Стало темно, Яценко все продолжал так сидеть. В маленьком окне у потолка показался хвост Большой Медведицы. Внезапно Николаю Петровичу представилась жизнь на звездах, где, быть может, ему суждено встретиться с тенью Наташи. Он думал об этом долго и вполне реально: вспоминая читанные когда-то научно-популярные статьи по астрономии, он стал даже себе представлять, какова может быть обстановка там, где встретятся их тени. "Кажется, ученые признают существование на Марсе атмосферы... Какие-то ледники там образуются, потом в жаркое время они тают..." Николаю Петровичу вдруг опять вспомнился Царский Сад в Киеве, где они весной гуляли с Наташей после свадьбы, потоки, несшиеся вдоль сада вниз по Александровской улице... Он вдруг вздрогнул и опомнился. "Кажется, я в самом деле схожу с ума", - подумал Николай Петрович.
VII
Слово "осложнения" произносилось в Киеве постоянно и приобретало все более таинственный смысл. Весь город говорил, что очень серьезные осложнения неизбежны в самом близком будущем. Одни говорили это озабоченно, другие скорее радостно, но ни те, ни другие не могли бы объяснить, о каких осложнениях, собственно, идет речь. Многие утверждали, что немцы больше не хотят Рады. Чего именно они хотят, этого не знал никто. Та мысль, что немцы и сами этого не знают, никому не приходила в голову, хотя она достаточно ясно следовала из сумбурных речей немецких государственных деятелей. Растерянность, уже начинавшая сказываться в Берлине, до Украины совершенно не доходила. Германская империя еще держалась престижем, который ей дали четырехлетние военные чудеса. По Киеву ходили фантастические слухи о тайных намереньях немцев. Одни думали, что Германия хочет образовать украинское королевство с прусским принцем или австрийским эрцгерцогом на престоле. Другие таинственно сообщали, что Вильгельм требует у большевиков освобожденья царя и, вероятно, делает это не без причины! надо же помнить, что ведь все-таки Киев мать русских городов. Население, познакомившись зимой с большевиками, было согласно на все: эрцгерцог так эрцгерцог. Семен Исидорович не состоял членом Рады, но был там своим человеком и постоянно принимал участие в совещаниях с видными депутатами и министрами. Он водил на места для публики и свою жену. Настойчиво звал в Раду и Фомина.- Вы увидите, батенька, что ваше отрицательное отношение к украинскому движению тотчас рассеется, как дым, - говорил он. - В Раде ведется очень серьезная политическая работа, которой могли бы позавидовать европейские парламенты.- Да у меня, если хотите, нет строго отрицательного отношения.- "Если хотите"? Я хочу.- Я просто многого не понимаю.- Вот потому-то я и зову вас: присмотритесь, батюшка, и ваше отношение в корне изменится.- Очень может быть, - лениво отвечал Фомин.- Не может быть, а наверное, - энергично утверждал Кременецкий, по профессиональной привычке всегда добивавшийся последнего слова. - Значит, послезавтра придете?- Приду.