- Да я бы начал подтягиваться... Только они ко мне хотят Светлану Смирнову прикрепить. Это потом все ребята задразнят.
- Ну и пусть их дразнят. А что за ошибки дразнят - это лучше? Вовка, а ты бы показал мне, в чем ты там отстаешь...
В другое время Володя бы пренебрежительно хмыкнул, посоветовал бы сестре не совать нос куда не надо, но сегодня он доверчиво вынул сумки тетрадку, показал ошибки в письменной и сам попросил рассказать про согласование окончаний. И они сидели допоздна плечом к плечу, сдвинув стулья, склонившись над учебником, и Володя, смирив свою гордыню, терпеливо повторял правила, как того требовала сестра.
На другой день в школе после уроков, когда Володя уже собрался домой, его остановила Юлия Львовна.
- Я слышала, неприятности у твоего отца? - спросила она. - Тебе, верно, сейчас трудно, Дубинин. Может быть, мне тебя некоторое время не вызывать? Я почти не сомневаюсь, что у отца в конце концов уладится. Он такой человек, сколько сделал... Это все учтут... Так как же, Дубинин?
- Спасибо, Юлия Львовна, только это не надо... Вы меня, как всегда, вызывайте. Я дал слово, что выправлюсь, а вы знаете...
- Знаю, знаю: Дубинин дал слово - Дубинин не отступится. Ну, верю, верю. А ты бы к нам приходил, ведь, по-моему, штаб дал пионерское поручение Светлане тебя проверять, а?..
- Вот немножко выучу, тогда пусть проверяет, - отвечал Володя.
И на следующей неделе Володя попросил Светлану Смирнову остаться в классе после уроков, чтобы спросить его по русскому языку. Они сидели вдвоем в шестом классе, где с черной доски еще не были стерты параллелограммы, оставшиеся после урока геометрии, и свисала влажная тряпка, еще не успевшая высохнуть, а на отдушнике болтался бумажный чертик.
Светлана села за учительский стол, а Володя устроился на пюпитре передней парты и обхватил колени руками. - Ну, о чем тебя спрашивать? - спросила Светлана.
- Спрашивай по всему разделу, - предложил Володя.
- Ну, ладно, смотри, Дубинин! Если по всему, так скажи мне...
Несколько минут подряд она гоняла его по всему злополучному разделу грамматики. Володя отвечал без запинки, насмешливо поглядывая на серьезничавшую председательницу штаба.
- Вот видишь, какой ты способный, Дубинин, - сказала наконец Светлана. - Если бы ты не был такой баловной, так тебя бы первый отличник вышел.
И где же было Светлане догадаться, что ее нерадивый подшефник все это время не сидел без дела! Еще в прошлую субботу он уехал с ночевкой в Старый Карантин к своему верному другу Ване Гриценко. На этот раз Володя должен был перебороть свой нрав и держался с непривычным для него смирением. Ваня сразу заметил перемену в своем младшем дружке.
- Ты что такой приехал?.. Живот, что ли, болит? Пошли в лапту играть, пока но стемнело. Чур, только я подавалой буду.
- Не за лаптой я к тебе, Ваня, приехал, - проговорил Володя, глядя в сторону. - А вот можешь ты меня, если друг по-настоящему, подогнать? - Куда подогнать?
- Ну, по занятиям. У меня согласования там не получаются... На отряде уже прорабатывали. И я дал слово, что подгоню. А мне Светланку приставили. Знаешь, Смирнова? Она у нас председательница штаба.
- С нянькой, значит, поздравляю тебя! - съязвил, не выдержав, Ваня.
У Володи сжались кулаки.
- Слушай, Ванька, если ты так будешь, тогда лучше сразу прощай! Я ведь к тебе, кажется, как к человеку приехал. Мне самому неохота, чтобы она о себе много понимала: вот, мол, какая я, подтянула Дубинина. А ты мне лучше помоги, я тогда сразу и слово выполню, и ей покажу, что мы и сами с усами. Понятно тебе? Я уж сам кое-что подучил. А ты меня проверь.
Ваня поглядел в окошко, за которым слышались голоса старокарантинских ребят, собравшихся играть в лапту, потом посмотрел на Володю. Ему понравилось, что Володя, всегда державшийся независимо, сегодня присмирел и разговаривает с ним почтительно. Прнал-таки, видно, старшего. Все же он решил проверить Володю.
- Ладно, если просишь, идет, - сказал он снисходительно. - Только одно имей в виду: я насчет занятий строгий. Я уж тебя погоняю! Ты у меня вспотеешь. Так, чур, не отступать. Ну? Книжку захватил для занятий?.. То-то. сюда. Показывай, где вы тут проходите? Что тут непонятно? Это, что ли?.. Оба сели к столу.
- Руки со стола прими! - продолжал Ваня еще более сурово. - И кошку под столом оставь в покое. Нечего посторонними предметами заниматься.
- Кошка, кстати, не предмет. Она - одушевленное, - ехидно заметил Володя.
- А если ты сам такой уж ученый, так сам и занимайся! - рассердился Ваня и захлопнул учебник.
Пришлось Володе клясться, что он совсем не ученый и, ей-богу, больше ни одного замечания в жни себе не позволит. Ваня смягчился и снова раскрыл книгу.
- Ну, читай, вот с этого места. Это совсем же легкое. Мы это в прошлом году за один урок все поняли и усвоили. Эх, голова! Ну, убери руки, сиди и не качайся.
