А потом растворы в ваннах замерзли, и те, кто спал в момент гибели корабля "Полюс", оказались закованными в прозрачные ледяные глыбы.
И тут же, в проходах между ваннами, Павлыш нашел тех, кто погиб вне отсека. У кого-то хватило сил перетащить их тела сюда.
Павлыш не стал задерживаться в анабиозном отсеке. Ему было там страшно. Можно быть сколь угодно рациональным, трезвым и даже отважным человеком и все равно внутренне сжаться, услышав за спиной, в ледяной тишине, воображаемые медленные шаги и увидев вдруг, как под стеклом анабиозной ванны, в неверном луче шлемового фонаря дрогнет веко или дернется в усмешке рот человека, погибшего двадцать лет назад.
Павлыш отступал к выходу, не в силах обернуться спиной к кладбищу "Полюса". А когда закрыл за собой дверь отсека, прижался спиной к стене коридора и простоял так несколько минут, чтобы прошла проклятая слабость в ногах.
Затем он пошел к выходу, который оказался очень далеко. Павлыш шел все быстрее и задержался только раз, заглянув в распахнутую дверь какого-то складского помещения, потому что его удивил разгром, царивший там - словно какие-то дикари или животные добрались до ящиков и пакетов, разбросав по полу, раскрыв кое-как, будто камнями и когтями, банки и пакеты, пробуя и бросая их, если не понравились. Этого не могли сделать обитатели корабля, даже в момент крайней нужды, хотя бы потому, что знали, как открывать банки... Значит, в корабле кто-то побывал после того, как последние люди погибли или оставили его. Объяснения этому не было, объяснение требовало существования на планете достаточно высокоорганизованных животных или даже первобытных людей. А Павлыш как биолог был совершенно убежден, что высших животных на планете нет. И лишь когда он отошел на несколько десятков метров от разгромленного склада, простая и убедительная мысль пришла в голову. Подсознательно он раньше гнал ее от себя: люди умирали на замерзшем корабле постепенно, один за другим, и последние, или последний, раздавленные безнадежностью и ужасом, сошли с ума. И умирающий безумец, не сознавая, что делает, приползал в этот склад, потому что смерть была немилостива к нему...
Скорей на волю! Чтобы было солнце и свежий воздух. Скорее вырваться из безмолвной гробницы, населенной ледяными тенями давней, но законсервированной стужей трагедии!
Они так уморились и промокли за ночь, что к рассвету, когда волнение стихло и островок перестало заливать, свалились и заснули как убитые.
Дик и Казик обняли Марьяну и прижались к ней с двух сторон. Они думали, что так теплее, и даже во сне старались не шевелиться, чтобы не сделать ей больно, а Марьяна, которая все время просыпалась, не могла согреться, ее бил озноб, и надо было сдерживаться, но Олег все не шел, он уходил куда-то, она звала его, бежала за ним, тут отказывала больная нога - у нее и не было вовсе ноги, - и Олег не оборачивался, и догнать его не удавалось... Земля качалась, потому что было землетрясение и сверху на нее падала крыша...
Марьяна очнулась - пленка закрыла лицо и мешала дышать, Марьяна отодвинула ее. Дик и Казик лежали по обе стороны, и она вспомнила, как в прошлом году они лежали на снегу и замерзали, и ребята тоже клали ее в середину, чтобы согреть. И тогда она не знала, что снова придется замерзать так далеко от дома, но в двух шагах от Земли - ведь правда, в двух шагах?
Островок укачивал ее, хотя не должен был этого делать.
- Дик, - сказала Марьяна. - Мы плывем?
- Что? - спросил он во сне, но через несколько секунд проснулся, сел, откинул пленку и сказал: - Этого еще не хватало.
Зашевелился, застонал, никак не мог проснуться Казик. Кожа да кости, в чем душа держится - о нем всегда так говорили женщины в поселке, сейчас бы им на него поглядеть.
Марьяна попыталась сесть. Локти проваливались в подстилку, а нога сегодня почти не болела.
Вокруг была только вода - ничего больше. Их унесло, пока они спали.
Дик встал, ухнул по колено в воду; опершись ладонями, вытащил ногу и стал осматриваться. Проснулся Казик.
- Нам повезло, - сказал Дик, - могло быть хуже.
Пока они спали, кораблик стянуло течением с острова. Но ветер дул удачно, и потому они оказались ближе к дальнему берегу реки.
Они стали грести к берегу, пользуясь попутным ветром, гребли ладонями, даже Марьяна подползла к краю, свесилась через бревно и подгребала.
Казик стянул с себя рваные штаны и куртку, от которой остались только клочья, и прыгнул в воду. Он плыл за плотом и бултыхал ногами, толкая его перед собой. А потом, когда берег уже стал ближе и их всех охватило нетерпение, за ним прыгнул Дик и тоже толкал плот, даже не чувствуя, какая холодная вода.
Они толкали, задыхаясь, этот проклятый тяжелый плот, который, как живой, сопротивлялся им. И вдруг Дик ударился ногой о дно. Он сильно толкнул плот вперед. Казик потерял равновесие, чуть не захлебнулся, потому что для него там еще было глубоко. Дик вытащил его из глубины, и они пошли к берегу за плывущим плотом. Они шли не спеша, лишь подталкивая его, когда он замедлял движение, и через несколько минут они вынесли Марьяну на низкий пологий берег, под сень невысоких белесых сосен.
