувствующий, величественный душевный мир писателя и его героя. Последнее место, куда переносится герой в своем воображении, — городское кладбище, где похоронена та, что так дорога его сердцу. Это было окончательной и, быть может, главной его целью, в которой ему тем не менее «было страшно признаться себе, но исполнение которой... было неминуемо». Но чем же вызван этот страх? Скорее всего, это боязнь столкнуться с действительностью, убедиться в том, что от прекрасного чувства остался только «длинный», «узкий» камень, одиноко лежащий «среди сухих трав», и воспоминания. Герой идет на кладбище с намерением «взглянуть и уйти уже навсегда», уйти из этого мира воспоминаний, возвратиться к действительности, к тому, что ему осталось.