А облака все не кончались. Вокруг была серая муть. Ветра не было и не могло быть, потому что шар двигался вместе с ветром, но холод терзал ужасно.
Надо опускаться, повторял про себя Олег, не спуская взгляда с пальцев Дика. Нас может отнести далеко.
Дик поднял голову, будто надеялся увидеть, что облака кончаются. И внезапно спросил:
- А может, мы не поднимаемся?
- Нет, поднимаемся, - сказал Олег, хотя но был ужо в этом уверен, и на всякий случай он бросил за борт последний мешок с песком.
Шар дернулся.
Дик снова замолчал.
И тогда Олег протянул руку к горелке, чтобы уменьшить пламя. И в этот момент понял, что облака кончаются и сквозь них просвечивает небо.
Наверху, под небом, они оставались недолго, потому что очень замерзли и прошло много времени со взлета. Но Олег был почти счастлив. Трудно объяснить, почему так было. Может, от того, что они все же достигли неба.
- Хороший шар ты сделал, - сказал Дик.
И Олег был благодарен Дику за эти слова. Если бы но было этих слов, он не сказал бы:
- Слушай, Дик, мне надо сказать тебе важную вещь.
- Мне?
- Только ты не смейся. Я люблю Марьяну.
- Марьяшку? Любишь? - Дик не сразу понял, что значат эти слова. - В каком смысле?
- По-настоящему, как в романе. Я хочу жениться на ней.
Дик хмыкнул. Он не знал, что сказать.
- Я тебя очень попрошу. Ты заботься о ней, хорошо? Все-таки она девушка, ну, понимаешь?
- Дурак, - сказал Дик. - Что изменится? Разве я ее на руках буду носить? В лесу все одинаковые.
- Я понимаю. Но все равно прошу.
- Пускай она остается, - сказал Дик. - Мы с Казиком вдвоем слетаем.
- Нет, она полетит. Ее не отговорить, - сказал Олег.
Дик ничего не ответил. Он как будто был недоволен словами Олега. По крайней мере, совсем не обрадовался им.
- Наверное, сегодня скаута не будет, - сказал Олег. - Я буду опускаться, а то мы замерзнем.
Он уменьшил огонь, и шар погрузился в толщу облаков.
Дик молчал.
Так они и опустились без единого слова. Только когда облака кончились и стало видно землю, Олег сказал:
- Ты никому не говори.
- А кому интересно? - ответил Дик, думая о чем-то своем.
Под ними был редкий лес. Их отнесло довольно далеко, к счастью к северу, где были широкие пустоши. На пустоши они и приземлились. Когда-то, вечность назад, они шли здесь с Томасом к кораблю.
Поднялся ветер, шар потащило по земле, и они очень устали, пока смогли укротить его.
- Боюсь, что он на один раз, - сказал Дик, когда они сели на землю, отмахиваясь от мошек, усталые как черти. Рядом грудой блестящей ткани лежал шар. - Снова подняться из леса трудно.
- Лучше бы вы вернулись обратно на нем, - сказал Олег. - Я поэтому и просил, чтобы мне разрешили лететь с вами. Я лучше умею им управлять.
- Дело нехитрое, - сказал Дик. - Ты тоже недавно научился.
Послышались крики - из поселка бежали ребятишки во главе с Казиком. Они видели, как шар отнесло к пустоши.
Как ни спешили, прошло еще десять дней, прежде чем шар поднялся в небо и полетел на юго-восток. Последние четыре дня ждали ветра.
Аэронавты, так назвал их Старый, были одеты очень тепло - все теплые вещи принесли им, потому что наверху холодно.
В эти дни Олег очень уставал - каждый день надо было готовить шар, запускать его, подниматься, потом тащить обратно, чинить, исправлять неправильности, к тому же Сергеев требовал, чтобы Олег продолжал учить радиотехнику. И он учил. Может быть, Сергеев нарочно заставлял Олега учить, чтобы он понимал важность своего дела и меньше думал о том, что его не отпустили в полет. Марьяна тоже была занята. С пищей было плохо, потому что лето только началось, еще не везде сошел снег, грибов почти не было, а старые запасы подошли к концу, в поселке и так недоедали. Три раза Марьяна с Казиком и Фумико ходила в лес, по известным ей местам, искала колонии молодых грибов, которые пока таятся в земле и отыскать их можно только по запаху и по писку мелких жгучих мошек.
В поселке была суматоха, все куда-то спешили, всем находилось дело, и было ощущение, будто улетают не только те трое, но все собирают вещи и готовятся уехать. Может, и в самом деле у всех было такое настроение. Даже коза это почувствовала, она семенила за людьми, чуть не завалила дом Кристины. Козел больше не появлялся, и коза напрасно ходила к изгороди, звала его. Она не знала, да и не узнает никогда, что доброго козла убил Павлыш, но это было далеко отсюда, к тому же никто в поселке не знал Павлыша.
Олег с Марьяной, конечно, виделись и разговаривали, но как-то получалось, что неловко было уединяться, все время на глазах, Олег даже не смог ни разу пойти с Марьяной в лес. Только в последний вечер перед полетом Олег отыскал Марьяну под навесом, где она перебирала зерна, чтобы взять с собой те, что не подгнили. Он даже удивился, что она одна. Они в тот день поднимались на шаре, но третьим там был Дик, а при Дике они ни о чем не говорили. Марьяна не знала, что Олег сказал Дику о своей любви, а теперь жалеет об этом и даже не понимает, как он мог проговориться.
- Ты не устала? - спросил Олег.
- Нет, - сказала Марьяна. - Тебе труднее приходится.
- Ничего, - сказал Олег. - А ты как ко мне относишься?