Володя послушно убрал руки со стола. Он старался сидеть не качаясь и отгонял ногой кошку. Он по пяти раз читал каждый параграф правил. Он все решил стерпеть на этот раз, но выучить согласования, чтобы Светлана не могла гордиться перед ним и считать, будто все зависит только от нее. Нет, лучше уж стерпеть все здесь, от Ваньки, которому он потом, когда нагонит класс, отплатит за каждый выученный параграф!..
Весь субботний вечер и половину воскресенья приятели занимались. Ваня, которому занятия самому давались не так уж легко, заставил назубок выучить Володю все правила, все окончания. Дядя Гриценко и тетя Нюша в тот день не могли надивиться на обоих приятелей: экое прилежание на них напало!..
И вот теперь, спустя неделю, Володя пожинал сладкие плоды учения, корни которых, как вестно, всегда горьки. Светлана была очень довольна им.
- Как ты хорошо успеваешь и быстро схватываешь! - дивилась она.
Но Володя как-то быстро сгас.
- Ты почему в субботу с нашими ребятами в футбол не играл? - спросила Светлана.
- Так, неохота было... Мне не до футбола сейчас.
- Смотри ты, какой занятой человек стал! А я тебя то и дело вижу, как ты с отцом гуляешь, а впереди собачонка ваша. У тебя что, Дубинин, отец уже не плавает в море?
Володя вскинул на нее глаза, полные такого отчаянного и горького смятения, что она разом поняла: коснулась такого, что и словом тронуть больно...
- А ты разве не знаешь? - проговорил наконец Володя. - Тебе Юлия Львовна ничего не говорила?
- Нет, а что?
- У меня отец сейчас не работает... Ну, временно, конечно, - поспешил он добавить. - Вот он за человека одного поручился, а тот его подвел. Эх, дал бы я тому человеку!.. Я бы этого дядьку, попадись он мне только!..
- Ой, ты меня вини, Дубинин! Я про то не знала ничего...
Она стояла перед ним, теребя кончики галстука. Она была выше Володи ростом, во сейчас он сидел на парте и не чувствовал этого унительного, как ему казалось, своего недостатка. И только теперь Светлана увидела, как похудел за последнюю неделю Дубинин, какая тень лежала у него под глазами, которые казались теперь еще больше.
- Я с ним нарочно хожу, понимаешь? - уже доверчиво сказал Володя. - Мы с ним ходим, я ему про Митридат рассказываю, всякие случаи древней истории. А Бобик... Вот, знаешь, Смирнова, до чего, понимаешь, умный пес! Он отца все к морю утянуть хочет. Утром прибежит, гавкнет и на лестницу его зовет. А как мы выйдем с папой, так он прямо вперед к морю несется. Потом оглянется и стоит, ждет нас. Как увидит, что сейчас нам к морю уже не к чему, так он назад к нам. И все гавкает, скулит... Отец прямо еще хуже расстраивается...
- Тяжело ему, наверное, папе твоему? - посочувствовала Светлана.
- Еще бы не тяжело. Я вот... когда на штабе, помнишь, Жора сказал насчет меня, что вопрос поставит, какой я пионер, так во мне все аж на дыбки встало. А тут человек всю жнь в партии был - и вдруг... Только ты, пожалуйста, не сомневайся, Смирнова, мы с отцом - Дубинины, нас так, резинкой, не сотрешь!
- Конечно, Дубинин, только ты уж смотри: я ведь тогда, когда ты со штаба ушел, тоже за тебя поручилась. Вот тебя с маленькими и оставили заниматься. Так уж смотри, не подведи, ладно?
- Будь спокойна, Смирнова, - сказал Володя. - Спасибо тебе, что поручилась, не пожалеешь.
Они теперь частенько оставались в классе после уроков. Иногда заходила сюда Юлия Львовна, спрашивала, как идет дело, но в занятия не вмешивалась. Заглядывал в класс Жора Полищук, похваливал обоих. По субботам Володя занимался, как и прежде, с малышами. Все шло как будто своим порядком, но ребята видели, что Володя худеет. Не было в нем и прежнего веселья. Он забросил занятия в "ЮАС", отказался от места левого края в футбольной команде; вообще, как говорили в школе, не тот уже нынче стал Дубинин.
Дело Никифора Семеновича перешло в портовый комитет партии, и Володя каждый день, придя школы, едва ему открывали дверь, спрашивал:
- Ну как? Решения еще нет?
Ему больно было видеть, как томится от невольного бездействия отец, которого он всегда привык видеть чем-нибудь занятым: он либо ремонтировал мебель, мастерил что-нибудь по хозяйству, либо читал, делая выписки в толстую тетрадь, которую запирал затем в стол. А теперь он мог часами неподвижно просиживать у окна в зале, с потухшей трубкой.
- Пошел бы погулять хоть, - уговаривала мать.
Вдвоем с Володей отец ходил по улицам, где пронзительный норд-ост гнал промерзшие листья, забившиеся в каменные водостоки, свистел в проводах, шуршал оторванными афишами кино. Бобик бежал впереди, обнюхивая выбеленные стволы акаций, отфыркиваясь. Хвост его был сдут набок ветром, но на каждом перекрестке, откуда открывалась дорога к морю, Бобик поворачивался выжидательно и замирал, дрожа, посматривая, не пойдет ли наконец хозяин по знакомой улице к порту.
Но хозяин глядел в другую сторону и шел мимо перекрестка.
- Папа, тебя обязательно должны восстановить на работе, - подбадривал отца Володя. - Я просто уверен, только ты действуй.
- Я действую, действую, сынок.
Приходили к отцу его старые товарищи - моряки, закрывались с ним в зале, шуршали какими-то бумагами, много курили.