Яковлев встал, сплюнул, оглядел всего себя -- ничего су,
никаких особых повреждений. Отряхнулся. Он был доволен.
-- Ну вот... -- сказал он, доставая "Казбек", -- хоть делом занялись... -- Яковлев насмешливо оглядел окруживших его мужиков и молодых парней. -- А то стоя-ат ждут свою само дурацкую.
-- Иди отсюда, -- посоветовали ему.
-- Пойду, конечно... Что же мне, тоже самодеятельность, что ли, с вами стоять ждать? Кто выпить хочет? Парни...
Никто не изъявил желания пить с Яковлевым.
-- Скучно живете, граждане, -- сказал Яковлев, помол. Сказал всем, сказал довольно проникновенно, серьез. -- Тошно глядеть на вас...
-- Еще, что ли, дать?
-- Надо было, -- сказал кто-то из пожилых мужиков. -- Зря разняли.
-- Не в этом дело, -- сказал Яковлев. -- Скучно, -- еще раз сказал он, сказал четко, внятно, остервенело. Сунув ру в карманы шикарных брюк, пожевал "казбечину"... И по.
Еще немного постояли, глядя вслед Яковлеву... По, какой он
тогда был -- всегда был такой. Они все, Яковлевы, такие: вечно недовольные, вечно кулаки на кого-нибудь сучат...
Тут как раз приехала самодеятельность. И все пошли смотреть самодеятельность.