- Так же, - сказала Марьяна. - Точно так же.
Он подошел к Марьяне ближе. Она сидела на корточках и не поднялась, когда он подошел, но перестала перебирать зерна, замерла. Олег протянул руку к ее голове, Марьяна запрокинула голову и внимательно смотрела на него. И рука коснулась ее щеки. Щека была горячей. Это ощущение было как удар - все замерло, стянулось в узел под ребрами.
И тут же Марьяна легонько и незаметно отстранилась. Оказалось, что под навес вошла толстая Луиза, которая волокла корзину сушеных грибов, остаток осеннего урожая. Их тоже надо было перебрать.
С утра ветер дул с севера. Дождя не было. Олег начал надувать шар. Казик был в корзине, он связывал мешки с песком, чтобы они не мешали - троим в корзине было тесно. Казик предпочитал не отходить от шара, он боялся, что его могут забыть. Потом пришел Дик, приволок мешок с припасами, проверил свой арбалет, попробовал зажигалку. Сергеев отдал ему свою зажигалку - это была лучшая в поселке зажигалка, она давала искру всегда, даже в самую плохую погоду, у нее была крышка, которая откидывалась.
- Послушай, - спросил Олег Сергеева. - Может, все же я полечу?
Сергеев не ответил. Да Олег и не ждал ответа.
Старый торопил аэронавтов, потому что ветер мог измениться. К тому же, когда торопишься, меньше остается времени для волнений.
К полудню на поляне собрался весь поселок. Только Лиз с Кристиной не пришли. Кристина опять хворала, а Лиз любила сидеть дома.
Олег стоял возле корзины.
Марьяна смотрела на Олега, но она была далеко, с той стороны корзины. Олег обошел корзину вокруг, проверяя, в порядке ли она. Они стояли с Марьяной, разделенные плетеной стенкой. Но не дотрагивались друг до друга. Вокруг было слишком много людей.
- Скорее возвращайтесь, - сказал Олег. - Если через неделю не вернетесь, я пойду вас искать.
- Нет, - сказала Марьяна. - Ты жди, но никуда не ходи. Мы вернемся. Но может, не очень скоро.
- Внимание! - закричал Старый. - Где Олег? Пора отчаливать.
Олег хотел не слышать этих слов, но Марьяна сказала:
- Иди.
И он побежал к канату - он отвечал за канат.
Остальные стали отвязывать веревки, которые держали шар.
Шар рвался вверх. Он был туго надут, спесив и очень важен. Будто понимал, чего от него ждут.
Потом шар начал подниматься, довольно резко, Вайткус помогал Олегу стравливать канат. Марьяна перебралась на ту сторону корзины, откуда их было видно, глядела на отца и махала ему рукой.
Канат натянулся, якорь вылез из земли, и Олег еле успел присесть, потому что якорь чуть его не задел.
- Тяни! - крикнул он, - Тяни канат!
Якорь пошел вверх.
Шар начал уменьшаться.
- Уменьши огонь! - кричал Олег.
Шар, подхваченный ветром, быстро понесся к лесу, он еще никогда не летел так быстро, но над лесом ветер, видно, ослаб, и шар завис, даже начал спускаться. Олегу было видно, как покачиваются черные головы над краем корзины. Дик усилил огонь. Шар пошел дальше и еще через минуту скрылся над лесом, в той серой полосе, что отделяла вершины деревьев от серых облаков.
- Вот и все, - сказал Сергеев Олегу. - Остались мы с тобой сиротами.
Павлыш проснулся, когда было еще совсем темно. Он не сразу сообразил, где он, а сообразив и расстроившись из-за этого, постарался понять, отчего проснулся. Потом услышал плач и понял, что это Клавдия. Она иногда плакала или разговаривала во сне, даже кричала. Но потом утром ничего не помнила.
Если бы Павлыш был волен, он бы уже неделю назад перешел жить к себе в лабораторию. И даже пытался заговорить об этом, хотя и опасался, что заденет этим чувства Клавдии, но Клавдия холодным тоном, словно предусмотрела такую возможность заранее и заготовила ответ, объяснила, что лаборатория недостаточно стерилизована. Она буквально набита бактериями и вирусами, которые Павлыш затаскивает снаружи. Вот если бы Павлыш занялся починкой переходника из лаборатории в туннель, это было бы куда лучше и полезней для станции.
Она ни словом не дала ему понять, что просьба об отселении как-то задела ее. Она даже не спросила, почему он хочет жить в лаборатории.
Разумеется, не ночные кошмары Клавдии были причиной такого желания Павлыша. Вернее, были маленькой составной частью этого желания. Если бы планета оказалась менее зловещей и негостеприимной, если бы можно было спокойно ходить по ней, уставать от этой ходьбы, питаться новыми впечатлениями, он бы не ощущал замкнутости и тесноты жилого отсека. Еще недавно Павлыш мечтал вырваться с корабля, который опостылел за месяцы полета, мечтал под небо нового мира. Теперь же корабль казался просторным, спокойным и уютным. Там можно окунуться в бассейн, посидеть с добрым собеседником в оранжерее, помузицировать в кают-компании...
Здесь же планета не только не допускала к себе, она протягивала злобные пальцы и внутрь станции. Вот та, оранжевая, плесень, которая прицепилась к штанине скафандра, - вода из душа ее не взяла. Павлыш отскребывал ее, бросив в бой достижения химии. Плесень не только успешно сопротивлялась, но и, когда Павлыш умудрился дотронуться до нее указательным пальцем, обожгла. Теперь обожженный палец был залит пластырем, а Клавдии пришлось соврать, что обрезался - она бы не простила, и правильно бы сделала, такого легкомыслия.