Под соснами пахло грибами, во мху бегали насекомые, шуршали кусты, принюхиваясь к пришельцам.
До конца пути оставалось совсем немного.
На обратном пути Павлышу пришлось отвечать на бесконечные вопросы Клавдии и Салли. Ни одной экспедиции не приходилось еще отыскивать погибший космический корабль. Причем корабль, исчезновение которого было у всех на памяти.
- Его не должно быть в этом секторе, - говорила Клавдия, словно Павлыш нарочно, чтобы ее позлить, привел сюда "Полюс".
- Если авария случилась во время прыжка, - возразил Павлыш, - они могли выйти и здесь.
- Да, но комиссия решила, что они так и не вышли.
- Ты уверен, что никто не выжил? - спросила Салли.
- Я ни в чем не уверен, - сказал Павлыш. - Но думаю, что некоторые умерли не сразу.
- Если кто-нибудь и остался, они бы не выжили здесь и дня, - сказала Клавдия.
- Когда это было? - спросила Салли.
- Я не нашел судового журнала. Но даже летом там мороз. Ночью опускается до сорока. В другие времена года хуже.
- Им некуда было идти, - сказала Клавдия.
- Мы обследуем окружающие горы, - сказал Павлыш.
- Там было много людей, - сказала Клавдия.
- И дети, - сказала Салли. - Экспедиция и колонисты.
Женщины разогрели ужин к прилету Павлыша, но есть ему не хотелось. Он сразу начал прокручивать пленки.
...Корабль в снежном цирке.
Он же - ближе, нависает блестящий бок. Крупный план - тусклая, исцарапанная ветрами и снегом поверхность борта. Коридор корабля. Яркий круг света от шлемового фонаря Павлыша. Пульт управления, осколки приборов... Следы взрыва в двигательном отсеке... холодное запустение смерти.
Они пили кофе, они сидели в маленькой, теплой и чистой гостиной станции, и каждый представлял себе мертвый холод космоса, продолжением которого были те горы, где нашел смерть корабль "Полюс".
- Посмотрим остальные пленки? - спросил Павлыш.
- Не надо, - сказала Клавдия. - Завтра. Надо выяснить, что положено делать.
- А что положено? - Павлыш понял, что никогда но встречался с такой ситуацией. А ведь есть правила на все - на выход в открытый космос и на поведение при встрече с аборигенами. Даже самые немыслимые ситуации и те имеют соответствующее правило.
- Что мы можем использовать? - спросила Клавдия.
- Как использовать? - не поняла Салли.
- Планетарные катера целы?
- Катер поврежден. Транспортный отсек попал в точку удара.
Клавдия включила информаторий. Он выдал текст на экран, буквы были строгими, четкими, не допускающими возражений. Клавдия повторяла текст вслух:
- "При эвакуации исследуемой планеты экспедиция должна убедиться в том, что на планете не остается ни одного предмета земного происхождения, за исключением приборов, оставление которых предусмотрено с целью их дальнейшего извлечения..."
- Это не совсем тот случай, - сказал Павлыш. - Пожалуй, тут имеется в виду моя зубная щетка.
- Зубная щетка?
- Три дня не могу отыскать, - сказал Павлыш. - Может, она завалилась в какую-нибудь щель, и через миллионы лет, когда здесь возникнет цивилизация, они откопают щетку и решат, что на их планете побывали пришельцы.
- Не время для шуток, - сказала Клавдия, склоняясь к индексу. - Здесь должно быть что-нибудь еще. Я точно помню. Вот.
Снова зажегся экран информатория: "В случае обнаружения на исследуемой планете попавших туда в результате небрежности предыдущей экспедиции либо в результате несчастного случая предметов земного происхождения экспедиция обязана забрать их с собой, а в случае невозможности этого сделать - уничтожить".
- Я же говорила, - сказала Клавдия. Она была рада, что память ее не подвела.
- Ну как же так, - возразила Салли. - Там же люди...
- Люди погибли двадцать лет назад.
- Можно не спешить, - сказал Павлыш. - Мы еще не улетаем.
- Надо спешить, - сказала Клавдия.
Она опять копалась в индексе.
Павлыш не понял, что Клавдия сейчас ведет с ним войну. Он начисто забыл о своем бунте, о том, что пошел на "Полюс", открыто не подчинившись Клавдии, и она вынуждена для самой себя утверждаться в главенстве.
- Это где-то в примечаниях, - сказала она. - Там должны быть примечания.
- Я не понимаю, - сказала Салли. - Что может случиться?
- Я могу ошибиться в точных формулировках, - сказала Клавдия, - но смысл мне понятен. Как и должен быть понятен вам. Корабль, потерпевший крушение, - источник земных микроорганизмов. По нашей вине может произойти экологическое бедствие.
- Микробы вымерзли, - сказал Павлыш.
- Ты можешь гарантировать? Как биолог?
- Нет, не могу, - согласился Павлыш.
Он понимал, что хочет сказать Клавдия. Павлыш заходил в корабль. И если что-то из чуждого этому миру, а может и вредных для него микроорганизмов или вирусов, оставалось там, Павлыш предоставил им шанс вырваться наружу. И сейчас не так уж холодно - даже высоко в горах. И неизвестно, случится что-либо или нет. Вернее всего, не случится. Но инструкции составляли очень умные и предусмотрительные люди.